порядочной бестией, но так приятно иногда услышать, как смеются. За долгие годы, прожитые с теткой Квашней и теткой Шпилькой, он ни разу не слышал, чтобы они смеялись.
— Нам действительно пора ложиться спать, — сказал Старый Зеленый Кузнечик. — Завтра будет трудный день. Мисс Паучиха, не будете ли вы так любезны приготовить нам кровати?
13
Через несколько минут первая кровать была уже готова. Она с обеих сторон крепилась к потолку прочной веревкой из паутины и, натурально, больше походила на гамак, чем на кровать. Но, что там ни говори, это была невероятно искусная работа, а паутина сияла в бледном свете, как шелковая нить.
— Надеюсь, вам будет здесь удобно, — сказала мисс Паучиха Старому Зеленому Кузнечику. — Уж я постаралась, чтоб кровать была самой мягкой, какие только бывают. Я сплела ее из нити высшего качества — даже для своей паутины я употребляю другую.
— Чрезвычайно вам признателен, дорогая леди, — сказал Старый Зеленый Кузнечик, забираясь в свой гамак, — Это как раз то, что мне было нужно. Желаю всем спокойной ночи!
Потом мисс Паучиха сплела гамак для Божьей Коровки, потом длинный гамак для Сороконожки, а потом — еще более длинный — для Дождевого Червя.
— А ты как любишь спать, — спросила она у Джеймса, когда очередь дошла до него, — на твердом или на мягком?
— На мягком, если вы будете так любезны, — ответил Джеймс.
— Ради всего святого, перестань глазеть по сторонам и займись моими башмаками, — сказал Сороконожка. — Такими темпами мы никогда не доберемся до своих кроватей. И потом, надо аккуратно раскладывать башмаки по парам, а не швырять их через плечо куда попало.
Джеймсу досталась нелегкая работенка. Каждый башмак был зашнурован до самого верха, и его нельзя было снять, не развязав и не расшнуровав. А чтобы жизнь и вовсе не казалась медом, все шнурки были зализаны на самые запутанные узлы, какие только можно придумать, так что каждый из них приходилось буквально разрывать ногтями. Почти два часа продолжалось это мученье. И к тому времени, когда Джеймс снял с Сороконожки последний башмак и выстроил их все — ровно двадцать одну пару в ряд, на полу около дивана, Сороконожка уже давно спал.
— Сороконожка, просыпайся! — прошептал Джеймс, легонько пихнув его в живот. — Уже можно перебираться в кровать.
— Спасибо, милое дитя! — ответил Сороконожка, открывая глаза. Он спустился с дивана, просеменил через комнату и забрался в свой гамак.
Джеймс залез в свой. Как же там было мягко и удобно, особенно по сравненью с голыми досками, на которых его заставляли спать у теток.
— Погаси свет! — сонно пробормотал Сороконожка. Никто не пошевелился.
— А ну, выключай свет! — повторил он, повысив голос.
Джеймс оглядел комнату, стараясь понять, к кому он обращается. Но нес уже давно спали. Старый Зеленый Кузнечик громко храпел. Божья Коровка тихонько посвистывала. Дождевой Червь свернулся в клубок на одном конце своего гамака и сопел открытым ртом. Что же касается мисс Па-учихи, то она сплела себе замечательный уютный гамачок в углу комнаты и расположилась в самой его середине, что-то нежно мурлыкая во сне.
— Я кому сказал, гаси свет! — сердито заорал Сороконожка.
— Ты это мне? — спросил Джеймс.
— Разумеется, нет, болван ты эдакий! — ответил Сороконожка. — Я говорю с этой полоумной Светлячихой. Она, видите ли, уснула, а свет не выключила.
Джеймс в первый раз за все время посмотрел на потолок и увидел там совершенно необычное зрелище. Что-то похожее на гигантскую (не меньше трех футов в длину) бескрылую муху стояло вниз головой, упираясь своими шестью ногами в самый центр потолка, причем хвост этого существа горел в прямом смысле слова, и яркий зеленоватый свет освещал нею комнату не хуже, чем настоящая электрическая лампочка.
— Это и есть Светлячок? — спросил Джеймс, уставившись на источник света. — Никогда не думал, что они такие.
— Конечно, это Светлячок, — ответил Сороконожка. — По крайней мере, так она себя называет. Хотя на самом деле это самая обыкновенная бескрылая Светлячиха. Эй, просыпайся, ленивая скотина!
Но Светлячиха даже не пошевелилась. Тогда Сороконожка дотянулся из гамака до одного из своих башмаков и с криком «Да выключи ты свой проклятый фонарь!» запустил его прямо в потолок.
Светлячиха неторопливо открыла один глаз и покосилась на Сороконожку.
— А вот грубить совсем ни к чему, — холодно сказала она. — Всему свое время.
— Давай, гаси без разговоров, — прокричал Сороконожка, — а то я сам его погашу, тогда не обрадуешься!
— Привет, Джеймс! — сказала Светлячиха, посмотрев вниз и улыбнувшись Джеймсу. — Я и не заметила, как ты вошел. Рада видеть тебя, мой мальчик, и — спокойной ночи!
И тут — щелк! — свет погас.
Джеймс Генри Троттер лежал в темноте с широко раскрытыми глазами, слушая странные звуки, которые издавали во сне эти, с позволения сказать, существа, и недоумевая, что же с ним произойдет завтра утром. Впрочем, ему уже начали нравиться его новые друзья. Они были совсем не такими страшными, какими казались на первый взгляд. Собственно, они вообще не были страшными. Наоборот, несмотря на все свои склоки и споры, они выглядели вполне добродушными и дружелюбными.
— Спокойной ночи, Старый Зеленый Кузнечик! — прошептал он. — Спокойной ночи, Божья Коровка! Спокойной ночи, мисс Паучиха…
Он не успел пожелать «спокойной ночи» всем, потому что уснул.
14
— Ура! Мы свободны! — надрывался чей-то голос. — Наконец-то мы свободны!
Джеймс рывком сел в гамаке и посмотрел вокруг. Все «существа» были уже на ногах и суетливо мотались по комнате. Вдруг пол резко накренился, как будто началось землетрясение.
— Вот оно! — воскликнул Старый Зеленый Кузнечик, возбужденно прыгая взад-вперед. — Держитесь крепче!
— В чем дело? — закричал Джеймс, высовываясь из своего гамака. — Что происходит?
Божья Коровка, которая, казалось, была самой доброй и отзывчивой из всех, подошла к Джеймсу и сказала:
— Если ты и вправду не знаешь, то мы покидаем навсегда этот ужасный холм, на котором прожили столько лет. Мы покатимся в нашем огромном и прекрасном персике, пока не попадем в страну… в страну…
— В какую страну? — спросил Джеймс.
— Не все ли равно? — ответила Божья Коровка. — Хуже, чем этот безрадостный холм и твои омерзительные тетки, не может быть ничего.
— Слушайте, слушайте! — кричали все.
— Возможно, раньше ты не обращал на это внимания, — продолжала Божья Коровка, — но весь двор до самой вершины холма представляет собой крутой откос. И таким образом, единственное, что мешает персику покатиться вниз, это толстая плодоножка, на которой он висит. Стоит ей обломиться — и мы
