— Хочешь ананасовый сок?
— Лучше виски…
Она внимательно взглянула на меня.
— Полагаю, ты шутишь.
— Вовсе нет.
— Но Боб…
— Только не говори мне о форме, режиме и прочих глупостях, теперь с этим покончено, Кати…
Она не ответила. Меня нервировало ее молчание. Я испытывал потребность снова излить душу, но на откровенность надо вызвать. Если Кати этого не сделает, пусть все мои переживания останутся при мне.
Как же так — она не задает вопросов? Ведь должно хотеться услышать продолжение, раз уж человек обронил столь значительную фразу!
Я взял ее за подбородок и заглянул в лицо. Спокойный взгляд Кати был полон грусти. У нее был такой же испуганный вид, как в тот раз, когда она впервые пришла на матч и я нокаутировал англичанина! Я понял.
— Ты уже знаешь?
Она быстро кивнула.
— Бодони сообщил?
— Да, Боб!
— В таком случае, черт побери, тебе было известно, о чем пойдет речь, когда я сегодня отправился к Голдейну?
— Да…
— И… ты меня не предупредила?
— Не мне было говорить тебе об этом, дорогой…
Да, она права: не ей. Это мужской разговор. Почему же Бодо сказал ей заранее?
Спрашиваю ее об этом повышенным тоном.
— Он знал, что тебе будет тяжело, Боб. Он хотел подготовить меня, чтобы…
— Чтобы утешить?
— О нет! Утешить тут невозможно… В ближайшем будущем, по крайней мере. Но чтобы тебе помочь…
Она встала, маленькая, хрупкая… Откровенно говоря, Кати превратилась в настоящую даму, приобрела изысканные манеры.
— Послушай, Боб. То, что сейчас происходит, так же неизбежно, как и смерть. Это было известно еще до того, как ты начал свою карьеру, согласен?
— Согласен. Однако, хоть и знаешь, что смерть обязательно придет, когда пробьет твой час, от этого ничуть не легче.
— К счастью, теперь речь идет лишь о перемене в жизни. Это тяжело, Боб, но от этого не умирают!
— Ты так считаешь? — ухмыльнулся я. — А ты не думаешь, что бокс и был моей жизнью? Ты не находишь, что в некоторой, — а может, даже в большей — степени это равнозначно смерти — повесить свои перчатки для красоты в комнате на гвоздь? Это не значит подохнуть, Кати, — не ложиться на массажный стол, не перешагивать через канаты под гром аплодисментов… И не слышать больше, как глухой голос диктора произносит: «Победил Робер Тражо!» Знаешь, в такие минуты кажется, будто держишь на своих плечах мир.
— Знаю, Боб. Но я думаю, ты неправильно подходишь к проблеме…
— Да неужели?
— Ты рассуждаешь как ребенок, с которым несправедливо обошлись, тебе кажется, будто над тобой посмеялись, тебя одурачили, оскорбили! Взгляни на вещи реально… Не другие тебя бросают, Боб, ты сдаешься сам… Ты жертва лишь необыкновенных, прекрасных лет, прожитых собой. Вместо того чтобы роптать, ты должен благодарить бога за то, что тебе дано было их прожить…
Впервые с тех пор, как мы поженились, она показалась мне совсем далекой. Она была в другом лагере, говорила на чужом языке.
— Ох, Кати!
— Что?
Я пожал плечами. К чему разговоры? С точки зрения логики она была права, но ее железные аргументы не могли меня убедить.
— Да нет, ничего…
Я подошел к бару и налил себе в стакан изрядную порцию виски.
— Не собираешься ли ты это выпить?
— Я начинаю учиться жизни в качестве обычного человека, Кати, я возвращаюсь на свое место!
— Тебе еще предстоят матчи…
— И ты знаешь с кем?
— Да…
В этот момент затрезвонил звонок у ворот.
— Гости! — прошептал я.
— Я пригласила на ужин Жо…
Кати слегка покраснела.
— Как?
На одном дыхании она прошептала:
— Лучше, если ты сам скажешь ему насчет матчей. Они ему еще ничего не говорили…
Я больше не возражал. Должно быть, она права, поступая так. Катрин всегда была права.
Я выплеснул виски в камин — раздался звук, напоминающий слабую пощечину, затем огонь разгорелся сильнее.
В комнату вошел Жо Андрикс.
—
Вообще он довольно красивый парень, но стоило ему надеть обычный костюм, как он делался слегка похож на разодетого по-праздничному боксера. Во время одной из тренировок ему перебили нос, это единственное, что выдает его ремесло. При невысоком росте у Жо чрезвычайно мощные плечи. Все его удары идут от туловища и, когда достигают цели, очень болезненны. У него темные волосы, постриженные а ля Марлон Брандо, черные красивые с изменчивым блеском глаза.
Жо держал в руках букет цветов, отчего вид у него был довольно дурацкий. Он положил цветы на стол.
— Это вам, Кати…
— Жо, вы прелесть! Но какое сумасбродство! Лилии!
У него сделался этакий скромно-торжествующий вид.
— Ну что вы…
Я подозревал, что он немного влюблен в Кати. Он был во власти ее мягкого очарования и смотрел на мою жену так, словно перед ним прекрасное видение.
Я пожал Жо руку. У него огромные ручищи с широкими запястьями, а у меня руки относительно небольшие.
Артуро помог ему снять красивое пальто из верблюжьей шерсти, и Жо уселся перед камином рядом со мной.
— Просто здорово, что вы меня пригласили, Боб!..
— Это не слишком нарушит твой режим?
— О нет! Раз в кои-то веки можно лечь и попозже…
— Насколько мне известно, скоро тебе предстоит очень серьезный матч?
