Подходя к трактиру «Кровь Вепря», он почувствовал, что его спина покрылась холодным потом, хотя ночь, опустившаяся на город, была далеко не жаркой.
Трактир находился в одном из беднейших кварталов Элизенвара, населенном преимущественно ремесленниками, торговцами, наемниками и проститутками обоих полов. Несколько ювелиров, чьи лавки располагались поблизости, славились отнюдь не чрезмерной честностью, а разыскать здесь человека, готового за десять монет совершить убийство, было делом столь же простым, как найти женщин для оргий или малолетнюю жертву для совершения ритуального жертвоприношения.
Обстановка в ближайших окрестностях «Крови Вепря» была соответствующей. Стая бродячих собак лениво отдыхала у дверей трактира, изредка затевая злобную потасовку из-за брошенной кости с остатками мяса. Без сомнения, некоторые из этих псов давно лишились своих человеческих тел. Голодные собаки внимательно рассматривали посетителей, и мало кто чувствовал себя уютно под тяжелыми взглядами мутных коричневых глаз. Человек, перебравший лишнего в трактире и оставшийся ночью на улице, рисковал быть попросту съеденным.
… Издалека завидев Газеуса, стая подняла хриплый лай, а тот невозмутимо расположился за сотню шагов от таверны, в тени большого дерева, так что только сверкающие во мраке белки выдавали его присутствие.
Положив голову на лапы, Газеус стал ждать хозяина. Жалкие твари, теснившиеся у дверей трактира, не были для него серьезными противниками. Он не раз уже расправлялся с ними, и они хорошо помнили об этом. Сейчас он гораздо больше опасался двуногих, которые несли с собой неумолимую стальную смерть и ужас мрачного колдовства.
Безмятежность Газеуса, лежавшего в тени дерева, была лишь видимостью: его глаза, не различавшие цветов, настороженно всматривались в силуэты, а нос ловил запахи всего необычного, ползущие по грязной улице среди сотен других запахов.
Слот взялся за тяжелое бронзовое кольцо на двери трактира, отполированное прикосновениями тысяч рук, и услышал глухое злобное рычание у себя за спиной. Псы всегда инстинктивно чувствовали в нем чужого, существо из другого мира – мира, в котором передвигаются верхом на четвероногих, пьют из горного хрусталя, согреваются в ваннах, отлитых из серебра, и занимаются развратом на огромных постелях, которые сделаны из драгоценного дерева, добытого приговоренными к смерти или к пожизненной каторге в Лесу Ведьм далеко на западе.
Люгер обернулся и пробормотал заклинание. Не столько для того, чтобы отпугнуть псов, сколько желая проверить, сильна ли еще здесь его магия. Он увидел, как дернулись собачьи головы, пронзенные резкой болью, и, хотя эта боль была преодолима, она оказалась слишком неприятна, чтобы стая не предпочла оставить незнакомца в покое.
Стервятник погрузился в удушливую атмосферу трактира. Огромный зал с низким потолком был наполнен дымом жаровен и трубок, запахами потных тел и грубой пищи. Многочисленные колонны и раставленные в беспорядке столы превращали помещение в труднопроходимый лабиринт, дальние закоулки которого терялись в полумраке. Свечи на столах едва разгоняли тьму и делали лица людей похожими на восковые маски. На голых каменных стенах шевелились гигантские уродливые тени.
Впрочем, отсутствие яркого света сейчас было на руку Люгеру. Он медленно двинулся к узкому пустующему столу возле самой стены, откуда мог видеть большую часть помещения и входящих в трактир. Его глаза непроизвольно искали ту, ради которой он явился сюда. Осторожность заставляла рассматривать и всех остальных.
Любой из сидящих здесь людей мог вчера стрелять в него из окон дома Геллы Ганглети. Десятки безликих фигур плавали в сизом тумане. Лишь ближайшие из них обретали плоть и вес…
Некоторые посетители трактира нагло рассматривали Стервятника в упор. Люгер принадлежал к знати, в среде которой даже слишком прямой взгляд при определенных обстоятельствах можно было счесть за оскорбление. Он почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Ссора или драка со здешними подонками не входила в его сегодняшние планы.
Слот опустился на скрипящий стул и положил на стол руки с длинными тонкими пальцами. Поблизости не было Сегейлы, и ему оставалось лишь смотреть на свои руки. Почти полное отсутствие линий на ладонях, бывало, ставило в тупик валидийских хиромантов. О единственном зловещем знаке на правой ладони Люгер старался не думать.
Он нервно постучал по грубой доске длинными ногтями, хищно загибавшимися книзу. Стервятник знал, что руки выдают в нем чужого, но то же самое можно было сказать и об его лице. Он бывал здесь уже много раз и прятаться, конечно, было бессмысленно…
Грузная фигура в засаленном одеянии возникла рядом с ним. Совсем не та фигура, которую он ожидал увидеть. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, Слот велел слуге принести пиво и жареное мясо. Потом с отвращением проводил взглядом жирное, колышущееся тело того, кто наверняка еще и ублажал мужчин в задних комнатах «Крови Вепря».
…Люгер сидел в одиночестве, стараясь оттянуть окончание своей бесхитростной трапезы. Он медленно пережевывал жесткое мясо, обильно приправленное специями, и запивал его пивом. Свеча, оплывавшая в бронзовом подсвечнике и обернутая куском жести, освещала стол, оставляя в тени лицо Стервятника. Уродливый подсвечник был намертво закреплен в стене, и от него тянулся кверху черный язык копоти.
Люгер внимательно рассматривал людей, входивших в трактир, – бродягу с отрезанным языком, двух солдат, едва державшихся на ногах, карточного шулера с холодным самоуверенным лицом… Но гораздо больше его интересовали безликие существа в глубине помещения. Порой он ловил на себе их быстрые скользящие взгляды.
Слот чувствовал, как вокруг него постепенно сгущается и становится почти материальным облако неприязни. Из этого облака наконец появилась Сегейла, и он на секунду расслабился.
Она села напротив него на свободный стул, и это само по себе было вызовом, брошенным посетителям «Крови Вепря». Возлюбленная Люгера еще никогда не вела себя так свободно. Слот видел в конусе света ее лицо, прозрачные серые глаза и пытался понять, чего в них больше – любви или отчаяния…
– Где ты была? – спросил он только затем, чтобы прервать мучительно затянувшуюся паузу.
– Я должна уехать, Слот, – сказала женщина, не обратив внимания на его вопрос.
…Люгер смотрел, как шевелятся ее губы, и почувствовал легкий укол в сердце.
Порой он спрашивал себя, каким образом Сегейле удается существовать в этом кошмарном месте. Ее красота оставалась безупречной, пальцы тонкими, ногти – длинными и гладкими, несмотря на довольно
