– Да, я знаю, – говорит Эрнестина, – несомненно все еще уладится. Ну что, могу я наконец уйти? Ты уже насытил свою злобу?
– Сенатор, – вскрикивает Шольц, – нельзя давать этой девчонке ускользнуть... Она погубит нас. Стоит ли нам сохранять ее ничтожную жизнь?.. Пусть лучше умрет. Ее смерть – залог нашей безопасности.
– Нет, – возражает граф. – Эрнестина понимает: подавать на нас жалобы бессмысленно. Она потеряла возлюбленного, однако в ее власти еще кое-что сделать для карьеры отца. И держи она язык за зубами – ей еще улыбнется счастье.
– Жалобы... Мне, сенатор, подавать на вас жалобы!.. Сообщница ваша вообразила, что я пойду на это. О нет! Существуют оскорбления, на которые женщина никогда не пожалуется в суд... Сделав это, она только унизит себя. Вынужденные постыдные признания нанесут ее чести непоправимый урон, не сравнимый с жалкими крохами удовлетворения чувства мести. Отоприте дверь, сенатор, и отпустите меня. Я сохраню тайну.
– Вы свободны, Эрнестина... и еще раз повторяю – судьба ваша в ваших собственных руках.
– Знаю, – гордо отвечает Эрнестина, – ими я ее и устрою.
– Какая неосторожность! – не выдерживает Шольц. – О граф! Предполагая в вас подобную чувствительность, я ни за что не согласилась бы действовать с вами заодно.
– Эрнестина не выдаст нас, – возражает граф. – Она знает, что я еще люблю ее... знает, что залогом молчания может стать брак.
– Ах! Не волнуйтесь, вам нечего опасаться, – говорит Эрнестина, направляясь к поджидающей ее внизу карете. – Я страстно желаю восстановить свою честь и не стану опускаться до столь низменных средств... Те, которые употреблю я, вполне вам подойдут, граф. Они будут достойны нас обоих. Прощайте.
Эрнестина едет домой. По дороге выходит из кареты и оказывается посреди площади, где недавно погиб ее возлюбленный. Она протискивается сквозь толпу, собравшуюся поглазеть на страшный спектакль. Мужество и решимость Эрнестины придают ей силы. Наконец она возвращается домой. В тот же миг прибывает отец. Коварный Окстьерн позаботился о том, чтобы задержать полковника на все время, необходимое для совершения своего злодейства... Сандерс видит свою дочь... бледную, растрепанную... отчаявшуюся. В глазах ее, однако, ни слезинки. Осанка по-прежнему горделива. Она спокойна и тверда.
– Уединимся, отец, – говорит она, – нам нужно переговорить.
– Дочь моя, ты пугаешь меня... Что случилось? Ты куда-то выходишь в мое отсутствие... Все обсуждают казнь какого-то юноши из Норрчёпинга... Я почувствовал какое-то смущение... тревогу, объясни, что происходит... у меня стеснилась грудь.
– Выслушайте меня, отец, и сдержите ваши слезы. – Эрнестина бросается на шею полковнику. – Ни вы, ни я не рождены для счастья, отец. Мы из числа тех, кого природа создает лишь для того, чтобы все недолгое время, отпущенное им на земле, беспрестанно перебрасывать их от злоключения к злоключению. Не всем дано право на равную долю блаженства. Следует подчиниться воле небес. Вам в утешение оставлена дочь – поддержка ваша и опора на старости лет... Несчастный юноша из Норрчёпинга, о котором вы слышали, – Герман. Только что на моих глазах он погиб на эшафоте... да, отец, на моих глазах... они хотели, чтобы я лично была тому свидетелем... и я наблюдала... Он пал жертвой ревности Шольц и исступления Окстьерна... Это еще не все, отец. Потеря возлюбленного – не единственная моя потеря... произошла еще одна, куда более ужасная... дочь возвращается к вам обесчещенной... Это сделал Окстьерн... пока отдавалась на заклание одна из его жертв, негодяй осквернял другую.
Сандерс в негодовании вскакивает.
– Довольно, ни слова боле. Я исполню свой долг. Сыну славного соратника Карла XII не надо объяснять, как мстят предателям. Через час, дочь моя, я либо умру, либо восстановлю твою честь.
– Нет, не нужно, отец, – возражает Эрнестина, удерживая полковника. – Заклинаю вас всем, что вам дорого – не берите на себя бремя мести. Представьте, что за ужасная участь меня ожидает, если я потеряю вас. Одна, без поддержки... в руках этих безжалостных чудовищ – они тотчас уничтожат меня... Живите же, отец, живите ради вашей дорогой дочери. Никто, кроме вас, не придет ей на помощь и не утешит ее в страданиях... Только ваши ладони осушат ее слезы... Послушайте, что я предлагаю. Речь идет о незначительной жертве, которая, возможно, окажется излишней. Только бы кузен Синдерсен согласился пойти навстречу. Опасения, что тетушка предпочтет меня в своем завещании – вот единственная причина нашего с ним охлаждения. Я постараюсь рассеять его тревоги. Подпишу бумагу о полном отказе от завещанного мне имущества, постараюсь вызвать его сочувствие к моему положению. Он молод и смел... Он, как и вы, военный. Пусть он разыщет Окстьерна и кровью этого нечестивца смоет нанесенное мне оскорбление. Честь наша непременно должна быть восстановлена – и если Синдерсену суждено погибнуть, я больше не стану удерживать вас, отец. Тогда настанет ваш черед отправляться к сенатору и мстить за честь дочери и за гибель племянника. Таким образом, у обманувшего меня негодяя появятся два противника вместо одного. Отчего нам не попытаться приумножить число его недругов?
– Доченька, Синдерсен слишком молод для такого опытного противника, как Окстьерн.
– Не стоит этого опасаться, отец. Подлецы всегда трусливы, не так уж сложно одержать над ним верх... Ах! Непонятно только, что мне считать победой в подобном случае!.. Настоятельно прошу вас, устройте все, как я хочу... Несчастье придает мне еще больше прав на сохранение вашей жизни, отец, не отказывайте же в милости, о которой я молю вас... заклинаю о ней у ног ваших.
– Раз тебе этого хочется, я согласен, – говорит полковник, поднимая свою дочь. – Уступаю, тебе удалось убедить меня, так нам удастся приумножить число врагов мерзавца, покрывшего нас позором.
Эрнестина обнимает отца и тотчас мчится к упомянутому родственнику. Немного погодя она возвращается.
– Синдерсен готов вступиться за меня, – сообщает она полковнику. – Он только просит вас ничего не говорить тетушке. Родственница наша будет безутешна, узнав, как из лучших побуждений дала мне совет без опаски отправляться в дом графа. Итак, Синдерсен придерживается мнения, что необходимо утаить происходящее от тетушки Плорман. Поэтому пока все не решится, он будет избегать встреч с вами и просит вас последовать его примеру.
– Хорошо, – говорит полковник, – пусть тотчас же отправляется вершить месть... Вскоре и я последую за ним...
Решение найдено, все тихо... Эрнестина, похоже, безмятежно спит. На следующий день рано утром граф Окстьерн получает письмо следующего содержания, написанное незнакомой рукой:
«За жестоким преступлением неизбежно последует наказание, за отвратительной несправедливостью – отмщение. Оскорбление честной девушки будет стоить жизни соблазнителю ее или ее заступнику. Сегодня в десять часов вечера офицер со шпагой в руке, одетый в красное, будет прогуливаться неподалеку от порта: он надеется на встречу с вами. Если же вы не явитесь туда, тот самый офицер завтра пристрелит вас в вашем собственном доме».
Письмо доставлено лакеем без ливреи. Ему приказано принести ответ. И он возвращается с той же запиской с приписанными внизу тремя словами: «Я там буду».
Однако коварный Окстьерн живо интересовался всем, что произошло в доме у Плорман после возвращения Эрнестины, и не поскупился, чтобы любыми средствами выведать нужные ему сведения. Ему сообщают, как должен выглядеть офицер, одетый в красное. Известно ему и то, что полковник приказал доверенному слуге подготовить для себя английский мундир – он намерен облачиться в него и незаметно следовать за человеком, вступающимся за дочь. Полковник не желает быть узнанным этим мстителем и готовится встать на его защиту, если тот вдруг окажется побежденным. Итак, Окстьерн получает исчерпывающие данные для подготовки очередного злодейского плана.
Наступает ночь. Вокруг беспросветная тьма. Эрнестина предупреждает отца, что Синдерсен выйдет через час, а сама она чувствует себя настолько разбитой, что просит разрешения уйти к себе. Полковник доволен, что его оставляют одного. Он желает дочери спокойной ночи, а сам собирается идти следом за тем, кто будет за нее драться. Он выходит... Эрнестина не показала ему вызов на дуэль, и он не знает, как будет одет Синдерсен. Не желая нарушать тайну, о которой попросил этот юноша, и стараясь не давать пищу для подозрений дочери, он старался не задавать лишних вопросов. Да и к чему? Он движется в нужном направлении. Полковник осведомлен, где состоится поединок и уверен, что сумеет узнать племянника. Прибывает на означенное место. Пока никого. Прогуливается. В этот миг к нему подходит
