— Ты меня спрашиваешь?
— Нет. Значит, рамбутан сработал. Потому и спал так хорошо.
— И ничего не помнишь? Никакого там Бангкока? Прекрасная Моника? Спасение ее?
— Последнее, что я видел во сне, это как я заснул после конференции в Бангкоке. Два дня назад. — Он развел руками. — Нет больше снов…
Она понимала, что Том не врет. И мальчик не соврал.
— Хорошо. Действует! Будешь съедать каждый день.
— Всю жизнь?
— А что? Очень полезно. И мужскую силу повышает. Да, всегда, всю жизнь.
И Томас съедал плод рамбутана каждый вечер, и ни разу не снились ему сны. Прошли недели, месяцы и годы, прошло пятнадцать лет, и он ни разу не видел больше Бангкока. И ничего другого не видел во сне.
И стал он могучим воином, и защищал Семь Лесов от супротивных Пустынных Орд.
Но сны более не посещали его.
Может быть, права Рашель. Может быть, так и надо. Каждый день плод древесный рамбутан, и никакого Бангкока.
И вообще ничего…
37
Вальборг Свенсон стоял во главе стола, озирая собравшихся сановников, высокопоставленных представителей правительств, привлеченных жаждой новой власти. До сих пор никто из них не владеет достаточной информацией, чтобы ему существенно навредить. Но даже если бы они знали больше, все равно не смогли бы. Их семь, хотя в качестве базы для операций достаточно было бы и одного государства. Однако все семь будут полезны для осуществления мечты всей его жизни. Если бы они только знали…
Карлос уже в Бангкоке, через несколько часов он прикончит, наконец, этого Хантера. Арман Фортье договаривается о деталях с русскими и китайцами. А он, Вальборг Свенсон, бросает эту бомбу, которая… Да, конечно, операция не без риска. Но ведь риск так приятно щекочет нервы, так оживляет пресную скучную жизнь.
Вальборг Свенсон медленно взял указку и аккуратно прикоснулся к точкам городов на висящей слева от него карте.
— Штамм Рейзон уже выпущен в воздушное пространство Лондона, Парижа, Москвы, Пекина, Нью- Дели, Кейптауна, Бангкока, Сиднея, Нью-Йорка, Вашингтона — столицы США — Атланты, Лос-Анджелеса. Первые двенадцать. В течение восьми часов зараженных городов станет двадцать четыре.
— Э-э… В воздушное пространство… Как?! Э-э…
— Совершенно верно. Вирус аэрогенный, легко распространяется по воздуху. Доставлен курьерами на самолетах коммерческих авиалиний. Мы с вами заседаем, а распространение продолжается. Вирус в высшей степени контагиозный, то есть заразиться им чрезвычайно просто. Прелестное существо, уникальное, небывалое. Видите ли, большинство вирусов нуждаются в какой-либо поддержке, в благоприятных условиях. Ослабленный организм объекта; прикосновение, распространение при помощи кашля или чихания, хотя бы повышенная влажность воздуха. Но этот… Восхитительно! И один-единственный вирус может заразить здорового взрослого.
— Вы что, ставите нас перед свершившимся фактом?
— Естественно. К концу сегодняшнего дня по самым скромным оценкам носителями станут три миллиона человек. Через день — девяносто миллионов. В течение недели — четыре миллиарда.
Все сидели, как громом пораженные. Ни один из них толком еще не осознал преподнесенной им новости. Но он их в этом не винил. Слишком крупный кусок, чтобы разом проглотить.
— Вирус разошелся? И нет способа остановить его?
— Да, пожалуй, разошелся, — улыбнулся Свенсон. — И способа… нет, теперь его не остановишь.
Зашевелились.
— Кто конкретно заражен?
— Кто угодно. К примеру, я заражен. И вы. Все присутствующие заражены. — Он указал на маленький пузырек с желтой жидкостью. — Мы заразились в первую же минуту пребывания в этом помещении.
Молчание. Все уставились на пузырек. Зал взорвался многоголосием.
— Но у вас есть вакцина, нам надо немедленно принять меры!
— Кошмар!
— Что за идиотская шутка!
Свенсон так же мило улыбался.
— Шутка, признаю, несколько своеобразная. Более своеобразная, чем вы подозреваете. Вакцина еще не разработана.
— Тогда антивирус! Чем вы вообще здесь занимаетесь!
— Чем я занимаюсь, вы уже давно знаете. К сожалению, антивирус тоже еще не разработан. Но оснований для беспокойства нет, очень скоро появятся и антивирус, и вакцина. У нас задел в три недели, но я уверен, что уже к концу этой недели, а то и раньше…
— А если нет?
— Если нет, что ж… мы все разделим судьбу населения земного шара.
— Уточните, пожалуйста.
— К сожалению, точно сказать не могу. Гадкая смерть, неприятная. Это я вам могу обещать однозначно. Но, видите ли, еще никто от вируса Рейзон не умирал, так что клинической картины нет.
— Но это самоуправство! Мы так не договаривались!
— Мы именно так и договаривались. Надо внимательнее знакомиться с документами. Каждая из присутствующих сторон получала отчеты и инструкции. А теперь от вас тем более требуется безоговорочное содействие, ибо единственная надежда на антивирус связана с моей скромной персоной. Прошу это учесть. Если мне помешать, всему человечеству конец.
Представитель Швейцарии Брюс Свонсон побагровел, вскочил, с силой оттолкнув кресло, и заорал:
— Да как вы посмели!..
Свенсон быстро вынул из пиджачного кармана пистолет и с десяти шагов выстрелил Свонсону в лоб. Свонсон продолжал есть Свенсона глазами, но уже тремя. Прорезавшаяся во лбу дырочка третьего глаза заплакала красными слезами, Свонсон рухнул навзничь и замер на полу.
Свенсон опустил оружие.
— Остановить вирус невозможно. Мы можем лишь следить за ним. Так все было предусмотрено с самого начала. Сейчас всякие разногласия могут лишь затруднить ситуацию. Есть возражения?
Возражений не было.
— Хорошо. — Он положил пистолет на стол. — Сейчас соответствующие правительства получают соответствующие уведомления. Мгновенно они не отреагируют, разумеется. Это и к лучшему. Паника нам не нужна. Пока что не нужна. Ни к чему, чтобы люди сидели дома из страха подцепить болезнь. Пока мир осознает истинный характер угрозы, сдержать ее будет уже невозможно. Собственно, уже и сейчас невозможно.
Он вздохнул глубоко, полной грудью. Этот момент, когда он возвышается над семью персонами — шесть из них к тому же живы — стоил всех затрат. А ведь это лишь начало. Улыбка его расширилась.
— Прекрасный день, друзья! Вы выбрали верную сторону, и вы не раскаетесь. Жребий брошен.
Маркусу за его старания обещаны две вещи: его собственная жизнь и миллион долларов наличными. Обе вещи он ценит настолько, что дал бы за них ногу отсечь. Деньги он уже получил. Жизнь тоже пока при нем. Как и нога. В способности
