– Конечно нет!!!
– Вот так же и со мной…
– Прости, Дмитрий! – смутился Ильин. – Зря я с тобой так!
– Ерунда! – отмахнулся я.
– Нет, нет, ты, правда… прости старого дурака! – Альбертыч не на шутку разволновался. – Я… не знаю, как объяснить, но… – Он осекся, опустив глаза.
– Уже простил, и ничего объяснять не надо, – беспечно улыбнулся я. – Лучше вернемся в допросную. А то заболтались мы с вами…
Едва я открыл обитую железом дверь, по ушам резанули надрывные вопли террориста. При каждом разряде тока он страшно содрогался, корчился, выл, визжал, источая запах и пота и газов.
– Проверьте у него сердечко, – включив кондиционер, предложил я Ильину и обратился к прапорщикам: – А вы, ребята, малость передохните. Пока я перекушу. – С этими словами я подвинул кресло почти вплотную к кондиционеру, устроился в нем (в кресле) и с аппетитом принялся за бутерброды, запивая их горячим кофе.
– Товарищ полковник, разрешите, мы тоже? – робко спросил старший из «горилл».
– Сказали бы заранее, принес бы на вашу долю, – с набитым ртом пробурчал я. – А так, извините, самому впритык.
– Нет, нет, вы неправильно поняли! – басовито зачастил он. – У нас свое, с собой!
– Ну-у-у, тогда другое дело…
– Большое спасибо! – Прапорщики достали из угла туго набитую полиэтиленовую сумку и торопливо принялись за еду. В комнате установилась тишина, нарушаемая лишь жалобными всхлипываниями главного секьюрити «Прометея».
«Интересно, как остальные себя ведут?» – заглатывая второй по счету бутерброд, подумал я.
Согласно моему приказу захваченных вчера сотрудников и охранников фонда «кололи» одновременно. Почти весь мой отдел трудился в поте лица, в том же самом подземелье, но в других помещениях. Большинство допрашивали под «сывороткой», экстрасенса с травмой головы в режиме «Б»[11], а двух хлипких нервных дамочек под психологическим прессингом. Обитателей больницы для алкоголиков вчера тоже задержали и до завершения первоначального расследования поместили в одну большую камеру в Брюсовском сизо. Особо возиться с ними не собирались, по крайней мере пока. Ширма – она и есть ширма. Что с нее взять?! Может, потом, под завязку, зададим по паре уточняющих вопросов каждому, а дальше – не наша забота. Пускай начальство решает, куда девать девятнадцать синюшников. Кстати, изначально их было двадцать четыре, но пятеро сумели удрать, воспользовавшись суматохой. Ну да шут с ними. Не велика потеря! А вот с Хашарским неувязочка получилась. Ближе к завершению вчерашней операции он, как выяснилось, спешно выехал из пансионата в неизвестном направлении. На трех машинах, в сопровождении восьми доверенных телохранителей. Случайное совпадение или кто-то из усадьбы предупредил?! Вот это нам и предстояло установить в первую очередь…
– Сердце в норме, опасности для жизни нет, – вынес вердикт Кирилл Альбертович.
– Хорошо, продолжайте, – покончив с последним бутербродом и прикурив сигарету, приказал я «гориллам».
Те убрали остатки обильной трапезы обратно в сумку, вновь поставили ее в угол и деловито взялись за электроды.
– А-у-о-о-о-о-о-о!!! И-и-и-и-и-и!!! А-а-а-а!!! – моментально резануло по барабанным перепонкам.
Из глаз несостоявшегося убийцы трех десятков детей обильно текли слезы. Широко разинутый рот в промежутках между визгом и ором жадно хватал воздух. Я знал, что именно он ощущает в данный момент. Уши заложены, дыхание перехватывает, каждая нервная клетка мучительно вибрирует, а кожа горит огнем, словно его окунули в чан с соляной кислотой. В начале 2004-го я сам на протяжении многих дней испытывал все эти «прелести» на собственной шкуре. Правда, я тогда не орал, не ревел, не визжал, а лишь рычал да скрежетал зубами…
Вчера бешеные, а сегодня жалкие глаза уставились на меня, о чем-то горячо умоляя. «Дошел до ручки. Но связно говорить не может. Спазмы в глотке», – подумал я и подал палачам условный сигнал, означавший «работать с интервалами в полторы минуты». (До сей поры они пускали ток почти непрерывно, с промежутками в несколько секунд между каждой дозой.) Результат последовал незамедлительно.
– Почему… почему вы все молчите?!! – слегка отдышавшись и обретя дар речи, по-женски зарыдал Степанков. – Задавайте вопросы!!! Я готов отвечать!!!
Старший из «горилл» взглянул на секундомер и коснулся электродом локтевого нерва, а младший вслед за ним пустил ток в пах…. И снова девяностосекундный перерыв.
– Проклятье!!! Не молчите!!! Будьте же людьми!!! Вопрос задайте!!!
Новая порция боли…
Так повторялось пять раз подряд, и в конечном счете из глотки террориста (в перерывах) стал вырываться только скандирующий рев:
– Ва-апрос! Ва-апрос! Ва-апрос!!!
«Фрукт созрел», – решил я, движением подбородка отогнал прапорщиков от стола и резко спросил:
– Когда ты связывался с Хашарским? Отвечай быстро, не задумываясь!
– Позавчера, – прохлюпал Степанков. – Он позвонил мне на мобильный. Интересовался количеством собранных детей. На днях намечалась очередная поставка в Европу.
– А ты мог связаться с шефом?!
