остановишь.
— Допроса не будет, — мягко успокоил он Оливию и подался вперед. В его глазах запрыгали лукавые огоньки. — А что? Неужели вы скрываете какую-то темную, страшную тайну? Только не говорите... в своей настоящей жизни вы — стриптизерша?
Этот возмутительный вопрос немного ослабил напряжение, и Оливия невольно улыбнулась.
— Нет, у меня более волнующее занятие! На самом деле я работаю в книжном магазине.
— В книжном магазине? — медленно повторил он.
— Вот именно. — Теперь настала ее очередь поиздеваться. — Там продают книги. Знаете, это такие штуки, состоящие из склеенных страниц.
— А почему вы работаете в книжном магазине?
Оливия сделала глоток вина.
— Люблю книги. Я романтик по натуре, меня вполне удовлетворяет небольшая зарплата. Хотите, чтобы я продолжала?
— Всю ночь, — пробормотал Стивен. — Всю ночь.
Но тут подали восхитительно пахнущие креветки, и Стивен мрачно уставился в свою тарелку. Как бы ему хотелось знать Оливию подольше! Как бы ему хотелось, чтобы она уже была его любовницей — тогда он мог бы предложить ей оставить еду нетронутой и отправиться прямиком в отель. В постель.
— А где находится ваш книжный магазин?
Оливия терзала кусочек хлеба.
— В Глостере, штат Массачусетс. Доводилось бывать?
— Нет. Никогда.
Оливия задержала взгляд на впадинке над его верхней губой и без всякого смущения представила вдруг, как было бы восхитительно провести языком по ее четким очертаниям.
— А вы? Где вы живете? Чем занимаетесь? Должно быть, вы важная птица, не зря же ваша фирма оплачивает проживание в роскошном отеле.
Стивен колебался. Когда люди говорят, что, имея деньги, ты имеешь все, они не понимают, что деньги это еще и обязательства. Нелепо считать себя слишком высокооплачиваемым, но он уже давно осознал, что богатство имеет свои недостатки. Когда человека называют богатым — в мире, где деньгам поклоняются с большим рвением, чем Богу, — многие стремятся свести с таким знакомство, руководствуясь далеко не лучшими побуждениями.
Стивену нравилось, как мило и просто ведет себя с ним Оливия. Давно уже никто не обращался с ним, как с равным. И, если хотя бы намекнуть, сколько он действительно стоит, не станет ли она смотреть на него снизу вверх?
— О, я всего лишь ловкий делец, — наконец сказал Стивен.
— И чем занимается ловкий делец?
Он улыбнулся.
— Всем понемножку. Продаю и покупаю. Недвижимость, предметы искусства. Иногда даже автомобили. Случается, и лошадей. — Он подлил Оливии вина и, уже не скрывая, что не хочет продолжать тему, закончил: — Все это очень скучно. Как вам креветки?
— Очень вкусные, никогда таких не ела.
Однако, когда официант убирал тарелки, Стивен заметил, что Оливия едва притронулась к еде. Как и он. А между тем возбуждение не проходило. Скорее даже наоборот...
Оливия заметила, как потемнели глаза Стивена, и вдруг ощутила слабость во всем теле. Они смотрели друг на друга через стол не отрывая глаз, и все остальные звуки отступили, словно на всей земле остались лишь они двое.
— Вы не хотите десерта? — осведомился официант. Он повторил вопрос уже в третий раз. — Или кофе?
Стивен очнулся, его губы дрогнули в улыбке.
— Я подумал, что вместо кофе можно попробовать что-нибудь другое.
— Да, — согласилась Оливия, охваченная нервным возбуждением. Она прекрасно поняла, что Стивен имеет в виду, однако это не вызвало у нее протеста, испуга или негодования. — Да, наверное, можно, — повторила Оливия.
Словно в полусне, она позволила Стивену прикрыть ее плечи накидкой и вздрогнула, ощутив легкое прикосновение его пальцев к своей ставшей вдруг невероятно чувствительной коже. В горле у Оливии пересохло, словно она наглоталась пыли. Стивен взял ее за руку и вывел из ресторана в уже опустившуюся на город звездную ночь.
— Ты дрожишь, — негромко сказал он и медленно провел пальцем по ее изящной белой шее. — Опять.
— Д-да.
Стивен снял пиджак, набросил его на плечи Оливии, и она почти утонула в нем.
— Теперь ты замерзнешь.
— Не думаю, что мне грозит такая опасность, — мягко возразил он, обнимая ее за талию и наклоняясь, чтобы поцеловать.
Сердце Оливии готово было выскочить из груди, когда ее губы раскрылись навстречу первому прикосновению его губ. Какой-то нерешительный голос внутри еще бормотал, что надо остановиться, но Оливия не вняла ему. Да и кому под силу остановить стихию?
Стивен вдыхал в нее жизнь, согревал ее кровь, с удвоенной скоростью побежавшую по венам. Словно до сих пор Оливия была какой-то безжизненной статуей, а теперь... теперь...
— Стивен... — умоляюще прошептала она. — Стивен...
Но все слова утонули в сладкой нежности его губ. Желание пронзило его как стрела.
— О Боже... Да, Оливия, — простонал он сквозь стиснутые зубы. — Да, да, да!
Он привлек ее к себе, и Оливия ощутила силу его желания. Теперь Стивен точно знал, что долго так продолжаться не может. Огромным усилием воли он оторвался от ее губ и ошеломленно посмотрел в ее огромные глаза.
— Кажется, мы оба сходим с ума, — с отчаянием простонал он, переводя дыхание. Прохладный ночной воздух обжег легкие. — Давно я не терял голову так безнадежно, — словно извиняясь, пробормотал Стивен.
Ему всегда нравился комфорт, но сейчас им овладело дикое, необузданное желание увести эту, лишь вчера встреченную женщину в ближайший темный закуток, прижать к какой-нибудь древней стене и овладеть ею.
Оливия не испытывала ни страха, ни стыда. Только всепоглощающую потребность быть около этого мужчины. Она осторожно, словно пытаясь лучше узнать Стивена, провела пальцем по его суровому лицу и прошептала:
— Кажется, я тоже теряю рассудок...
Стивен заставил себя задать вопрос, и это показалось ему самым трудным в жизни:
— Хочешь, я отведу тебя в твою гостиницу? Или...
— Или что? — тихо спросила она.
— Или пойдем ко мне? Мы могли бы все же съесть десерт и выпить кофе. Как ты думаешь? Тебе нравится мое предложение?
— Да, — шепнула Оливия, зная, что кофе ему хочется не больше, чем ей.
Тогда Стивен взял ее под руку и повел по темным улицам. Его близость кружила Оливии голову, она не понимала, где они и куда идут, так что Стивен мог бы увести ее хоть на край света — ей было все равно.
Лишь когда они оказались в его роскошном номере, Оливия вдруг осознала всю нелепость того, что она уже сделала и что собиралась совершить.
Надо остановиться, сказала она себе, остановиться прямо сейчас. Но чем больше Оливия всматривалась в завораживающий блеск полуприкрытых длинными густыми ресницами глаз Стивена, тем труднее ей становилось прислушиваться к голосу рассудка. Потому что теперь отнюдь не разум руководил всеми ее поступками.
