— Это насчет Эльвиры…
Она решительно покачала головой.
— Не надо. Вы не обязаны мне ничего рассказывать, и я не буду ни о чем расспрашивать. — Она поморщилась. — Ну, только если об одном. Вероятно, вы уже догадываетесь о чем.
Леонардо взглянул на нее с любопытством.
— О чем?
— Вы отец ребенка?
Он чуть не подавился виски и не сразу смог ответить:
— Да вы что, с ума сошли? — Его черные глаза сверкнули с негодованием. — Вы действительно так думаете? Что я сделал ребенка другой женщине, но при этом продолжал отношения с Шарон?
— Нет. Конечно, я так не думаю. — Полли вздохнула и пожала плечами. — Но не кажется ли вам, что кто-нибудь еще может подумать так же?
— Это еще почему? — проворчал Леонардо. — Ей всего лишь двадцать!
— А вам только тридцать! — парировала Полли.
— Но я знаю ее с детства, — упрямо возразил он.
— Теперь она уже не ребенок!
После ухода Полли Леонардо вернулся в гостиную и взглянул на спящую девушку. Он невольно залюбовался ее мягко вздымавшейся при дыхании грудью. Полли права, Эльвира отнюдь не ребенок.
Во сне она полностью расслабилась и теперь лежала, закинув руки за голову, с безмятежной улыбкой на губах. Возможно, в последнее время только во сне она находила утешение, подумал Леонардо и внезапно осознал, как сильно соскучился по этой мягкой улыбке.
Он наклонился и слегка потряс ее за плечо.
— Эльвира, — тихо позвал он.
Она пробормотала сквозь сон что-то невразумительное, повернулась на бок, и ее платье плотно обтянуло бедра.
Леонардо судорожно сглотнул.
Казалось бы, с таким огромным животом женщина должна казаться уродливой, неуклюжей, но Эльвира была прекрасна. Разрываясь между искушением и доводами разума, Леонардо снова легонько потряс ее плечо. Она продолжала спать.
Желание, острое как стрела, пронзило его, поразив Леонардо своей неуместностью. В этот момент, к счастью, веки Эльвиры приоткрылись. Он невольно вздрогнул и убрал руку.
На гране сна и бодрствования Эльвире показалось совершенно естественным, что его лицо так близко склонилось над ней, и на какой-то миг она решила, что Леонардо поцелует ее. Мечта всей жизни становилась реальностью, и в бессознательном призыве она протянула к нему руки.
— Леонардо, — сонно прошептала она.
Он тряхнул головой, убеждая себя, что всколыхнувшееся в нем чувство было только желанием защитить ее, и не более того. Вероятно, природа делает беременную женщину необыкновенно прекрасной, чтобы мужчины жаждали защитить ее.
— Тебе пора ложиться в постель, — строго произнес Леонардо, но по телу его снова пробежала болезненная дрожь. — Тебе нужно отдохнуть. Если хочешь, я отнесу тебя.
— О Боже, нет! Я пойду сама, — возразила Эльвира, окончательно проснувшись. — Я слишком тяжелая.
— Давай проверим?
Он помог ей подняться и обхватил за талию, поддерживая точно так же, как когда-то поддерживал Мелани. Однако его жена была высокой, почти одного роста с ним, тогда как Эльвира едва доставала ему до плеча и казалась маленькой и хрупкой. Он знал, что это впечатление обманчиво, потому что не раз видел ее верхом на горячем скакуне и не представлял, что она может быть такой беззащитной.
— Пойдем, — мягко проговорил он. — Обопрись на меня.
Эльвира позволила проводить себя наверх, в спальню, где ее ждала просторная постель с отдернутым покрывалом.
— Раздевайся, — прошептал Леонардо, когда она со вздохом опустилась на матрас.
— Ммм! — Эльвира подложила руки под голову и закрыла глаза.
— Эльвира! — строго позвал он. — Разденься перед сном сама, если не хочешь, чтобы я сделал это за тебя!
Она резко открыла глаза. Это не сон. Леонардо здесь, стоит рядом и грозится раздеть ее!
— Сейчас.
Он не спускал с нее глаз, пока она не расстегнула золотой браслет и не стянула часы с узкого запястья.
— Спокойной ночи, — коротко бросил он.
— Спокойной ночи, Леонардо.
Он оставил дверь приоткрытой, чтобы в комнату проникал свет из коридора. Теперь, если Эльвира проснется и встанет, она не споткнется в темноте.
Леонардо чувствовал себя слишком уставшим, чтобы просматривать газеты или деловые бумаги. Он выпил немного кофе, принял душ и забрался в постель.
Шелковые простыни приятно холодили разгоряченную кожу. Он лежал и думал о женщине, спящей в соседней комнате. От кого она беременна? Как убедить ее вернуться домой? Ведь это, пожалуй, единственный выход в создавшемся положении.
В конце концов, не в силах уснуть, Леонардо решил взяться за бумаги. Он встал, надел джинсы, черную футболку и, прежде чем спуститься вниз, заглянул к Эльвире.
Она спала, свернувшись калачиком, лицом к двери. В неясном свете, падавшем на ее прекрасное лицо, слегка приоткрытые во сне губы, можно было легко забыть, почему она здесь, и представить, что она осталась в его доме по другой причине…
Леонардо стремительно развернулся и сбежал по ступеням вниз.
Он автоматически просмотрел документы, постепенно разбирая кипу бумаг на своем столе, и оставил лишь несколько листков, которые собирался завтра передать своей секретарше. Взглянув на часы, Леонардо зевнул. Не завтра, а уже сегодня. Надо бы поспать хоть немного, решил он, но не встал из-за стола.
Должно быть, он задремал, потому что не слышал, как щелкнул замок и открылась входная дверь. Его разбудило лишь смутное ощущение чьего-то присутствия.
— Эльвира? Это ты? — спросил он, не оборачиваясь.
— Извини, что разочаровала тебя, — послышался едкий женский голос. — Это всего лишь я.
В комнату вошла высокая стройная женщина. Он хмуро посмотрел на нее.
— Шарон?
— Да, это я! — раздался саркастический ответ. — А почему ты решил, что это твоя маленькая испанская оборванка?
Леонардо дотянулся до выключателя и зажег верхний свет. На Шарон были джинсы, светлая блузка и дорогой кожаный пиджак. Ее красивое лицо искажала мука. Ревнует, решил он.
— Привет, Шарон, — спокойно произнес он, игнорируя ее вопрос. — Я тебя не ждал.
Она вскинула брови и рассмеялась.
— Ты довольно ясно дал мне это понять.
В его голосе появились стальные нотки:
— Я забыл, что у тебя есть ключ от моей квартиры.
— Это делает жизнь интереснее, не так ли, Леонардо? Я имею возможность сделать тебе сюрприз.
Он вздохнул.
— Шарон, прошу тебя, избавь меня от сцен.
— Разумеется, сцены тебе не нужны. Мне совершенно ясно, чего ты хочешь!
— То есть?
— Эта женщина здесь? Да?
