— Что не так?
— Был невеселый случай. Один из гостей обкурился и выбросил из окна номера телевизор и мебель.
— Ты в Кармеле, — подчеркнул О’Нил. — Самое страшное тут — утилизация пригодных к переработке отходов.
Дэнс хотела придумать ответную колкость, но промолчала. На почве стресса получилось бы грубовато.
Она остановилась у пальмы с листьями, похожими на средневековые клинки.
— Где мы?
Сверившись с записью на квиточке, помощник шерифа огляделся.
— Нам туда, — указал он на бунгало позади Дэнс.
У двери домика О’Нил выгнул бровь и сказал:
— Вроде пришли.
Дэнс рассмеялась:
— Чувствую себя девчонкой.
Помощник шерифа постучал в дверь, и через некоторое время им открыл узкоплечий мужчина: лет под пятьдесят, черные слаксы, белая рубашка и галстук в полосочку.
— Майкл, Кэтрин, — сказал он. — Вы как раз вовремя. Проходите.
Эрнест Сейболд — прокурор округа Лос-Анджелес — кивнул новоприбывшим, приглашая войти. В комнате подле трехногой машинки уже сидела судебная стенографистка. Навстречу О’Нилу и Дэнс поднялась еще одна девушка, которую Сейболд представил как свою помощницу.
С последнего дела, когда из тюрьмы бежал руководитель секты и убийца Дэниел Пелл, не прошло и месяца. Он укрылся на полуострове, разыскивая новые жертвы. Один из участников процесса оказался не тем, за кого его поначалу приняла Дэнс с коллегами; в результате — новое убийство.
Дэнс вознамерилась поймать преступника, однако ей препятствовали определенные организации, не лишенные власти. Впрочем, барьеров Дэнс как будто не замечала, и пока обвинитель от округа Монтерей отказывался продолжать дело, она с О’Нилом вызнала кое-что полезное. Ранее в Лос-Анджелесе Пелл совершил еще одно убийство. Сейболд то и дело помогал Калифорнийскому бюро расследований и, как друг Дэнс, согласился выдвинуть обвинения на территории своего округа.
Некоторые свидетели, включая самих Дэнс и О’Нила, жили и работали в Монтерее, и за показаниями Сейболд приехал лично. Он назначил тайную встречу (у преступника связи и определенная репутация) и посоветовал не называть настоящего имени Пелла. Дело озаглавили: «Народ против Джона Доу».
Когда все расселись, Сейболд сказал:
— Вынужден вас огорчить, друзья. Намечаются проблемы.
Вернулось сосущее чувство под ложечкой. Дэнс как знала, что впереди неприятности.
Прокурор тем временем продолжил:
— Защита требует освободить обвиняемого на основаниях неподсудности. Каковы их шансы на успех — говорить не берусь, честно. Слушание назначено на послезавтра.
Дэнс закрыла глаза.
— Нет.
О’Нил рядом с ней запыхтел от гнева.
Столько трудов…
Если Пелл уйдет, Дэнс проиграла. И не она одна.
У агента задрожали губы.
— Я набираю команду, — продолжил Сейболд, — которая подготовит ответ. Ребята отличные, самые лучшие в моем офисе.
— Я на все пойду, Эрни, — сказала Дэнс. — На все, лишь бы Доу получил по заслугам.
— Ты не одна такая, Кэтрин. Мы стараемся изо всех сил.
Если Пелл уйдет…
— Я намерен продолжать дело с победным настроем. — Говорил Сейболд уверенно, чем немного приободрил Дэнс.
Они начали. Сейболд задавал кучу вопросов о преступлении: что Дэнс и О’Нил видели, какие улики собрали.
Сейболд был опытным прокурором и дело свое знал. Прошел час, и этот жилистый мужчина, довольный, опустился в кресло. Осталось дождаться еще одного свидетеля — местного патрульного.
Дэнс и О’Нил поблагодарили прокурора. Тот обещал позвонить, как только судья вынесет решение по вопросу о неподсудности Пелла.
В вестибюле помрачневший О’Нил замедлил шаг.
— Что случилось? — спросила Дэнс.
— Давай сачканем.
— В каком смысле?
Помощник шерифа кивнул в сторону ресторана в саду, с видом на каньон над самым морем.
— Час ранний. Когда в последний раз тебе подавали яйцо «Бенедикт» люди в белом?
Дэнс задумалась.
— Напомни, какой сейчас год?
О’Нил улыбнулся.
— Идем. Время терпит.
Дэнс глянула на часы.
— Не знаю даже… — В школе она не прогуливала и еще меньше сачковала в качестве старшего агента КБР.
Затем она упрекнула себя: чего мяться? Компания Майкла ей нравится, а свободное время она с ним почти не проводит.
— Твоя взяла, — ответила Дэнс, вновь ощущая себя девчонкой. В хорошем смысле.
Их посадили на банкетки у края террасы с видом на холмы под лучами раннего солнца. Утро выдалось тихое, ясное.
Официант — не при полном параде, но в тщательно накрахмаленной рубашке — принес меню и налил кофе. Дэнс глазами пробежалась по странице, где ресторан расхваливал свои знаменитые «мимозы». Ну уж нет… Дэнс посмотрела на О’Нила, который взглядом уперся в ту же страницу меню.
Оба рассмеялись.
— Как победим в Лос-Анджелесе, — сказала Дэнс, — и дело дойдет до Большого жюри, до суда, непременно выпьем шампанского.
— Согласен.
В этот момент зазвонил телефон О’Нила. Дэнс моментально заметила, как у помощника шерифа напряглись плечи. Локти он прижал к телу, сосредоточив взгляд на дисплее.
О’Нил еще не произнес радостного: «Привет, дорогая», — а Дэнс уже поняла, кто звонит.
Из подслушанного разговора О’Нила с женой — Анной, профессиональным фотографом, — агент заключила, что рабочий тур подошел к концу и Анна звонит спросить, как у супруга со временем.
Нажав наконец «отбой», О’Нил в тишине вернулся к меню. Нарушенная было атмосфера постепенно восстановилась.
— Ага, вот, — произнес О’Нил. — Яйца «Бенедикт».
Дэнс хотела заказать то же самое, однако тут завибрировал ее телефон. Пришла эсэмэска, читая и перечитывая которую, Дэнс внезапно ссутулилась. Сердце заколотилось, и нога принялась выбивать по полу дробь.
Вздохнув, Дэнс подозвала официанта жестом. (Не вежливым, как обычно, — торопливым, каким просят выписать счет.)
