Валерий Бенедиктович принял решение, не задумываясь ни на секунду: для него сын был самым дорогим существом на свете. Он прекрасно знал: случись что с сыном, и Людмила не выживет с ее слабым сердцем! А без нее и сына и он не сможет жить! Если бы только его жизнь подвергалась смертельной опасности, он бы еще задумался, но сейчас…
В этот момент он совершенно не думало том, что «игрушка», созданная им, может понадобиться кому-то для убийства сотен и сотен тысяч человек. В его мозгу это изобретение было действительно лишь игрушкой, чем-то вроде компьютерной игры, которая может причинить вред лишь зрению от долгого сидения перед монитором. Возможно, и Оппенгеймер вряд ли понимал, что он создал мощное оружие массового уничтожения, а когда осознал, то его мозг не выдержал такого груза ответственности…
Профессор Самохвалов действовал словно сомнамбула: приехал в НИИ, машинально кивнув охране при входе, набрал личный код на клавиатуре замка двери лаборатории, вошел, тщательно прикрыл за собой дверь. Обратил внимание на несколько исписанных листков отчета на столе. «Он еще долго не понадобится», — промелькнуло в его голове. Самохвалов прекрасно понимал, что его поступок повлечет за собой непоправимые последствия для всей дальнейшей жизни и он, скорее всего, в последний раз переступает порог этой лаборатории в качестве хозяина. Тяжело вздохнув, он набрал код сейфа, достал оттуда ядерный «дипломат», сунул его в свой предусмотрительно захваченный «дипломат», который был известен не только охране, но и всему институту. После чего закрыл сейф и набрал код его защиты. Несмотря на тяжесть выпавшего на его долю испытания, мозг ученого в этот момент работал с удвоенной энергией.
Вряд ли похитители столь осведомлены, что знают все в мельчайших подробностях. Поэтому есть надежда, что он сумеет не только освободить сына, но и не причинить никому вреда. У преступников, конечно же, наверняка имеется компьютерщик-хакер, который сможет взломать его программу. Хорошему хакеру для этого понадобятся сутки — трое, однако далее его будет ждать сюрприз: пластиковый ключ, без которого невозможна активизация самого ядерного устройства. А всякая попытка подобрать дубликат мгновенно включает систему уничтожения всей управляющей системы. Конечно, это не уничтожает источник опасности, но для его применения нужен уже будет не просто исполнитель, но исполнитель- самоубийца, шансы которого спастись равны нулю.
Профессор довольно улыбнулся: вся система безопасности была его собственным изобретением, и таких аналогов пока не было ни в одной стране мира. Неожиданно ему в голову пришла мысль, от которой у него похолодело внутри. Наверняка похитители, прежде чем отдать сына, заставят его набрать код входа в систему, чтобы быть уверенными, что он не подготовил им каких-либо особых сюрпризов. И здесь возникала одна неприятность, которая наверняка не пройдет мимо их внимания: на дисплее после набора кода возникнет надпись: «Вставьте ключ!» То есть пластиковый ключ, который он, естественно, даже и не собирался брать с собой и вручать его преступникам. Конечно, он мог бы что-то предпринять, чтобы эта надпись не появлялась, но для этого нужно время, а его-то как раз у него и не было. Если в течение часа ключ не будет вставлен в прорезь, то программа автоматически отключается и при следующей попытке — набрать код и вторично не вставить пластиковый ключ — включается система защиты: самоуничтожение всего аппарата через двадцать четыре часа. Сначала автоматически отбрасывается ядерный заряд, а потом будет взрыв той части системы, которая и создает защиту, и по силе он равен примерно взрыву гранаты Ф- 1.
Профессор взглянул на часы: еще пару минут задержки и он опоздает на встречу к семи часам вечера. Ничего не оставалось, как понадеяться на русское «авось»! Он уже направился к выходу, как вдруг остановился, подошел к столу и быстро набросал что-то на чистом листке бумаги, положил его на клавиатуру компьютера и быстро пошел, не оборачиваясь и не останавливаясь.
На листке было его послание:
«Директору ФСБ России.
У меня похитили сына. Требуют за его жизнь мое изобретение. Поверьте, сделаю все, чтобы принести наименьший вред для страны. Простите меня!
Профессор В. Самохвалов».
Все произошло примерно так, как и предполагал профессор: когда он пешком добрался до пустынной стройплощадки многоэтажного дома, перед ним, как из-под земли, вырос парень лет тридцати. Он явно относился к «лицам кавказской национальности». Его глаза смотрели настороженно, но рот кривился в наглой усмешке.
— Принес? — коротко бросил он.
— Хочу видеть сына, — упрямо напомнил профессор.
Парень усмехнулся и взмахнул рукой. Метрах в пятнадцати, из-за угла деревянного забора, словно вытолкнутые кем-то, выскочили сынишка с Лилианой. Их руки были спрятаны за спиной, видно связаны, во рты забиты кляпы.
— Узнаешь? — осклабился парень. — Мы свое слово держим, а ты?
— Вот. — Валерий Бенедиктович открыл свой «дипломат», вытащил второй «дипломат» с устройством и протянул его парню. — Надеюсь, мы в расчете и нам можно идти?
— Минуту! — неожиданно нахмурился тот. — Открой!
— Пожалуйста. — Профессор пожал плечами, набрал код замка «дипломата» и откинул крышку: — Убедились?
Тот поморщился недоверчиво, явно чего-то опасаясь, затем вытащил сотовый телефон, быстро набрал номер:
— Это я! «Товар» у меня, я его «узнал», что дальше? Понятно. А если… — Он как-то странно взглянул на профессора. — Понятно. — Он отключил телефон, сунул его в карман и сказал: — Набери-ка код входа в систему! — Тон у него был такой, что сразу стало ясно: эти слова он произносит впервые и понятия не имеет, что они означают.
Профессор, стараясь не выдать своего волнения, быстро набрал код: через секунду на дисплее замигала красная надпись: «Ввести ключ! «
— Что за хреновина? Чего не вводишь ключ? — В голосе парня послышался некий страх.
— Вы хоть знаете, что это такое? — с усмешкой спросил его профессор.
— Ну… — неопределенно буркнул тот.
— А если знаете, то могли бы догадаться, что этот ключ может находиться только у одного человека: у руководителя проекта, каковым является сам директор института. И к нему у меня доступа нет, собственно, как нет и ни у кого другого. — Профессор говорил таким тоном, словно объяснял нерадивому студенту простенькую задачку.
— И что ж теперь делать? — Парень был явно растерян.
— Это уж ваше дело! Я выполнил то, что вы от меня потребовали, теперь вы выполняйте свою часть договора!
— Хорошо, пошли, — неожиданно согласился тот и кивнул в сторону забора, где стояли мальчик и Лилиана.
Профессор, ученый и интеллигент до мозга костей, и предположить не мог, что есть люди, для которых такие понятия, как честь и совесть, просто не существуют: не успел он сделать и двух шагов, как его вдруг чтото больно кольнуло в спину. Он успел еще повернуться к своему убийце, взглянуть ему вопросительно в глаза, но его сердце уже перестало биться, и в воспаленном мозгу промелькнула лишь одна мысль: «Как теперь Людмиле жить без меня?» Он медленно опустился на колени, постоял несколько мгновений и ткнулся лицом в грязь.
— Папа! — выплюнув кляп изо рта, закричал мальчонка и бросился вперед, но его вдруг остановила «нежная и добрая» Лилиана: схватив мальчугана, она взялась правой рукой за его подбородок и, надавив на него, рванула голову в сторону. Хрустнули шейные позвонки, и парнишка, еще не поживший толком, не успевший вкусить «прелести» жизни, ничего не сообразив, неожиданно покинул эту, такую негостеприимную землю.
— Ну ты и стерва, — покачал головой ее партнер, — пацана-то зачем?
— Этот гаденыш такой смышленый, что мог бы сдать ментам. Ладно, сердобольный ты мой, давай сюда чемоданчик. — Она протянула руку.
— Я сам повезу его Хозяину, — неожиданно сказал тот и, что-то почувствовав, сунул руку в карман, но
