Нина Дьяченко.
Пленники вампиров
Сны Арианны Вуд
Я с ужасом глядела на тёмный силуэт водителя. Странная луна, менявшая свой цвет, как небо погоду, оттеняла его призрачным ореолом, придавая зловещее очарование его тёмной красоте. Озноб ужаса охватывал моё тело, и оно леденело. В зеркале я видела отражение его лица — очень бледное лицо, очень яркий алый рот… И два длинных острых клыка, которые росли сами собой, как острые сабли личного пользования. Вампир. Это открытие даже не удивило меня, я вовсе не посчитала себя сошедшей с ума — к сожалению, я верила своим глазам. Сны, я уверена, даже наркотические галлюцинации, не могли быть такими яркими, такими настоящими.
Итак, я оказалась в другом мире с вампиром в одной машине.
Мой ужас едва не лишил меня рассудка. Но умирать так быстро? Сдаться без борьбы? Если уж я сумела обуздать собственного отца, неужели не стоит бороться за собственную, единственную и неповторимую жизнь? Да, иногда мне хотелось убить себя в минуты отчаянья, когда меня оскорбляли настолько жестоко, что любое сердце, будь оно даже каменным, распадалось на мелкие кусочки, зажаривалось в собственном кровавом соусе… Но это были только трусливые мысли. Я никогда, никогда не пыталась наложить на себя руки! Я любила жизнь…люблю!
Я так хочу жить! О Боже, спаси меня, грешную!
Я изо всех сил вцепилась в кожаное — такое реальное — сидение машины. Мне хотелось впиться в собственное лицо, но я опасалась разодрать его в клочья.
«Я — Арианна Вуд, дочь графа и горничной!» — кричал мой мозг, чтобы не допустить утраты личности.
Горы, высившиеся впереди, невольно манили. Мы ехали по горной дороге, поднимаясь ввысь, к ночному небу. Начали появляться дома. Нет, город. Я безошибочно определила, что это — город, а не просто скопище домов. Дома были мрачными и влекущими одновременно, составляя одно целое, странную мозаику. Как раз в духе готической меланхолии. Дома из чёрных брёвен, чёрного камня. Дома старались оседлать верхушки гор. Город мне смутно напомнил Швейцарию. Но в нём дремала мрачная старина, как злобный зверь, усыплённый добрым чародеем.
Ночные огоньки в невысоких, чаще всего двухэтажных домах, внушали мне жуткий страх — мне казалось, что из пустых глазниц высохших мумий на меня глазеют злые духи. Или в домах обитают зловещие призраки. Демоны. Вампиры. В общем, всякая нечисть.
Ближе к центру домов становилось всё больше, как в центре любого нормального города. Стало больше кирпича и бетона и меньше растительности, хотя каждый домик окружали хлипкие кусты и деревья. Они показались мне хищными. Чёрные руки оживших мертвецов! Бр-р-р!
Машина остановилась возле одного из этих домов, двухэтажного, с узкими окошками, закрытыми толстыми чугунными решётками. Домик, мягко говоря, напоминал тюрьму. Мою тюрьму.
Мой мучитель резко остановил машину, вылез наружу и вытащил меня с моего сидения. Я, конечно, кричала и сопротивлялась, но — бесполезно. Никто не пришёл мне на помощь. Мне почему-то показалось, что любой крик здесь бесполезен, что город впитает его с равнодушием. Как болото. Как дремучий лес.
Город был равнодушен к моей судьбе.
Вампир, держа меня на весу, как куклу, подошел к массивным дверям, вытащил из кармана ключ и отпер дверь. Она открылась с неприятным, визгливым лязгом.
Я молилась про себя, я обращалась ко всем святым, кого могла вспомнить: к Богу, к святым мученикам, к ангелам. Я мечтала о появлении героя, феи или хотя бы пьяных полицейских. Неужели я не достойна спасения?
Он толкнул меня внутрь, я чуть не упала от его мощного толчка. Его нечеловеческая сила в который раз поражала меня.
Внутри было красиво, точнее, царила мрачная красота средневековая и мистических романов. Короче, готика.
Каменные стены, украшенные мрачными картинами, основной темой для которых служил Ад или муки людей в подвалах инквизиции. Гобелены, посеревшие от сырости и пыли, изображали мрачные местности: дремучий лес, море в апогее бури, луг серого цвета с одиноким дубом в густом, нездоровом тумане, на котором так и тянуло повеситься. На стенах висели круглые шары, светящиеся бледным серебристо-жёлтым свечением, как гниющие трупы. Чуть ярче фосфора, светящегося во тьме. Я увидела тёмный ковёр на полу, камин в углу, винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. На лестнице, стояла, явно поджидая нас, очень красивая черноволосая молодая женщина, скрестив руки на груди с выражением едва сдерживаемой злобы. Её лицо немного отсвечивало в полумраке, как и лицо моего похитителя. Я решила, что это свойство всех вампирских отродий. На ней была надета только полупрозрачная белая ночная рубашка и распахнутый на груди синий халат. Густые длинные волосы небрежно рассыпались по плечам и спине.
— Опять ты притащил к нам девушку! — заговорила она, медленно спускаясь. — Если бы ты был нормальным вампиром, ты просто убил бы её там, где нашёл, а не притащил сюда, чтобы мучить. Опять она будет орать всю ночь, а у меня утром снова будет мигрень!
Я устремила на неё умоляющий взор, я готова была умолять кого угодно, хоть ёжика!
— Я не могу тебе помочь, — холодно отозвалась она. — Он — мой господин и брат. Она подошла к нему, медленно и величественно, как королева. Обняла и прижала к своей груди. — Я беспокоилась за тебя, — её шёпот показался мне раскалённым железом, который вливали в мои бедные уши. Кажется, я слышала их шёпот не только ушами, но и душой. Они слились в объятии, греховном и преступном, как страсть моего отца-графа ко мне. Отвращение и страх ещё больше завладели моей душой. Я хотела воспользоваться ничтожным шансом и убежать, но ноги меня не слушались. Чтобы стоять прямо, мне пришлось схватиться за холодные чугунные перила. — Спокойной ночи, сестра, — раздался его тяжёлый, сладостный голос. — Ты точно не хочешь к нам присоединиться?
— Нет, после проклятия этого мага у меня постоянно болит голова, я не выношу криков! Мне придётся закутаться в шерстяное одеяло и зажать уши ладонями. Приятная ночь ожидает меня, нечего сказать! — хмыкнула она сердито. — Надеюсь, хоть ты получишь удовольствие, братик!
— Что б ты даже не сомневалась, моя дорогая! — мягким, вызывающим глубокий страх голосом, ответил он и повлёк меня наверх.
— Смотри, тебе нравиться? — голос вампира прозвучал язвительно, ядовито. Ему хотелось почувствовать надо мной свою сверхъестественную власть. Власть силы. Кто силён, тот и прав, как гласит закон выживания. — Как тебе моя спальня?
… Трясущаяся молодая девушка огляделась в поисках окон, но, хотя окна здесь имелись, они были узкими и закрытыми ставнями. При осмотре она отметила большущий камин, который в эту тёплую летнюю ночь, естественно, не пылал углями; большое ложе с нависающим над ним атласным балдахином цвета самой ночи с серебряными звёздами; на хрупком столике из тёмно-коричневого дерева стояли обычные электронные часы, работающие на батарейках, а рядом с ними на изогнутой золотой ноге светился такой же серебристый шар, какие висели на первом этаже — очень мягкое, природное, интимное освещение. Огромный шкаф с тускло мерцающим полированным деревом и несколько изящных кресел.
Молодая, необычайно красивая, хрупкая девушка умоляюще глянула на него: — Опусти меня! Я не знаю твоего имени…
— Аскольд, — с вежливой улыбкой склонился он. Ей стало страшно, словно перед ней кланялся скелет или же демон, пришедший по её душу. — А ваше имя, леди?
— Арианна Вуд.
— В принципе, я прочитал это в вашем крохотном мозгу, леди. Вы графиня.
— Наполовину, — сухо ответила она, пытаясь собраться перед сопротивлением. Молодая девушка пыталась угадать по его непроницаемому лицу и по глубоким черным глазам, что именно он собирается с ней сделать — выпить всю кровь, и убить, выпить часть крови, и, в конце концов, отпустить. В последний вариант ей очень хотелось верить, но… не верилось.
Арианна с детства ощущала, что с ней ничего хорошего не может произойти, а плохое — сколько угодно. Однако девушка не собиралась дёшево расставаться со своей короткой жизнью.
— Это не важно. Ты свежа, ты изящна, как аристократки, у тебя тонкие черты лица, ты даже немного похожа на куклу… Я не имею в виду эту уродину Барби, я говорю про красивую фарфоровую куколку, которые делали в старину. И одновременно ты полна сил и свежа, как налившийся соками плод. Он облизнулся, как дикий зверь перед трапезой, как людоед. Она отчётливо увидела, как растут его зубы. Растут и растут, сами по себе. Точнее, росли два передних зуба… Правда, подобное она видела в фильмах ужасов и читала про подобную трансформацию в книгах про вампиров, но видеть это наяву оказалось гораздо ужаснее. Арианна смотрела на него расширившимися от ужаса, по-детски испуганными глазами. — Сколько тебе лет, Арианна Вуд?
— Шестнадцать, — ответила она с робкой надеждой, что он смилостивиться. Но она знала, чувствовала в глубине души, что нет, он её не пожалеет.
«Я его где-то понимаю. Стала бы я жалеть курицу, которой собираюсь пообедать? Жалость, конечно, прекрасное и возвышенное чувство, но чтобы умереть из-за него с голоду…»
Он быстрым, чересчур быстрым для её человеческого взгляда движением, приблизился к ней вплотную — она ощутила его дыхание на своих губах — и швырнул на кровать.
Она сопротивлялась, как бешенная кошка, защищавшая своих котят, стараясь отодвинуть его лицо от своей шеи, громко крича. Но замерла от ещё большего потрясения, когда ощутила его возбуждённое естество, вжимающееся в её тело.
— Но вампиры же не могут возбуждаться! — с отчаяньем, с детской обидой проговорила она, растерянно приоткрыв рот.
— Да ну? И кто это сказал? — сардонически заметил он низким от страсти голосом. — А ты думала, что я только кусаться умею? Знаешь, мне доступны и другие радости. И скоро ты поймёшь, какие именно.
Аскольд откровенно наслаждался её ужасом, её отчаяньем и попытками сопротивления.
Когда он разорвал её блузку, то увидел висящий на груди крест. Арианна с надеждой вглядывалась в лицо вампира — не станет ли ему страшно? Ведь во всех фильмах, где даже и вампиры были способны на физическую любовь, они боялись крестов. Все поголовно!
Но этот вампир явно не смотрел ужастиков, он просто разодрал на ней цепочку и швырнул крест на пол.
