Рубином «плане Беркли» - кампании по сбору медикаментов для отправки в Северный Вьетнам.
В тот же день Стокли Кармайкл объявил о новой политической стратегии студенческого координационного комитета ненасильственных действий «Черная власть»: «Мы должны создавать наши собственные институты власти - финансовые союзы, кооперативы, политические партии - и сами творить свою историю!» Кармайкл призвал белых активистов комитета покинуть его и внедриться в другие общественные организации для борьбы с расизмом. В тот же день газеты сообщили, что «красногвардейцы культурной революции» Мао провели первую крупную манифестацию в Пекине.
Антивоенное движение, «Черная власть» и маоизм - каждому из этих трех идеолого-политических течений суждено было занять важное место в жизни и творчестве Джона. Сначала в песне «Революция» (1968) он обвинил радикалов в том, что они носят значки с изображением Мао, а потом, в 1971 году, сам появился в Нью-Йорке с портретиком Мао в петлице и вместе с Джерри Рубином и представителями «Черной власти» принял участие в радикальном митинге «новых левых»…
Как и предполагал Джон, пресса тотчас раструбила, что «Битлз» присоединились к антивоенному движению. Хотя публика жадно набрасывалась на любые сообщения о «Битлз», Брайену Эпстайну, строго говоря, не следовало особенно беспокоиться. Антивоенное заявление «Битлз» было опубликовано только в нью-йоркских газетах, но даже там их словам не придали большого значения. «Дейли ньюс» посвятила «Битлз» шесть полос и лишь одну строчку их осуждению войны. Журналы «Тайм» и «Ньюсуик» напечатали большие статьи, в которых подробно остановились на скандале вокруг Джона и его замечании об Иисусе, но ни словом не обмолвились о высказываниях музыкантов против войны. Джона изображали как наглого и самовлюбленного выскочку, которого разгневанные граждане поставили-таки на место. «Леннон получил прощение», - язвил «Ньюсуик», пропустив самое главное событие в его биографии: музыкант вышел из роли простецкого ливерпульского паренька и стал политическим радикалом. Много позже Джон приучил журналистов внимательнее относиться к его политическим заявлениям.
Выступление «Битлз» против войны в 1966 году не удивило левую прессу, где о них уже не раз писали - например, в журнале «Синг-аут», который пропагандировал идеи движения за гражданские права среди фолк-музыкантов. Логично было ожидать от «Синг-аут» критики «Битлз», по крайней мере такой участи подвергалась любая группа из «десятки лучших». Но в статье о «Битлз», появившейся еще в январском номере «Синг-аут» за 1964 год, ливерпульский квартет хвалили за радикальное содержание их музыки. «Их наслаждение жизнью - это мощный протест, это альтернатива обществу поджигателей войны, это удар по бюрократическим правительствам…»
Американские коммунисты пошли еще дальше, объявив «Битлз» составной частью международного левого движения. Одна из самых серьезных оценок творчества «Битлз» в прессе «новых левых» принадлежала Терри Иглтону. Тогда еще студент Оксфордского университета, впоследствии он стал ведущим литературным критиком-марксистом. В 1964 году «Битлз» показались ему значительным явлением, потому что «в большей степени, чем остальные поп-группы, они стерли классовые границы в молодежной культуре, сблизив студенчество и рабочих, и сплотили их вместе в протесте против безответственного мира родителей»…
Серьезные статьи Иглтона о «Битлз» резко выделялись на фоне переполнявших страницы печати легковесных отзывов о ливерпульской четверке. В газетах, например, часто писали, что длинные волосы делают их женственными, в чем неизменно находили повод для потехи. Диск-жокеи называли их «ребятами, у которых чубы свисают на глаза». Телевизионные комики надевали парики с прическами «под битлов» и этим вызывали смех публики. Подшучивал над ними и Эд Сэлливен. А преподобный Билли Грэм говорил репортерам: «Надеюсь, когда они повзрослеют, они подстригутся». Даже президент Линдон Джонсон пытался острить на их счет. На встрече с британским премьер-министром он заметил: «Вам не кажется, что ребятам не мешает постричься?»
Раньше «Битлз» реагировали на все эти укусы с юмором. «Как вы называете свою прическу?» - «Артур». - «Вы считаете себя участниками движения социального протеста против предшествующего поколения?» - «Это грязная ложь и клевета». Джон обычно отвечал более грубо - особенно когда собеседник интересовался, как их отличать друг от друга. Как-то на приеме в посольстве в Вашингтоне британский посол поприветствовал его: «Привет, Джон!» Он ответил: «Я не Джон, я Чарли. А Джон - вон там» - и указал на Джорджа Харрисона…
Во время гастролей «Битлз» по Америке летом 1966 года Джон начал впервые отвечать на вопросы серьезно и искренне. Сначала он сказал все, что думал о войне во Вьетнаме. Позднее он с гордостью вспоминал о своем решении говорить всегда только правду. Он назвал это «довольно-таки радикальным поступком - особенно для Великолепной четверки… Я постепенно проникался ощущением, что в мире происходит что-то очень важное, и мне стало вдруг стыдно, что я все время несу какую-то чушь. И я решил - хватит! Потому что больше не мог играть в эти игры». И уж коли Джон решил говорить все, что у него на уме, отступать было нельзя. Вся глубина пережитого им тем летом душевного кризиса стала понятна осенью 1966 года, когда он дал пространное интервью журналу «Лук». Его размышления о классовых взаимоотношениях в обществе, о политике, о молодежной культуре почти полностью совпадают с мыслями, которые он четырьмя годами позже высказал в знаменитом интервью «Леннон вспоминает».
Начиная с 1966 года Леннон стал высказывать идеи, которые и в 1970 году еще могли кому-то показаться необычными и даже шокирующими: он настойчиво утверждал, что контркультура не принесла реальных социальных перемен, выказывал острую враждебность к высшим слоям британского общества, испытывал смешанное чувство негодования и стыда оттого, что «Битлз» изжили присущий их раннему творчеству дух протеста, и, наконец, признавался в своей твердой решимости отныне быть предельно искренним в публичных высказываниях.
Американские гастроли 1966 года стали для Джона первым шагом в сторону политического радикализма. Теперь ему требовалась форма, в которую он мог бы облечь новые мысли и ощущения, - способ выражения радикальных идей в музыке.
ЧАСТЬ II
РОК ПРОТИВ РЕВОЛЮЦИИ
3. Рядовой Грипвид и Йоко Оно
«Не можем же мы вечно держаться за руки! - воскликнул Джон в июле 1966 года. - Мы были замечательными «Битлз» и лучше уже не станем!» Осенью он уехал со съемочной группой фильма «Как я выиграл войну».
Многие писали, что, как только «Битлз» решили больше не выступать с концертами, Джон согласился сниматься в этом фильме, желая найти новое занятие. Еще говорили, что он оказался неплохим киноактером, но работа на съемочной площадке его утомила, и он бросил кино. Те, кто придерживается такой точки зрения, не в состоянии понять истинного значения этой картины для творческого развития Леннона. В фильме «Как я выиграл войну» Джон сделал первый шаг к обретению своего «настоящего я» в антивоенном движении и авангардистском искусстве. Этот фильм явился первой декларацией серьезного художника о неприятии войны, что впоследствии стало основной темой его общественной деятельности.
Движение Джона в этом направлении - к антивоенной борьбе и авангардизму - многие склонны были объяснять влиянием Йоко. Разумеется, трудно переоценить ее роль в духовной биографии Джона, но фильм «Как я выиграл войну» - результат его творческого сотрудничества с кинорежиссером Ричардом Лестером, он снимался за два года до того, как Джон связал свою жизнь с Йоко. В более ранней его совместной работе с Лестером, фильме «Вечер трудного дня», Джон отлично выступил в амплуа «битла» и, возможно, именно благодаря этому сотрудничеству захотел потом продолжить работу с Лестером и создать совершенно иной
