– Ну, это уже слишком! Я могу капризничать и проявлять скверный характер, как любая живая женщина, так что берегись!
– Я люблю тебя. – Эван целовал ее снова и снова. Наконец, подняв голову, он заглянул в глаза Роуэн. – Как ты думаешь, есть у тебя желание еще раз сделать ставку на супружескую жизнь и выйти за меня замуж?
Роуэн смутилась. Сердце у нее было переполнено, и она смогла лишь слабо кивнуть.
– Я так понимаю, что это означает «да»?
Положив ладонь Эвану на грудь, Роуэн обратила на него взгляд, в котором излилась вся ее любовь к мужчине, который когда-то был угрюмым, озлобленным и страдающим человеком.
– Я хочу, чтобы ты знал, Эван: я выйду за тебя замуж, потому что люблю тебя... а не потому, что у меня будет ребенок. Ты хороший человек, и, несмотря на то что ты иногда сомневаешься в этом, я вручаю тебе свою жизнь.
– А мне кажется, что я должен быть благодарен той нелепой соломенной шляпе, из-за которой мы познакомились. Если бы не она, мы, возможно, никогда не заговорили бы друг с другом.
– Гмм... но ведь была еще скрипучая калитка, помнишь? Та, которую ты жаждал починить, несмотря на то что я этого не хотела!
– Наверное, нам помогали какие-то невидимые силы, – примирительно сказал Эван и ласково ущипнул Роуэн за ухо. А затем, он поцеловал ее так, как это может сделать только влюбленный мужчина.
Роуэн вышла в сад. Скрестив руки на груди, она с удивлением думала, как внезапно меняется погода в этой дикой, иногда даже негостеприимной части страны. День был душный и невыносимо жаркий, но сейчас, глядя на волнистую цепь далеких зеленых холмов, она заметила, что с них влажной дымкой спускается туман, скользя вниз, как изящный шлейф атласного свадебного платья. Он создает в природе атмосферу волшебства и тайны, которая напоминает ей об удивительном приключении, которое называется жизнью. В любой момент может случиться все что угодно, и это – чудо. Жизнь стихийна: она не подчиняется попыткам управлять ею. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что произойдет завтра, и волшебство и закономерность всех проявлений жизни просто поражают тебя. Из чего-то плохого... рождается хорошее, и это вызывает благоговейный страх.
– Чем ты здесь занимаешься в одиночестве?
Эван, только что принявший душ, подошел к ней сзади и, обняв за талию, притянул к себе. Роуэн улыбнулась и прижалась к нему. Ее чувства немедленно обострились, и сердце забилось чаще просто потому, что Эван прикоснулся к ней.
– Гмм... от тебя хорошо пахнет.
Закрыв глаза, Роуэн упивалась запахом его тела. Она снова почувствовала, как в ней возникает желание – необузданное, чувственное и, впервые в жизни, ничем не ограниченное. Должно быть, это влияние погоды, мелькнула у нее мысль. Туманная и таинственная, она пробуждает в ней что-то первобытное.
– Ты тоже хорошо пахнешь, – Эван с удовольствием потянул носом. – От тебя пахнет летом.
– Я ждала тебя, – тихо сказала Роуэн голосом, полным любви.
– А мне кажется, что я ждал тебя всю жизнь, – откликнулся Эван, зарывшись лицом ей в шею. Его руки скользнули под розовую кофту Роуэн и приняли мягкую тяжесть ее грудей. Услышав вырвавшийся у нее вздох, он расстегнул две пуговицы и принялся ласкать ее соски большими пальцами. Обнаружив, что на ней нет бюстгальтера, Эван сказал с шутливой строгостью: – Ты безнравственная женщина, Роуэн Хокинс! У меня под носом ты превратилась в маленькую искусительницу.
Оживившись от желания соблазнить ее прямо здесь, в саду, на траве, покрытой росой, Эван скользнул руками по бедрам Роуэн и под легкой тканью ее платья начал снимать с нее шелковые трусики.
– Ты хочешь сказать, что прежде я не была такой? – поддразнивая его, спросила Роуэн внезапно охрипшим голосом и покорно переступила через упавшее на траву белье. Она ощутила возбуждение Эвана, когда он снова прижал ее спиной к себе. Уступая лихорадочному желанию и жадной потребности, Роуэн положила ладонь на руку Эвана, охватившую ее грудь. Она была очень удивлена тем, что беременность чудесным образом обострила ее ощущения, и гибкие, опытные пальцы Эвана, казалось, знали те места, прикосновения к которым сводят ее с ума.
– Ты всегда знала, как соблазнить меня, дорогая! Клянусь, ты подмешала любовное зелье в те вкуснейшие пироги! Но сейчас мне нужна отнюдь не еда.
– Тогда что... что тебе нужно? – выдохнула она, когда его руки, соскользнув с грудей, опустились ниже. Роуэн застонала. – О боже... Эван...
– Вот этого я хочу, – хрипло прошептал он, приникнув губами к ее шее. – Тебя. Всю тебя. Хочу упиваться твоим жаром и сладостью и делать это снова и снова, потому что я не могу насытиться тобой.
Страстное желание овладеть ею становилось все сильнее. Не дав Роуэн времени прийти в себя, он опустил ее на густую влажную траву, быстро расстегнул «молнию» на джинсах и не в силах сдерживаться долее, овладел ею. Облегчение и радость обладания захлестнули его, возбуждая чувственностью и необузданностью их соития...
Эван нежно обнял и поцеловал Роуэн, как будто желая, чтобы их тела никогда не разделялись. Освободившись от его жадных губ, Роуэн толкнула его в грудь и рассмеялась, увидев протестующий взгляд зеленых глаз. Потрясенная любовью и желанием, которое она увидела в потемневших зрачках, Роуэн подумала, существует ли чувство более сильное, чем любовь, так как то, что она испытывает к этому удивительному, потрясающему, чувственному мужчине, больше, чем любовь.
– Что такое? – проворчал Эван, которому не терпелось сорвать еще несколько сладостных поцелуев. – Почему ты остановила меня?
– Я просто подумала, кто у нас родится мальчик или девочка. Кого ты бы хотел?
– Мальчик или девочка – мне все равно. Я буду обожать их.
Радость вспыхнула в сердце Роуэн.
– Значит... ты всегда хотел иметь детей?
На мгновение смех исчез из затуманенных страстью глаз Эвана, и в них промелькнула мрачная тень.
– Когда я думал, что Ребекка вынашивает моего ребенка, мне казалось, что ничего прекраснее не могло произойти, хотя наш брак вовсе не был таким, каким ему следовало быть. Потом, когда я узнал, что она солгала, и ребенок не от меня... я чувствовал себя так, словно пережил утрату. Как будто меня лишили чего-то ценного. Я носил в себе эту опустошенность спустя долгое время после того, как она ушла от меня к моему другу. Это в некоторой степени объясняет, почему я был так озлоблен ее изменой. Поэтому ответ на твой вопрос, дорогая, – да... Я
– Значит, у нас будет больше одного ребенка? – Лукаво улыбаясь, Роуэн подняла на него ласковые карие глаза.
Вынув травинку из ее волос, Эван отбросил ее в сторону.
– По крайней мере двое или трое. Но сначала, я думаю, нам нужно попрактиковаться, не так ли?
– Если это практика, то мне не терпится узнать, что будет, когда ты станешь экспертом!
– Колдунья!
Обвив руками шею Эвана, Роуэн потянула его на себя, подставляя губы для поцелуя. Все обиды и воспоминания о боли, которую ей пришлось пережить в прошлом, были забыты, потому что она знала: ее собственная жизнь и будущее ребенка неразрывно связаны с самым чудесным мужчиной на свете.
– Я так тосковала по лету! – прошептала она, прежде чем их губы слились в поцелуе. – И оно наконец наступило.
КОНЕЦ
