Приезжающие со стороны Вайкики гости попадали в поместье через ворота, сделанные из старых досок для серфинга — ну как догадаешься о величии этого места! Другое дело, если взглянуть с воздуха, подумал Джей. Это вполне отвечало духу семьи: несмотря на немыслимые богатства, создавать видимость простоты и скромности. Скромность отца передалась и детям.
Дельфина была уже здесь; не дожидаясь, пока остановятся лопасти, нырнула под винт и потянула за ручку двери.
— Поторопись, ради всего святого! — воскликнула она, схватив брата за руку.
Смуглая кожа девушки была почти одного цвета с рассыпавшимися по плечам янтарными волосами, в зеленых глазах с ореховыми крапинками светились теплота и лукавство.
— Отец и Вайнона ждут нас, чтобы выпить прощальный бокал шампанского. Выручай, без тебя я эту сцену не вынесу. Мне ведь никогда раньше не приходилось уезжать из дома. Ты сознаешь, что я покидаю родное гнездо?.. Скоро на самолет.
Она крепко прижалась к брату, и он понял, что, несмотря на всю ее браваду, сестренку действительно страшит отъезд. Джей был на три года старше Дельфины, но брат и сестра настолько походили друг на друга, что их часто принимали за близнецов. Они унаследовали от родителей золотистый цвет кожи, высокий рост, стройность и необычайную грацию и изящество движений.
— Никак не поверю, что ты нас покидаешь, — произнес Джей, обнимая девушку. — И в то, что заботиться о тебе будет один лишь Джордж. Правда, он знает Нью-Йорк куда лучше, чем Гавайи, так что я за тебя спокоен.
— Слушай, я так рада, что еду на восток! Сколько раз мы уже были и на Филиппинах и в Японии, но всегда почему-то уезжали на запад. Если я продержусь в Нью-Йорке хотя бы год, то обязательно съезжу в апреле в Париж. Я ведь никогда не видела ни Парижа, ни Лондона. Да и ты не должен сидеть здесь всю жизнь. Я надеюсь поездить с тобой по свету.
— Хочешь полюбоваться каштанами в цвету?
— Да! Обещаешь поехать со мной?
— Обещаю.
В семье Монро к Джорджу Шериллу относились как к родному. Родители Джорджа были убиты в 1934 году, когда юноше едва исполнилось восемнадцать лет. Семья Шериллов была чрезвычайно богата, гораздо богаче, чем Монро. Проценты с банковских вкладов, а также земельные владения на Гавайях и в Калифорнии, а также недвижимость в Нью-Йорке приносили более двух миллионов долларов в год. Связь между Джорджем и семьей Монро еще более окрепла после одного весьма неприятного инцидента: спустя шесть месяцев после смерти родителей Джордж узнал, что ближайший друг отца и управляющий поместьем Фред Марстон самым бессовестным образом его обманывал. Убедившись в том, что огромные суммы перекачиваются со счетов Шерилла на счета Марстона, Джордж обратился к Бобу Монро.
— Какой мерзавец! — воскликнул Боб. — Поразительно! С чего он решил, что тебя можно одурачить? Ты молод, но ты все равно Шерилл. Просто не верится, что Марстон оказался настолько наивен.
Вывести Марстона на чистую воду удалось довольно быстро. Почувствовав, что запахло жареным, мошенник прибежал к Джорджу с заверениями о своей полнейшей преданности. Джорджу стало неловко за человека, которого он считал другом отца и своим крестным отцом.
— Если вы вернете на наши счета все похищенные средства, я и Боб Монро не станем настаивать на вашем аресте. Вы прекрасно знаете, что наделали. Теперь убирайтесь.
После этого случая Джордж начал серьезно заниматься хозяйственными вопросами, и вскоре его финансовое положение укрепилось. Настало время, когда он смог безбоязненно отправиться в любую часть земного шара, не опасаясь за состояние своих счетов. Годы путешествий обострили острый и любопытный ум Джорджа; более того, молодой человек оказался весьма удачливым бизнесменом — все, к чему он прикасался, превращалось в золото.
— Джордж, ты ездил на Таити, чтобы позабавиться, а вернулся с проектом переработки морской воды, который может принести тебе и мне кучу денег! — восхищенно говорил Боб Монро.
— Вот и отлично, — отшучивался Джордж. — Берите на себя денежные вопросы, а я буду бродяжничать дальше.
В «Эукае», поместье на Черном мысе, где он родился и вырос, круглый год находилась прислуга. Между тем Джордж все больше и больше времени проводил в Нью-Йорке. Он выкупил участок на Лонг- Айленде, который, не изменяя своим привычкам, назвал фермой «Эукай».
Теперь по приглашению Джорджа в Нью-Йорк отправлялась Дельфина.
«Думаю, что Дельфине стоит расширить кругозор, — написал Джордж Вайноне и Бобу. — Она слишком умна, чтобы всю жизнь торчать в наших виноградниках, как бы мы их ни любили. Джей, кажется, нашел себя в вертолетном бизнесе, Дельфине тоже нужно разнообразие. Пусть приезжает в Нью-Йорк. Я обещаю о ней позаботиться. Здесь несложно устроиться, много просто отличных мест. У меня даже есть на примете неплохая работа. Будет заниматься нефритами. «Посеешь характер — пожнешь судьбу» — так, кажется, гласит пословица? Я очень хочу, чтобы рядом со мной был кто-нибудь из Монро».
И вот она на пути в Нью-Йорк.
— Слава Богу, мы можем добраться до аэропорта на вертолете, — сказала Дельфина.
Джей купил вертолет сразу же после завершения службы в морской пехоте в Корее. Это был первый частный вертолет на острове. Мало-помалу молодой человек наладил перевозку пассажиров на Гонолулу и Гавайи. Вертолет полностью изменил жизнь Дельфины и Джея. Джей быстро научил сестру управлять машиной. Последнее было одобрено Бобом Монро, но тщательно скрывалось от Вайноны, которая даже близко не хотела подходить к вертолету.
— О, как бы мне хотелось еще разок слетать в Пу-увааву! — воскликнула Дельфина. — Я так буду по ней скучать!
Пууваавой называлось земельное владение Монро на Гавайях. Вместе с братом девушка исследовала его до мельчайших подробностей. Они проводили дни и ночи с местными ковбоями, одетыми в традиционные клетчатые рубашки и шляпы, разыскивали затерянные водопады и пляжи, на которые еще не ступала нога человека. Вертолет помогал находить заблудившиеся стада, после чего брат и сестра ночи напролет пели старинные гавайские песни вместе с пастухами, которые начали работать на семью Монро задолго до рождения Джея и Дельфины.
Вайнона и Боб Монро ожидали на веранде. Мать — миниатюрная яркая брюнетка — совершенно не походила на своих высоких светловолосых детей. Семейное сходство прослеживалось лишь в голосе, в котором звучал акцент бостонских предков. Семья Вайноны относилась к старожилам, по-гавайски — каамаайнас. О таких людях на острове говорили: «Они приехали делать добро и справились с этим отлично!»
— Брат будет скучать по тебе еще больше, чем мы, дорогая, — произнесла Вайнона Монро.
— А вот и нет! — откликнулась Дельфина живым, веселым голоском, унаследованным от матери. — Джей будет ко мне приезжать, а вы останетесь здесь, среди всего этого великолепия.
Девушка опустилась на украшенную многочисленными подушками хайкайю — нечто среднее между кроватью и кушеткой. Алое платьице девушки просто пылало на белом покрывале с зелеными листьями. Дельфина сознательно старалась держаться спиной к океану. Лучи солнца уже обрели золотой цвет, от деревьев протянулись длинные тени. Приближался закат — семья Монро всегда им любовалась. Это был давно установившийся ритуал, своего рода традиция. Несмотря на возбуждение от предстоящей поездки, Дельфина, чрезвычайно любившая жизнь на островах и своих близких, сильно переживала. Монро медленно потягивали напитки и старались не говорить о приближающейся разлуке.
Джей очень хорошо понимал состояние сестры. Спустя некоторое время он взглянул на часы и произнес:
— Все, пора.
— Дорогая, — промолвила Вайнона, провожая дочь до вертолета, — как только прибудешь в Нью- Йорк, сразу же позвони. Джордж тебя встретит, да и до Рождества не так уж далеко.
— Мама, сейчас ведь только январь! — воскликнула Дельфина, не заметив, что употребила слово, которое не произносила с раннего детства. И она, и Джей обращались к матери исключительно по имени.
Прислуга уже принесла багаж. Дельфина обняла и поцеловала родителей; те отошли подальше,
