– Послушай, я снял квартиру, чтобы со своей девчонкой жить отдельно от предков. Так что у меня теперь другой адрес и телефон. Записывай… – говорил Фирсов в трубку, кидая взгляды то на оперативников, которые слушали разговор по параллельному телефону, то на лист бумаги, на котором были записаны тезисы разговора.
Он продиктовал поляку номер телефона, установленного в кабинете следователя. Войчех уточнил, правильно ли он понял Фирсова, что по прежнему номеру теперь звонить бесполезно. Затем пообещал в ближайшие дни сообщить об очередной партии 'товара' и на том закончил разговор.
Конечно, кабинет следователя – не камера, Фирсов не мог круглосуточно находиться рядом с аппаратом, и все-таки доставлять его к следователю было проще, чем в его квартиру. А чтобы гарантированно избежать дешифровки, к телефонному аппарату подсоединили автоответчик, на котором голосом Фирсова было оставлено сообщение для Войчеха: в какой день и час Фирсов будет ждать его звонка.
Кажется, продумали все. Звонка из Польши не пришлось долго ждать. Войчех, выслушав сообщение от автоответчика, сказал:
– Я перезвоню тебе завтра вечером.
К указанному времени Фирсов был доставлен в кабинет к старшему следователю по особо важным делам Станиславу Криворучнину. Обвиняемый сел рядом с телефоном. Похоже, ему самому эта игра уже доставляла удовольствие, тем более что следователь обещал ходатайствовать перед судом о смягчении меры наказания.
Знал бы Войчех, в какую 'квартиру' он позвонил и сколько было свидетелей (да еще каких свидетелей!) его разговора с Фирсовым, – кондрашка хватила бы! Но поляк и на этот раз ничего не заподозрил. Он едва ли не открытым текстом сказал, что в ближайшие дни вышлет Фирсову пятьсот доз ЛСД.
Следствие немедленно получило санкцию на арест почтового отправления. Посылка с 'марками' прямиком попала в руки оперативников. Все шло как по маслу, и все же Войчех был далеко и по-прежнему недосягаем.
Во время следующего разговора с Фирсовым Войчех стал требовать деньги за отправленный наркотик. Фирсов, как было заранее оговорено, объяснил, что в России ужесточены правила вывоза денег за пределы и пригласил Войчеха в Москву.
Вот тут-то поляк интуитивно почувствовал опасность.
– Нет, я в Москву не поеду, – ответил он после недолгих раздумий.
– По-моему, ты чего-то боишься…
– Я не совсем уверен, – медленно произнес поляк, – что в Москве я буду в безопасности… Нет, это исключено. В Москву я не поеду. Лучше ты приезжай в Варшаву.
Позже выяснилось, что Войчех уже знал об аресте одного из подельников Фирсова. Естественно, это известие его сильно напугало. Ситуация стала складываться не в пользу следствия. Войчех срывался с 'крючка'!
Фирсов вопросительно взглянул на Криворучнина, мол, что делать? Следователь придвинул ему листок. Там было написано всего одно слово: 'Подумаю'.
Они взяли тайм-аут. Надо было обсудить изменившуюся ситуацию. Войчех держался крепко и рисковать даже ради крупной суммы денег не хотел. Или он почувствовал, что Фирсов говорит с ним не так, как раньше?
'Войчех в большей степени заинтересован во встрече с Фирсовым, – думал Новоселов. – Он хочет получить деньги за отправленный ЛСД. Значит, надо предложить ему вариант, который в большей степени устраивал бы нас, а не его'.
И родилась идея: предложить Войчеху встречу на нейтральной территории, скажем, в Белоруссии. Органы безопасности братской республики охотно помогут задержать поляка, в этом можно было не сомневаться.
– Послушай! – сказал Фирсов Войчеху, когда поляк снова вышел на связь. – Ты не хочешь лететь в Москву, а я боюсь соваться с баксами на шереметьевскую таможню. Тогда давай встретимся на нейтральной территории. Например, в Минске. Тебя это устроит?
Это предложение поляка устроило. Он уже начинал опасаться, что Фирсов намеревается его 'кинуть', и мечтал о том, чтобы быстрее получить деньги.
– Хорошо, – произнес он. – Давай встретимся в Минске. Когда я оформлю вылет, я тебе позвоню.
Фирсов опустил трубку, и только тогда все с облегчением вздохнули. Похоже, на этот раз удача улыбнулась следствию.
Спустя несколько дней Войчех продиктовал на автоответчик, что прилетает в Минск десятого декабря рейсом польской авиакомпании 'ЛОТ' и будет ждать у справочного бюро аэропорта.
Это сообщение стало отправной точкой для экстренных оперативных действий. Новоселов вынес постановление о привлечении Войчеха к уголовной ответственности и избрании в отношении его меры пресечения – заключение под стражу. Это постановление в тот же день было санкционировано заместителем Генерального прокурора России. Он же, согласно Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам стран СНГ, обратился к прокурору Республики Беларусь с просьбой об оказании помощи в задержании Войчеха (российские оперативники не имели права работать на территории другого государства).
Остальное, как говорится, было делом техники. Войчех был задержан сотрудниками КГБ Белоруссии, передан российским спецслужбам и перевезен в следственный изолятор 'Лефортово'. При обыске и в ходе следствия были изъяты платежные квитанции о переводе Фирсовым 8720 долларов США в иностранные банки на имя Войчеха, упаковочные пакеты экспресс-почты.
Несколько позже в филиале банка 'Российский кредит', который осуществлял перевод валютных средств в иностранные банки через фирму 'Вестерн Юнион', были изъяты документы, свидетельствующие о переводе на территорию Польши и Голландии 29 118 долларов США на имя Войчеха.
Это был 'гонорар' за доставку в Москву нескольких тысяч доз ЛСД.
Глава 11. СОВЕТСКИЙ ЖУРНАЛ
– Нет, я умываю руки, – сказал Ковальский. – Не надо испытывать судьбу.
Андрей смотрел на друга и грыз ногти. Кофе в чашке, стоящей перед ним, давно остыл. Занавеска от сквозняка колыхалась над письменным столом, как фата невесты. Миша делал вид, что отыскивает какую-то книгу на стеллаже, его взгляд бегал по разноцветным корешкам, но думал он не о книге, а о том, как образумить друга.
– В последний раз, – глухо произнес Андрей. – Я ведь не так часто обращаюсь к тебе с просьбами.
Миша круто повернулся, поправил тяжелые очки, которые все время съезжали на переносицу.
– Ты знаешь, что такое метадон? – тихо спросил он. – Ты в курсе, что он на учете в Комитете по контролю за наркотиками? Загляни в Уголовный кодекс! За изготовление метадона нам светит от трех до семи с конфискацией!
Он говорил о серьезных вещах, и Андрей в самом деле испугался.
– А это что? – попытался защититься он и хлопнул ладонью по журналу 'Медицинская промышленность в СССР'. – Советский журнал! Пятьдесят седьмой год! Расцвет коммунизма! И то дали методику изготовления метадона! Может, это и не наркотик вовсе.
– А что же тогда? – спросил Ковальский, скрестив на груди руки. – Средство против тараканов?
– Может быть, – упрямо стоял на своем Андрей. – Ты слишком все драматизируешь. А надо прикинуться дурачками: взяли в государственной библиотеке государственный журнал, вычитали в нем про какой-то метадон и решили его изготовить. Это все равно что взять журнал 'Юный техник' и смастерить по
