парламентаризма на всех уровнях. Второй проект — «ударная стройка» не менее чем сорока современных университетских центров на всей территории России, с привлечением средств нефтяного бизнеса. Третий проект — преимущественно инфраструктурный: строительство мощного сухопутного транспортного коридора «Нидерланды — Япония» (точнее, российской его части), который мог бы взять на себя до трети контейнерных перевозок, в настоящее время идущих морем.
Четвертый же сценарий предостерегал от превращения России в зону транзита — законного транзита невосполняемых ресурсов (энергоносителей), почти законного перемещения нажитых денег на Запад, полузаконного транзита мигрантов, незаконного транзита наркотиков, оружия, пиратской интеллектуальной собственности и т. п.
Жаль, что выражение «национальный проект» так измельчало, превратившись в маломерный аналог брежневской Продовольственной программы и горбачевского обещания дать каждой семье отдельную квартиру. Не в словах, собственно, дело, а в том, что нет масштабной «народной затеи» (поскольку именно так можно перевести на чистый русский язык иностранное словосочетание «национальный проект»).
Жаль, что потихоньку сбывается именно четвертый сценарий, который можно обозначить как полный национальный кошмар.
Жаль, что телесное снова возобладало над ментальным (духовным, интеллектуальным). Сочетание мелкобуржуазного потребительского ажиотажа с почти физически ощущаемой неприязнью к инородцам и иноверцам возвращает нас к средневековой концепции (точнее сказать, к средневековому переживанию) Отечества как единого тела (см. первый параграф этого текста).
Жаль, что значительная часть российской элиты (и властной, и вроде бы независимой интеллектуальной) вновь погружается в евразийские сноподобные фантазии.
Жаль, что до сих пор так и не определена наша позитивная национальная специфика — в политике, общественном устройстве, в культуре и в повседневности. Парадоксы типа «Мы азиаты, но белые» или «Европа сидит на нашей газовой игле» неглубоки и мало что объясняют.
То есть национальной идеи нет, как не было. Утро туманное слишком затянулось и затянуло нас в воронку советской, а то и более замшелой архаики.
Самым опасным было бы погрузиться в туман и жить на ощупь. Или ждать, когда туман разойдется сам собою. Надо уже сейчас думать о строительстве новой жизни. Вернее, о продолжении жизни, которая не прерывалась никогда.
И в заключение — одна немаловажная подробность. Эпиграф взят из знаменитой статьи Победоносцева «Великая ложь нашего времени». Но этот образцовый манифест воинствующего антидемократизма, дремучей реакции и пр. и пр. — отнюдь не оригинальное сочинение, а перевод- пересказ из немецкого публициста Макса Нордау. Таким образом, не только российская демократия, но и российское политическое мракобесие имеет отчетливо европейское происхождение.
Кризис демократии — глобальная проблема. Но, даже пытаясь лечить мировые недуги домашними средствами, мы все равно остаемся в рамках европейской цивилизации. Это вселяет бодрость и укрепляет дух.
