Делайте ставки, господа!
— Вот вам с Артуро делать нечего, вы и занимайтесь глупостями! А у меня история драматургии!
— Шучу, шучу, уже исчезаю…
Когда Жак действительно исчез (и очень шустро притом), до Ольги с запозданием дошло, что было бы гораздо полезнее для дела, если бы он остался и развлек несчастного безработного. Лишившись собеседника, Артуро немедленно пожелал общаться с ней. На то, что девушке надо заниматься, ему было наплевать. Эгоист бессовестный!
— Ольга, — начал он, — не знаю, обратила ли ты внимание, но с того самого момента, как твой сбежавший кабальеро появился в городе, между нами стали происходить какие-то недоразумения. До сих пор мы никогда не ссорились и прекрасно понимали друг друга, могли обсудить по душам любую проблему…
— Перестань дергаться и веди себя как обычно, — не отрываясь от книги, отозвалась Ольга. — Увидишь, сразу исчезнут все проблемы, и даже обсуждать ничего не надо будет.
— Вот видишь, едва я начал говорить — начались упреки. Ты действительно считаешь, что это я во всем виноват? Что я первым стал вести себя не так?
— Если ты думаешь иначе, то объясни подробнее — что предосудительного сделала я? Бросила тебя, разлюбила, пошла налево? С чего ты каждый раз, как я пообщаюсь с Диего, начинаешь предъявлять какие-то претензии? Откуда у тебя убеждение, будто я не должна с ним даже разговаривать, а уж тем более позволять проводить себя домой? Он мне больше не любовник, но это не делает его автоматически моим врагом. Нам с ним нечего делить, и у нас нет никаких причин враждовать, кроме твоего желания.
— Ты постоянно думаешь о нем. Я же вижу. Ты нервничаешь каждый раз, как он уходит с очередной твоей подругой. Ведешь себя с ним не как с чужим человеком, а как со старым и близким другом. И общаться с ним тебе нравится.
— А тебе хотелось бы, чтобы он мне вдруг и разом опротивел? Да, мне всегда нравилось с ним общаться. И до сих пор нравится. До тебя не доходит, что общение и любовь — немного разные вещи?
— Неужели тебе самой приятно слушать все то, что он говорит обо мне?
— В этом отношении вы друг друга стоите, и можешь не сомневаться, мне одинаково неприятно слушать обе стороны.
— Но ведь наши друзья и знакомые тоже все это слушают! И не просто слушают, а еще и верят! Вот ты можешь объяснить, почему Гарри вдруг так внезапно разонравилась моя идея насчет совместной программы? Я готов спорить на что угодно, это очередная подлянка от дона Диего.
— Тогда следует откровенно поговорить с Гарри и разобраться, из-за чего он так с тобой поступил. А все остальные мои друзья… Как ты не можешь понять, они же не только мои, но и его друзья! И Элмар, и Жак, и даже его величество — все они хорошо знают Диего и любят его. И будут с ним дружить независимо от того, как поступлю я. А ты, кстати, и в этом отношении ведешь себя по- дурацки. Когда ты втирал Элмару о сомнительности «права сильного» и всяких там «руках в крови», ты не подумал, как он это воспримет? Тебе не пришло в голову, что два воина в таком вопросе лучше поймут друг друга, чем тебя?
— Я высказывал свое мнение. То, что думал. Что на душе было. И меньше всего при этом беспокоился, как произвести впечатление на собеседников. Наверное, действительно зря. Надо заботиться о репутации. Создавать себе правильный образ. Лгать, притворяться, льстить и поддакивать, чтобы меня любили так же, как предшественника.
Это было сказано с такой горечью, что Ольга с трудом поборола желание тут же рассыпаться в утешениях. Несмотря на то что сказана была полнейшая глупость.
— Как раз наоборот, — уверенно возразила она, стараясь хоть раз проявить твердость и не потакать приступам сострадания. — Диего заслужил уважение моих друзей именно тем, что никогда не делал ничего из вышеперечисленного. А ты уж как-нибудь постарайся не ляпнуть подобной глупости при людях, а то ведь засмеют.
— То, что говорит он, — слушают и верят. А меня, значит, засмеют. Спасибо.
— Ты так ничего и не понял… — Ольга с досадой отложила книгу, так как совместить чтение с неприятной беседой все равно не получалось. — Вот посмотри. Ты практически совсем не знаешь Диего. Ты его не любишь только потому, что видишь в нем соперника. А раз ты его не знаешь, тебе нечего о нем сказать. Вот ты и говоришь, что тебе взбредет в твою одурманенную ревностью голову. Что попало, лишь бы звучало эффектно. А люди, которые тебя слушают, знают Диего давно и хорошо. Знают, чем он реально хорош и чем плох. Так что, извини уж, если ты скажешь королю, будто Диего ему льстил и поддакивал, его величество рассмеется тебе в лицо и не поверит больше ни одному твоему слову. И никто не поверит, потому что все было как раз наоборот. При дворе до сих пор вспоминают, как товарищ Кантор огрызался, хамил королю и даже один раз швырнул в его величество ложкой.
— И король ему это прощал? — недоверчиво насторожился Артуро. — Что-то не верится.
— Не всегда, но его величество по жизни необидчивый.
— А тебе не кажется, что тут все-таки что-то нечисто?
— В каком смысле? Хочешь сказать, что это неправда? Так я сама несколько раз слышала.
— Нет, я не о том. Ты не задумывалась, почему так происходит? Почему этот агрессивный невоспитанный тип с сомнительным прошлым пользуется такой популярностью? Грубит всем подряд — и ему прощают, даже король почему-то не обижается на его дерзкие выходки. Пытается что-то сыграть с огрехами через такт — ему все аплодируют и величают гением-самородком. Мямлит непонятно что на прослушивании — и ему дают роль. Кроме того, на него вешаются все твои подруги, и даже ты до сих пор к нему неравнодушна, что бы ты сама по этому поводу ни говорила. Тебе не кажется странным все это? Тебе никогда не приходило в голову, что такая подозрительная притягательность может быть… искусственного происхождения?
— Ты имеешь в виду — магического?
— Сама же говорила, у него есть способности. А что они стихийные и бесконтрольные — это уж он тебе сам сказал. Кто поручится, что это правда?
«А действительно, кто? — засомневалась Ольга — Ведь и в самом деле, никогда над этим не задумывалась, а очень даже может быть…»
Однако вслух признавать правоту оппонента она категорически не желала и уже исключительно из чувства противоречия нашла возражение:
— Если бы что-то такое было, придворные маги давно бы заметили. Мэтр Истран точно бы заметил, он даже с этой редкой неклассической школой знаком. Уж чего-чего, а магически воздействовать на короля никто бы не позволил. И Мафей такие вещи чувствует, и Азиль, да и Жак тоже вроде бы что-то такое может. А вообще, прежде чем такие теории выдвигать, их проверять надо. А то ведь если бы, например, ты сказал что-то подобное королю, он бы обязательно тут же проверил — а в самом ли деле там все чисто? И если ты ошибся, как ты потом будешь выглядеть, учитывая ваши с Диего взаимные «симпатии»? Если не хочешь, чтобы твои личные ошибочные впечатления принимали за сознательную клевету, лучше не рассуждай о том, чего не знаешь.
— А он обо мне что-нибудь знает?
— Без понятия. Но в одном я уверена — если он сморозит о тебе какую- нибудь глупость, ему тоже не поверят. С чего ты вообще взял, будто он настраивает против тебя кого-то из друзей? Маэстро Карлос не любил тебя и раньше, и ты сам знаешь почему. Гарри… Мало ли почему он мог передумать, спроси его сам. Все, что подумал о тебе Элмар после той беседы, — полностью твоя личная заслуга. А что касается короля… Загадочные процессы, происходящие в его черепушке, непостижимы для простого смертного, и я не возьмусь в них разбираться. Но его величество — человек очень
