Тяжелая лапища Стамена, обхватив его вокруг шеи, заткнула рот, а потом мощным толчком отбросила в сторону - космодромный эскулап недаром славился тем, что мог легко поднять на руки любого из своих пациентов.
- Прости меня, чудо невиданное, - проговорил он, опускаясь на колени перед дэвом, - но это была моя дочь, моя девочка...
Блеклые пятна, начавшие собираться у самого края, внезапно суетливо перестроились и образовали один широко раскрытый глаз, который в немом изумлении уставился на коленопреклоненного гиганта. Где-то по диаметру наметился медленно растущий гребень, лоснящийся жирными огненными отсветами. Юрг, потирая ушибленное плечо и переворачиваясь на живот, чтобы иметь возможность одним толчком вскочить на ноги, с ужасом увидел, что Флейж, как зачарованный, уставился на дэва и его рука больше не касается землянина, который продолжал говорить негромко, почти безнадежно:
- У меня нет сил играть с тобой в загадки...
- НЕТ?! - проревел дэв, взметываясь на дыбы, точно невероятных размеров бронзовая монета, поставленная на ребро.
То, что было глазом, вдруг выпятилось ледяным жерлом, откуда с пронзительным свистом выметнулся, как из брандспойта, тугой ураганный поток снежной пыли, сметающий все на своем пути. Реакция землян была мгновенной и скорее автоматической, чем обдуманной: они включили вакуумные присоски, что позволило им удержаться на месте; джасперян понесло прочь точно перекати-поле.
- Стамен, беги! - крикнул Юрг, стараясь перекрыть оглушительный разбойничий свист; он видел, что верхняя кромка циклопического диска начала вибрировать, набирая размах, потом разъяренный монстр изогнулся, точно лосось над речным перекатом, и вся верхняя половина многотонного блина неудержимо понеслась на людей, в неправдоподобной своей стремительности отметая напрочь сопротивление воздуха и прочие условности земной физики. 'Ну все. В лепешку...' - мелькнуло у Юрга в голове, и наступила темнота.
III. Игуана, остров изгнания
Земля ухнула и ударила его снизу, совсем как три года назад, когда на летное поле обрушился беспилотный грузовик. Однако сверху он не ощутил никакого прикосновения - его словно прикрыли невесомым одеялом. Но не прошло и двух секунд, как это одеяло взметнулось ввысь и заплясало, постанывая:
- О! О! О!
Левый край подпрыгивающего диска, как раз там, где удар должен был прийтись по Юргу, свисал бессильными лохмотьями. Командор сел, озадаченно глядя на дэва - тот уж очень напоминал недотепу, ударившего по булыжнику вместо футбольного мяча.
- Подымайся, Стамен, - устало проговорил он. - Больше нас не тронут. Не знаю, каким чудом, но похоже, что маэстро фокусник саданул сам себя по... Стамен?!
Вулкан услужливо полыхнул, и в отраженном тучами блике Юрг увидел темные пятна, забрызгавшие изнутри щиток шлема.
- Флейж! Ких! Где вы, черт вас подери?
Они появились почти мгновенно - слава богу, оба целые и невредимые. Ох как кстати, что он не объяснил им про вакуумное закрепление! Лежали бы тут рядком...
Темный пузырь на губах Стамена вспух, лопнул, на щитке появилось новое пятно - значит, Стамен дышал.
- Ребята, тихонечко его подымаем, в кораблик, и - на Землю. Не ошибетесь?
Это было лишнее.
Прежде чем люк за ними закрылся, он обернулся к постанывающему дэву и голосом, не предвещавшим радужных перспектив, пообещал:
- Я вернусь.
Люк, которому мона Сэниа велела раскрыться узкой щелью высотой точно по ее росту, позволял ей стоять боком, опираясь плечами на упругую кромочку и изредка поглядывая в глубину кораблика, где возился на полу Ю-ю, перекатывая крупные (чтобы нельзя было запихнуть в рот) гладкие орехи. Это занятие пока удовлетворяло его полностью, тем не менее разговор, которым князь Лроиогирэхихауд пытался развлечь свою гостью, то и дело затухал.
- Да?.. - проговорила принцесса, отрываясь от своего бездумного ожидания. - Прости, Лронг, о чем мы говорили?
- О том, что ты всегда сможешь найти меня, где бы я ни был на своей дороге, по княжескому знамени. Оно разделено на четыре части, ибо четыре священное число на Тихри.
- А почему? - спросила она, стараясь придать своему голосу оттенок подлинной заинтересованности.
- Потому что у любого тихрианина есть четыре основных пути: на солнце, против него, левой бровью к нему и правой. В зависимости от того, какой путь он выбирает, изменяется и его судьба.
- Понятно. А цвета?
- Белый - дневной свет, черный - темнота бессолнечности, желтый - тепло, откуда бы оно ни исходило, и красный - кровь всего живого.
- Это прекрасно, что вы не отделяете человека от всех других тварей... Но знамя, даже развевающееся на ветру, трудно разглядеть сверху.
Бывший лекарь раздумывал не долее двух секунд.
- Я велю сделать его таким, чтобы каждая часть была не менее восьми раз по восемь шагов, и расстилать полотнище на земле возле каждой своей стоянки.
Мона Сэниа горестно покачала головой, глядя на сидящего на пне чернолицего великана, руки которого привычно плели травяную косицу.
- Я не перестаю удивляться проницательности этой девочки, выбравшей именно тебя...
- А я не перестаю думать о том, все ли я сделал из того, что могла бы совершить она. И прежде всего я вспомнил о Чернавке.
- Нашли ее?
- Да, и вовремя. Сейчас она в моей новой столице, под надежной охраной.
Мона Сэниа поняла, что чего-то он недоговаривает - вероятно, не хочет занимать ее мысли своими заботами.
- Если я в чем могу помочь - скажи, Лронг! И почему ей потребовалась охрана? Разве недостает твоего княжеского повеления?
Он пожевал губами и взялся за новый плетышок. Сейчас, когда гостья неведомого мира вернулась сюда, освобожденная от черной тени проклятия и исполненная величавой женской красоты, он не смел поднять на нее глаза и только дивился тому, как спокоен и бесцветен его собственный голос. Нет, не ту женщину ждал несчастный Оцмар, не ту... И если бы ему, Лронгу, был дан мучительный дар предвидения, он рисовал бы вот этот светлый лик, изображая его рядом с солнцем. Равносветящая... Сестра Негасимого Светила...
- Лро-онг! Теперь ты задумался?
- Прости, - пробормотал он, теряясь, как мальчик. - Это было не по-рыцарски - забыть о своей даме...
Забыть! И она поверила...
- Но ты же думал о Чернавке - это естественно. Так почему ее нужно охранять? От кого?
- От моих солнцезаконников. Они требуют ее казни, - он отвечал только потому, что не в силах был ни солгать, ни промолчать, когда та, что с первого взгляда стала повелительницей его дум и сердца, требовала ответа.
- Но ведь это ты приказал спасти ее!
- Да. И на то была моя княжеская власть и воля. Но она была Чернавкой, принявшей пожизненный обет, и ее долг - умереть, но не позволить увезти себя из Анделисовой пустыни.
- Это кто так сказал?
- Закон, моя госпожа, который выше княжеской воли.
- Ну так стань князем, который выше закона, разгони своих дармоедов, издай указ, чтобы последний караван забирал каждую Чернавку, отслужившую свой срок...
- Но кто тогда будет блюсти законы, разрешать тяжбы, отпускать содержание стражникам и воинам, возжигать Невозможные Огни? Кто будет разводить и обучать молвь-стрелы... Прости, о увенчанная
