— Смотри, — прервала молчание Кристалл, — паук. — Она показала вниз.
Он сидел в одном из темных уголков сети, наполовину скрытый гоблинцом, растущим из скалы. В блеске сети и призрачном свете мхов его было плохо видно. Это было крупное восьминогое создание размером с большую дыню. Он сидел неподвижно — ждал.
Джерри вновь беспокойно огляделся, подняв взгляд на ветви искривленного псевдодуба, частично нависшего над ним.
— Самка где-то рядом, верно?
Я кивнул. Пауки сновидений с планеты Джемисона не совсем похожи на пауков со Старой Земли. Самка действительно грознее самца, но не съедает его, а образует и ним пожизненный союз. Именно этот крупный вялый самец смазывает паутину липкими выделениями и оплетает добычу, привлеченную светом и красками. Тем временем меньших размеров самка бродит во мраке по ветвям деревьев с мешочком, полным клейкого яда сновидений, обеспечивающего жертвам отчетливые видения, экстаз и, наконец, окончательное забвение. Она жалит животных во много раз больше себя самой и затаскивает их безвольные тела в сеть, чтобы пополнить запасы.
Несмотря на все это, пауки сновидений — мягкие и милосердные охотники. Что с того, что они предпочитают живую дичь, ведь жертва, вероятно, испытывает удовольствие, когда ее пожирают. Популярная джемисонская пословица гласит, что жертва паука стонет от радости, когда тот ест её живьем. Как и все подобные сентенции, эта серьезно искажает действительность, но правда здесь в том, что жертвы никогда не пытаются освободиться.
Однако в ту ночь что-то билось в сети под нами.
— Что это такое? — спросил я, щурясь. Переливающаяся всеми цветами радуги сеть вовсе не была пуста — прямо под ними лежало полусъеденное тело железорога, а чуть дальше — большой темный нетопырь, связанный светящимися нитями, но не на них я смотрел. В углу сети, напротив укрытия самца возле деревьев западной стороны расщелины какое-то создание попало в сеть и отчаянно билось в ней. Помню, что на мгновение передо мной мелькнули дергающиеся бледные конечности, большие светящиеся глаза и что-то похожее на крылья. Но все это я видел смутно.
И именно тогда Джерри поскользнулся.
Может, дело было в вине, а может, во мхе или кривизне ствола, на котором мы стояли. Возможно и то, что он просто пытался меня обойти, чтобы увидеть, на что я смотрел, вытаращив глаза. Во всяком случае, он поскользнулся, потерял равновесие, крикнул и внезапно оказался в двадцати футах под нами, запутанный в сеть. Под тяжестью его тела вся сеть задрожала, но не порвалась — сети пауков сновидений достаточно прочны, чтобы удержать железорогов и лесных ворчунов.
— Проклятье! — воскликнул Джерри. Выглядел он прекомично: одна нога пробила светящиеся нити, руки безнадежно запутались в них, и только голова и плечо были свободны. — Эта мерзость липкая. Я с трудом могу двигаться.
— Даже не пытайся, — сказал я. — Ты только все ухудшишь. Я найду способ спуститься вниз и освободить тебя. У меня есть нож. — Я осмотрелся по сторонам, ища взглядом ветку, по которой мог бы добраться до Джерри.
— Джон! — в голосе Кристалл чувствовалось напряжение.
Самец покинул свое укрытие за деревом и тяжелыми шагами направился к человеку: толстое белое тело, тихо движущееся по сверхъестественно красивой сети.
— Черт возьми! — выругался я. Я не был всерьез обеспокоен, но и мне было не по себе. Белый самец был самым большим пауком сновидений, которого я когда-либо видел, и жалко было его убивать, но иного выхода я не видел. У самца нет мешка с ядом, но это хищник, и его первый укус может оказаться последним, особенно, если он так велик. Я не мог подпустить его на такое расстояние, чтобы он смог укусить Джерри.
Медленно, осторожно я вытащил из колчана длинную серую стрелу и натянул тетиву. Я не беспокоился, хотя вокруг было темно. Стрелок я был хороший, и к тому же отлично видел цель на фоне светящийся сети.
И тут Кристалл закричала.
Я опустил лук, разозленный тем, что она паникует, когда я полностью контролирую ситуацию. Однако, я знал, что в обычных обстоятельствах она никогда не стала бы вести себя так. Ее испугало что-то другое. Поначалу я не мог понять, что это может быть, но потом увидел — там, куда она смотрела.
Толстый белый паук размером с кулак взрослого мужчины спустился с псевдодуба на мост в десяти футах от нас. Слава Богу, Крис была за моей спиной, в безопасности.
Не знаю, как долго я так стоял. Если бы я просто действовал, не задумываясь, то справился бы со всем. Сначала нужно было заняться самцом — лук у меня был готов к выстрелу, а потом осталось бы достаточно много времени, чтобы второй стрелой убить самку.
Однако, я замер без движения, парализованный этим страшным и великолепным мгновением, мимолетным и бесконечным, с луком в руке, но не в силах ничего сделать.
Все так внезапно осложнилось. Паучиха бежала ко мне быстрее, чем я предполагал, и казалась гораздо грознее вялого белого создания внизу. Может, следовало избавиться от нее первой? Ведь я могу промахнуться, и тогда нужно будет время, чтобы вытащить вторую стрелу или схватиться за нож.
Но тогда я оставил бы Джерри, запутанного в сети и безоружного, на милость неумолимо приближающегося самца. Он мог погибнуть, мог умереть. Кристалл не смогла бы винить меня в этом. Она наверняка поняла, что я должен был спасти себя и ее. И я снова вернул бы ее себе.
Да?
НЕТ!
Кристалл пронзительно кричала, и вдруг все стало ясным, я понял, что это значит, зачем я оказался здесь, в лесу, и что нужно сделать. Эта была чудесная и необыкновенная минута. Я утратил способность дарить счастье моей Кристалл, но теперь, не долгое, как вечность мгновение, сила эта вернулась ко мне, и я снова мог дать ей доказательство любви, на которое Джерри никогда не осмелился бы.
Думаю, что улыбнулся тогда. Даже уверен в этом.
Стрела моя помчалась сквозь ночную тьму и вонзилась в цель — толстого белого паука, бежавшего по сверкающей сети.
Паучиха бросилась на меня, но я не сделал ни малейшего движения, чтобы отшвырнуть ее пинком или раздавить каблуком ботинка. Острая боль пронзила лодыжку.
Ярки и многоцветны сны, которые ткут пауки сновидений.
Ночью, возвращаясь из леса, я старательно чищу стрелы и открываю большой нож с узким крючковатым лезвием, чтобы разрезать собранные мною мешочки с ядом. Я вскрываю их по очереди, как до этого вырезал из неподвижных белых тел пауков сновидений, а потом выжимал яд в бутылку, где он будет ждать дня, когда за ним прилетит Корбек.
Потом я достаю миниатюрную чашу, искусно сделанную из серебра и обсидиана, украшенную светящимися рисунками пауков, и наполняю ее крепким темным вином, которое привозят мне из города. Затем я мешаю вино своим ножом, пока лезвие не снова не становится чистым и блестящим, а вино более темным, чем прежде, и поднимаюсь на крышу.
При этом я часто вспоминаю слова Корбека, а вместе с ними и свою историю, мою любимую Кристалл и Джерри, и ночь, полную огней и пауков. В то краткое мгновение, когда я стоял на поросшем голубым мхом стволе, с луком, готовым к выстрелу, мне казалось, что я совершенно прав, и я принял решение. Но все обернулось для меня плохо, очень плохо, с тех пор, как после месяца бредовых видений я очнулся в башне, куда забрали меня Крис и Джерри, чтобы заботливым уходом вернуть мне здоровье. Мое решение, мой великолепный выбор не был таким решающим, как могло показаться.
Иногда я думаю, действительно ли это был ВЫБОР? Мы часто говорили об этом, когда я выздоравливал, и история, которую рассказала мне Крис, вовсе не та, которую помню я сам. По ее словам, мы не замечали паучихи до тех пор, пока не стало слишком поздно; она тихо опустилась мне на шею в ту самую секунду, когда я выпускал стрелу, убившую самца. А потом, говорила мне Крис, она раздавила самку фонарем, который Джерри дал ей подержать, а я свалился в паутину.
И действительно, рана у меня на затылке, а не лодыжке и рассказ Крис звучит вполне достоверно, поскольку за годы прошедшие с той ночи, я успел хорошо узнать пауков сновидений и знаю, что самки — это
