Пантелеев Алексей Иванович
Ночка
Леонид Пантелеев
НОЧКА
ХОЗЯЙКА
Мне двенадцать лет было. Подружки мои еще в куклы играли да через веревочку прыгали, а уж я хозяйкой была. Сама и белье стирала, и по воду ходила одна, и кухарила, и полы мыла, и хлебы пекла...
Нелегко было, только я не жаловалась.
Мама у нас умерла. Папа второй год с белыми воевал. Жили мы вдвоем с братом. Ему уже тогда пятнадцатый год пошел, он в комсомоле состоял. А меня в комсомол не брали. Говорят - маленькая.
А мне это слушать было очень обидно. Какая же я, помилуйте, маленькая, когда я не только обед сготовить или чго, я даже корову доить не боялась!
НОЧКА
Корова у нас была хорошая, красивая, во всем городе такой второй не сыскать. Сама вся черная, как ворона, и только на лбу белая звездочка. Зато и кличка у нее была подходящая - Ночка.
Это еще мама ее так назвала, еще теленочком. Я, может, за это и любила ее так, нашу Ночку, что она мамина воспитанница была.
Ухаживала я за ней - сил не жалела.
Бывало встану чуть свет, сама не поем, а Ночке воды согрею, сена натаскаю, - ешь, говорю, Ноченька, поправляйся. Потом доигь сяду.
А как подою, Васю разбужу - и скорей гоню Ночку в стадо.
Для меня это самое милое дело - корову в стадо гонять. Бывало, меня соседки просят:
- Верочка, возьми и нашу заодно.
- А что ж, - говорю, - давайте!
Прихвачу штуки три-четыре - мне еще веселее. Иду, кричу:
- Гоп! Гоп!
А коровы мычат, стучат, колокольцами брякают.
Так через весь город и топаем.
А потом - река. А на реке - мост.
Мы через мост идем: Туп! Туп! Туп!
А потом уж луга пошли. А за лугами лес. Ну, тут и прощаемся.
Я, правда, никогда сразу из леса не уходила. Утром в лесу хорошо. Другой раз возьму с собой шить или починить что-нибудь и сижу себе, ковыряюсь до самого обеда. А рассидишься если, так и уходить не хочется.
БАНДИТЫ
Правда, меня пугали, будто в лесу бандиты орудуют. Только я сначала не верила. Мало ли что девочки брешут. Но потом и Вася мне однажды сказал:
- Ходи осторожнее. В заречных, - говорит, - хуторах, действительно, орудуют...
А потом уж и по всему городу слухи пошли о бандитах.
Такие о них ужасы рассказывали: будто они и живых в землю закапывают, и маленьких детей режут, и даже кошкам и собакам пощады не дают.
А у нас в городе в это время никакого войска не было. И некому было его защищать. Одни комсомольцы остались вроде Васи нашего. Им на всякий случай оружие выдали. И Вася мой тоже наган получил.
Все думали, что вот-вот Красная Армия подойдет.
Богунская дивизия тогда подступала от Киева.
Эту дивизию у нас в городе все и ночью и днем ждали. А я больше всех ждала. Потому что в одном из полков этой дивизии служил наш папа.
А я уж о нем так соскучилась, так соскучилась, что и сказать не могу. Бывало, ночью проснусь, лежу и слушаю: не идут ли, не слышно ли? А потом в подушку забьюсь и плачу тихонько, чтобы Вася не услышал. А то ведь, если услышит, задразнится. Он и так меня плаксой называл. А -ничего не скажу любила поплакать...
ОДНАЖДЫ
Дело осенью было. Я уж давно с хозяйством управилась, обед приготовила, на стол накрыла, - сижу, дожидаюсь Васю. А Васи моего чего-то все нет и нет. А мне уж за Ночкой пора - уж доить время.
Вдруг слышу: за окном где-то - бах! Бах!
Я думала - это бочки с водой по улице катятся.
А потом, как еще раз бабахнуло, - нет, думаю, это не бочки... Это, пожалуй, скорее всего, с винтовок стреляют. Ох, думаю, не папина ли это дивизия подходит?
Только подумала - слышу: в сенях со всего размаху дверь как хлопнет. Вася вбегает.
Сам бледный, рубаха на шее расстегнута. Козырек набок свернулся.
Я испугалась даже. На скамеечку даже присела.
- Что, - говорю, - Васенька? Что такое? Что с тобой?
А ой на меня дико так посмотрел и говорит:
- Банда идет!
- Какая банда?
- Такая вот... Соколовского атамана банда. С Богуславского хутора хлопчик сейчас прискакал. Богуславку сожгли, сюда идут.
- Ой, - говорю, - что же это будет?
- Ничего не будет, - говорит Вася. - Защищаться будем. Я за наганом пришел. У нас в комитете сбор.
Я не подумала, вскочила. Говорю:
- Я тоже пойду.
Рассердился Вася.
- Ну да! - говорит. - Только тебя там и ждали, Матрена Ивановна!..
Обиделась я, еле слезы сдержала. Но не сказала ему ничего, отвернулась.
А Вася наган из-под подушки досгал, почистил, подул на него зачем-то, сунул за пояс и побежал.
А я посидела, подождала, да и за ним следом.
В КОМИТЕТЕ
Прибегаю в комитет, а там уж народу - не протолкаться. Там комсомольцам оружие выдают. Кому - наган, кому - винтовку, а кому - только один штык от винтовки.
Я потолкалась, да и тоже в очередь стала.
Подошла очередь, я говорю:
- Дайте и мне.
Оттолкнули меня. Говорят:
- Иди, не мешай!
Я говорю:
- Дайте, пожалуйста! Я ж тоже хочу город защищать.
- Иди, - говорят, - не путайся.
Я говорю:
- Вы думаете, я маленькая? Я ж не маленькая. Я - сильная. Во, посмотрите, какие мускулы у меня...
Тогда этот парень, который оружие выдавал, говорит:
- Ну, на, попробуй.
И винтовку мне подает.
Я винтовку взяла - и чуть на пол не села. Действительно, хоть мускулы у меня и крепкие, а тяжело. Я говорю:
- Вы мне дайте - знаете, бывают такие маленькие... карабинчики, что ли...
- Эва, - говорят, - чего! Может, тебе еще игрушечный пугач выдать? Иди, не задерживай, некогда...
ПОДСЛУШАЛА РАЗГОВОР
Я в сторону отошла, слышу: ребята судачат о чем-то.
- Мост, - говорят, - сейчас взрывать будут.
Все говорят:
- Правильно! Пусть через реку сунутся - без моста-то.
Один говорит:
- А что толку-то? Мост! Они, если захотят, и по плотине у Стахеевской мельницы переберутся.
- Ну, это положим. Кто им, интересно, покажет эту плотину! О ней ведь и в городе не каждый знает.
