они были плотно обтянуты брезентом.
– Дьявол его разберет, – сказал, словно сплюнул, штурман. – Меньше знаешь – крепче спишь. Наше дело доставить. Одно скажу, тяжеленные они, ненормально для таких размеров. Я когда закреплять их помогал, то умучился вконец, а вроде мужик не слабый. По полцентнера каждый, ей-богу, не вру.
– Да быть не может, – удивился бортмеханик Леша. – Какой в них объем-то? Литров по пять, не больше! И чтобы по пятьдесят кило каждый... Чудеса природы!
– Сам попытайся приподнять один, – пробурчал Петрович, обиженный недоверием «молодого».
– Отставить попытки! – резко проговорил командир «Ми-26». – А то еще, хм-м... на ногу свалится. Не наше это дело. Не атомная бомба – и на том спасибо.
По левому борту вертолета показалась высокая береговая сопка. Среди высоких стройных сосен, выросших на ее легких супесных почвах, выделялась ажурная антенна-тарелка военной радиолокационной станции. А у самого подножия сопки, прямо под двумя домиками РЛС, увенчанными антенной, совсем близко к урезу воды теснилось несколько длинных, запредельно облезлых бараков лагерно-казарменного вида.
– Вон, видал? – радист указал рукой на проплывающие внизу строения. – Это, Леха, еще одно чудо местной природы. Стоит тут эта РЛС пес знает с какого времени, тихо ржавеет. Потому как даром она здесь никому не нужна. А при ней, как положено, воинская часть.
– Так зачем ее тут держать? – удивился бортмеханик, отличающийся редкостной наивностью. – Даже отсюда, сверху, видно, что там запустение сплошное. Неужто в руинах этих солдаты живут?! Барак-то крайний – вообще без крыши! Нет, ну прямо фашист пролетел, страх смотреть!
– Именно что страх, – невесело ухмыльнулся командир. – А внизу, при ближайшем рассмотрении, вовсе полное позорище. Здесь все очень просто: военная часть сильно опустела за последние годы, ее бы по- хорошему ликвидировать вместе с РЛС, но неподалеку генеральские дачи, генералам нужен бесплатный солдатский труд. Вот и гонят сюда срочников, таким орлам боевым, как Берсентьев, особнячки возводить, огороды перепахивать... Такая вот у солдатиков боевая подготовка получается.
Эта тема тоже явно была Сергею в тягость. Он тяжело вздохнул, прерывая неприятный разговор, затем обернулся к радисту:
– Ты с контрольно-диспетчерским пунктом давно на связь выходил? Вот и займись своим прямым делом, передай на КДП наши координаты.
Глава 2
В невысокой стеклянной башенке контрольно-диспетчерского пункта, на который поступала курсовая информация с «Ми-26», в это время находилось два человека: среднего возраста мужчина в форменном вэвээсовском кителе с майорскими погонами и женщина в гражданской одежде.
Лев Щукин, простоватого вида толстяк лет сорока с уже основательно поредевшей шевелюрой, на КДП находился по полному праву. Мало того, – по долгу службы. Он был руководителем полетов, делил с экипажами, находящимися в этот момент в воздухе, ответственность за успешное выполнение летного задания. Или неуспешное, такое тоже случалось. На даму, с которой он в настоящее время делил тесную прозрачную клетушку КДП, майор, стараясь, чтобы это не было заметно, поглядывал с явным неодобрением. Мягко выражаясь...
Имел Щукин к тому все основания. Более чем. Потому что согласно совершенно четким, недвусмысленным должностным инструкциям посторонних на КДП быть не должно. Даже военных, а уж о гражданских лицах тут и разговора быть не может. Здесь все же не аттракцион в парке культуры, а инструкции отнюдь не дураки писали.
Однако, как на беду издревле повелось в России, законы писаны не для всех. Для некоторых лишь один закон существует, одна инструкция на все случаи жизни: чего хочу, то и ворочу.
А отвечать за нарушение, в случае чего, придется ему, майору Щукину! Этой... боевой подруге все как с гуся вода!
Именно дурацкая ситуация с гражданским лицом, к тому же женщиной, на вверенном ему КДП внутренне напрягала майора.
Но не только нарушение инструкции заставляло его хмурить редкие белесоватые брови, а еще и то, что женщина была Щукину категорически антипатична. Противна, проще сказать.
Выглядела дама лет на сорок, то есть была ровесницей Щукина. Высокая, довольно стройная, хотя фигура уже начала чуть расплываться. Дорого, модно, хотя несколько вульгарно одетая: темно-бордовый английский брючный костюм, купленный в самом престижном бутике Иркутска, поверх него английская же пуховка салатного цвета и роскошная зимняя шапка из голубого песца. Шапку ценой в годовую майорскую зарплату дама небрежно бросила на стол перед собой: в тесной клетушке КДП было тепло. У нее были короткие, уложенные в модную прическу каштановые волосы, светло-серые, чуть навыкате, глаза. Умело наложенный, очень дорогой макияж.
Плюс исходящее от дамы благоухание «Magy nouare», как завершающий штрих. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не злобноватое и одновременно капризно-надменное выражение лица, заставляющее вспомнить хищную мордочку хорька.
Такая мина исключительно характерна для вышедших «из грязи в князи» хозяев жизни, пребывающих в незыблемой уверенности, что Вселенная вращается именно вокруг них, все же остальные двуногие – так, бросовый материал. Навоз под пашню. Холуи в лучшем случае.
Брезгливо оглядев небогатую обстановку КДП в поисках пепельницы, но таковой не обнаружив, дама не стала долго задумываться. Она попросту затушила наполовину выкуренную тонкую сигарету о поверхность стола, швырнула ее в стоящую в углу проволочную корзинку для бумаг и обратилась к Щукину:
– Чего вы тут сидите, как на собственных поминках?! Почему не связываетесь с вертолетом? По-моему, уже пора. Я не разбираюсь в этих ваших дурацких координатах. Но мне нужно знать, где они сейчас и скоро ли доползут до Читы. Причем знать немедленно. Так что не заставляйте меня ждать!
В ее высоком, чуть хрипловатом голосе чувствовалось безграничное презрение к этому затурканному жизнью служаке.
– Вам все-таки придется подождать, Виктория Владимировна. – Чтобы сохранить нормальный спокойный тон майору потребовались неимоверные усилия. – Когда я веду переговоры по рации с экипажем «Ми-26», мне сообщают координаты вертолета через каждые пятнадцать минут. А не через три или пять. Кстати, я же предупреждал вас: в этом помещении запрещено курить. Нельзя, понимаете?!
– Это кому-то другому нельзя, – со злобной иронией хмыкнула дама. – Мне – можно! Со связью все же поторопитесь, иначе на кой леший вы здесь казенные штаны протираете? Да еще именуетесь «руководителем полетов»? Руководитель, тоже мне! Руководятел, вот вы кто!
Майор Щукин, с побелевшим от сдерживаемого бешенства лицом, молча отвернулся.
...Проявлять некоторую хамоватость в пятнадцать лет вполне, вообще говоря, естественно. Взросление, трудный период самоутверждения, то да се... Пожалуй, с натяжкой простительна такая малоприятная черта характера и в двадцать пять. Но не в сорок же! Меж тем сорокалетняя Виктория Владимировна Берсентьева была явной, законченной и патентованной хамкой.
Таковой она, кстати, и останется, стукни ей хоть восемьдесят. Если доживет. Люди подобного сорта меняются очень редко. И всегда – в худшую сторону.
После очередного сеанса связи с экипажем «сарая» Щукин повернулся к выжидающе уставившейся на него Берсентьевой:
– Теперь я могу ответить на ваши вопросы. Вас координаты «Ми-26» интересовали? Извольте, вот они. Что еще? – Голос его был холоден, как лед Байкала.
– Где сейчас находится вертолет? На карте можете показать? – нетерпеливо спросила женщина.
Щукин небрежным движением подвинул песцовую шапку Берсентьевой, расстелил на столе лист двухверстки, затем подумал немного и добавил еще два листа.
Вид хорошей военной карты действительно напоминает тот, который открывается с высоты птичьего полета. Голубизна Байкала, переходящая в местах с большими глубинами в насыщенную бирюзу, причудливые очертания берегов, изрезанных заливчиками, дельтовидное, похожее на неправильный треугольник устье Баргузина, зелень лесов, пронизанная синими жилками речушек и ручьев. Сейчас, когда Бурятию еще покрывал снег, а зеркало великого озера было спрятано под ледяным панцирем, карта выглядела даже красочнее, наряднее, чем то, что можно увидеть с борта самолета.
Майору, однако, было не до красот. Он аккуратно воткнул в какую-то ведомую только ему точку карты
