— Мне такую же... Гм... Буратино. Но чуть побольше. И чтоб ладошки не сплошные, а пальчики двигались.
Первый раз я не уловил, но сейчас в глухом голосе покупателя послышался легкий акцент. Московский выговор, как у дикторов столичных телевизионных каналов.
— Можно и с пальчиками, — кивнул я, — но это будет дороже.
— Понятное дело, — согласился покупатель и протянул мне пакет. — Из этого материала...
Я взял пакет, заглянул. В пакете лежало обыкновенное полено и небольшой бумажный сверточек.
— Получится?
— Почему не получится? Сделаем. На когда?
Он подумал:
— На вчера.
Я хмыкнул и покачал головой.
— Заказной товар не раньше чем через неделю.
— Через неделю так через неделю, — неожиданно легко согласился клиент.
Он полез в карман, достал деньги и протянул мне. Рука у него двигалась неестественно, будто протез. Ничего удивительного при таком морозе. И акцент в его голосе, скорее всего, того же происхождения — мороз, как и алкоголь, сказывается на голосовых связках.
— Это задаток. Сделаете — получите столько же.
— А иконку не желаете приобрести? — впрягся в разговор Мирон. — Есть лик Богородицы, святых великомучеников... Пора о вечном задуматься...
Не глянув на Мирона, покупатель развернулся и деревянной походкой побрел прочь.
Я посмотрел на деньги, пересчитал. Пятьсот долларов! Вот это удача! Я о таком и мечтать не мог. В лучшем случае в месяц до двухсот долларов зарабатывал, а тут...
— Странный он какой-то... — раздумчиво сказал Мирон, и мне показалось, что он завидует моей удаче.
— Побольше бы таких сумасшедших! — весело ответил я.
— Я не о том... — покачал головой Мирон. — Ты заметил, какой у него нос? Как у покойника. И на шарфе инея нет, словно он не дышит.
— Ага, — поддакнул я, невольно подумав, что действительно не видел на шарфе клиента инея. — И двигается как мертвяк, и говорит утробным голосом из преисподней... Брось, Мирон! Замерз человек до невозможности, а иней с шарфа отряхнул. Не все же закусывают «Вигор» наледью с усов. На себя посмотри — скоро нос отвалится от мороза!
— Лишь бы от сифилиса не провалился, — мрачно парировал он. — Кстати, ты слышал, что на днях из городского морга пропали два покойника?
Меня разобрал смех.
— И один из них пришел сюда долларами швырять, — продолжил я. — Так, что ли? Чушь не неси, ладно?
Мирон сконфузился.
— Да ладно тебе... Что там в пакете? — Он заглянул в пакет, увидел полено и фыркнул. — Решил окончательно переквалифицироваться в папу Карло?
— От Рублева слышу, — отрезал я, намекая на его иконопись. — Ты всегда был прямолинеен, как полет кирпича.
Настроение сразу испортилось. Я раздраженно выдвинул ящик из-под лотка и стал укладывать в него кукол. Не люблю своего прозвища. Что за напасть — если кукол мастеришь, обязательно обзовут папой Карло.
— Не сердись, Денис, — пошел на попятную Мирон. — Извини. Не со зла я... Просто ситуация похожа на...
Он все же не выдержал серьезного тона и прыснул.
— Да пошел ты... Когда вавки в голове, зеленку пить надо, а не «Вигор». Тоже продается в аптеке, и тоже на ректификате.
Я закрыл ящик, сложил лоток.
— Уже уходишь?
— А что мне тут делать? Теперь полгода могу сюда не показываться.
— Да, повезло... — завистливо протянул Мирон. — А я еще постою, авось и мне улыбнется удача. Андрюхе повезло, теперь вот тебе, быть может, и мне привалит счастье. Бог, он троицу любит.
— Давно набожным стал? — фыркнул я.
— Наоборот, — покачал головой Мирон. — После случая с тобой начинаю подумывать писать иконы с отпетых грешников. Глядишь, будут пользоваться большим спросом.
— Не богохульствуй! — погрозил я пальцем.
— Какое тут богохульство? Грешники на земле живут намного лучше святых, а в загробный мир я не верю, потому тоже хочу неплохо пожить... Давай по пять капель на дорожку?
