– Ну так и до чего же вы договорились? – спросил я их с таким видом, будто принял все за чистую монету.
– Мы остаемся с вами, – ответила мне Вера. Ее халатик был сейчас стянут на талии пояском. Такой элегантный, тонкий режиссерский штрих.
Не скрою, я был поражен. По всем психологическим канонам они должны были выбрать совсем другое. Чего уж лучше – вновь оказаться на острове и просто не утонуть Артуру. Он же мечтал о чем-то подобном. Когда мы разговаривали в пентхаусе на крыше небоскреба.
Или – это опять не их, а мой выбор? Ведь мне же нужно, чтобы Артур показал нам с Аллой дорогу домой.
И, наконец, вдруг они рассудили так же, как и я?
Мол, тот вариант отыгран, и жить в придуманной Вселенной им тоже не с руки.
Даже такая мысль у меня мелькнула – вдруг именно после «смерти» у Артура с Верой возникло нечто, называемое у людей «любовь». Тогда и там они были никем друг другу, а теперь… «Она меня за муки полюбила, а я ее за состраданье к ним…»
Но задавать вопросов я не стал.
Зачем? При случае расскажут сами.
Глава 7
Шульгин молча взял из коробки на столе папиросу, Удолин раздумчиво пожевывал губами, тоже, наверное, удивленный расхождением замысла с результатом.
– А ты неплохо выглядишь, Артур, – по праву старого приятеля первым нарушил Новиков немую сцену. – И Вера, как всегда, очаровательна…
Словно бы ничего сверхъестественного не произошло, а мы сидим не в квартире в Столешниковом, а вновь в кают-компании «Призрака».
– Мы долго отсутствовали? – поинтересовался я. – И как произошло наше возвращение?
Вопрос я задал уместный, потому что если мне нужно было всего лишь очнуться в собственном теле, то с бывшими покойниками так не выходило. По логике здравого смысла.
– Минут, наверное, пятнадцать, – ответил Шульгин. – Ты открыл глаза, встал и шагнул вперед, а следом словно бы из пустоты возникли и они…
Так оно и было. Я толкнул дверь избы, переступил порог и оказался здесь. Артур и Вера шли следом.
Но… совмещение несовместимых процессов. Они же ведь теперь телесны? И в своем прежнем обличье?
Да, выглядели они точно так, как на борту «Призрака». Тела им возвратили прежние, в которых они пересекли «барьер». Восставшие из бездны моря?
– Ты теперь совершенно жив, Артур?
– Более чем. – Он потрогал свою руку, прикоснулся к плечу Веры. Девушка неуверенно улыбнулась.
– Пойди, поздоровайся с Аллой, она будет рада, – взял на себя инициативу Новиков. – А тебе я, Артур, уж ты прости, хочу задать еще несколько вопросов. Надеюсь, что последних…
Удолин внимал Артуру с жадным любопытством, потом начал объяснять ему и комментировать случившееся с ним же, ссылаясь на то, что у человека одновременно имеются физическое, эфирное, астральное, ментальное и высшее тела, и вот после разрушения физического тела его функции взяло на себя эфирное, которое под влиянием перенесенных страданий и просветлений укрепилось настолько, что обрело материальность и теперь останется таковым до перевоплощения в высшее…
Мне стало вдруг удивительно скучно. Столько уже со мной произошло событий, объяснить которые я был не в силах, что слушать еще и заумные разглагольствования полупьяного старика…
Я пошарил глазами по столу и окрестностям, не увидел ничего подходящего и движением головы указал Шульгину на дверь. Он понял и встал, а Новиков сделал рукой успокаивающий жест и остался. Ну, ему, может быть, это нужно для дела.
В большой кухне с резным дубовым столом на пузатых ножках и примитивной газовой плитой, которая получала топливо неизвестно откуда, поскольку я знал уже – нынешняя Москва централизованного газоснабжения не имела, мы по-студенчески пристроились на широком подоконнике, Александр Иванович сковырнул пробку с белой цилиндрической бутылки, по-братски поделил соленый огурец. Сглотнули водку, как безвкусную холодную воду. Закусили.
– Хочешь анекдот? – спросил Шульгин, с пониманием глядя на меня. – А то ты как-то очень серьезно ко всему относишься.
– Покрутился бы ты с мое, не знаю, что сам бы делал…
– Да что особенного-то? Ну война, революция, ожившие покойники и живые мертвецы. Делов-то. Ты, кстати, тост Андрея четко осознал?
– В смысле?
– «…мы бьемся с мертвецами, воскресшими для новых похорон». Тут, как вообще у гениальных прозорливцев, классиков то есть, каждый может отыскивать всевозможные откровения, а также и намеки на что-то, лично нас касающееся… Лично я это так примерно понимаю. Мы живем в неожиданно нестабильном мире. Для нас, естественно. Для всех прочих он – единственно возможный и непреложный. Так? Но раз будущее, как следует из нашего с тобой здесь пребывания, существует, то отчего же не вообразить, что будущее отбрасывает сюда свою тень?
Я сделал умное лицо, будто бы соглашаясь с высказанным тезисом. А сам подумал: «Тень? Какую, собственно? Если для здешних людей будущее не наступило, о чем можно говорить? Но если мы и вправду есть, родившиеся на десятилетия и века позже, то отчего же и нет?»
– И вот, – продолжал Александр Иванович, – при сем гипотетическом раскладе отчего ж не вообразить, что по отношению к нам все нынешние люди суть естественным образом воскрешенные нашей волей или неволей покойники? Я, а тем более ты имели возможность видеть могилы наиболее известных здешних обитателей то на Новодевичьем, а то и в Кремлевской стене. Теперь же – вот они.
Я пока не улавливал хода его рассуждений, но слушать его все равно было интересно. После всего случившегося, после бесед с потусторонними Держателями Мира приятно было пообщаться с абсолютно нормальным человеком, озабоченным естественными мужскими проблемами. Выпиваем вот, закусываем чем бог послал. И, может быть, это уже – навсегда? Побеседовали со мной Игроки и забыли. Фигурка с одной из десятков досок во время сеанса одновременной игры.
А за окном, оказывается, начал падать первый в этом году снег. Медленные, крупные снежинки пролетали перед окном, словно парашютисты грандиозного десанта, и ложились на покрытый жидкой грязью булыжник переулка, где мгновенно таяли, и на бурые крыши двухэтажных домишек напротив, покрывая их нежной белой порошей.
Господи, как давно я не видел чего-то вот такого же тихого, спокойного, мирного. Все в этом мире чужое, ну почти все, а вот небо здесь такое же, и снег летит хорошо так, успокоительно… Совсем как в юности.
– И все же, к чему ты ведешь? – спросил я. – Неудобно как-то, уединились вот, выпиваем, а народ ждет…
– Да и пусть ждет. Нужно делать только то, что хочется в данный момент. Я тебе анекдот обещал. Русский с евреем решили выпить. Закуска – два огурца соленых. Большой и маленький. Выпили, еврей раз – и большой огурец в рот. Русский обиделся. «Вот всегда, евреи, вы так. Что
