головокружение, и вытянул руки, чтобы опереться на великаншу, не спешившую отойти. Зубы стучали. Тяжелые одеяния саваном облепили влажную, липкую кожу. Он боялся, что если хотя бы на мгновение закроет глаза, омут тьмы снова проглотит его. Поэтому он заставил себя твердо стоять на ногах, хоть это и была всего лишь видимость твердости. Старые уроки не прошли даром: он не мог допустить, чтобы его видели растерянным и слабым, независимо от того, какими терзался страхами.
Мгновение спустя Валентин почувствовал, что успокаивается, и оглянулся. Его вынесли из большого зала. Сейчас он находился в каком-то ярко освещенном коридоре со стенами, инкрустированными тысячами переплетенных и перекрывающих друг друга эмблем Понтифекса, на которых бесконечно повторялся и рябил в глазах символ Лабиринта. Вокруг, встревоженные и испуганные, сбились в кучу люди: Тунигорн, Слит, Хиссуне и Шанамир из его собственной свиты, а также несколько приближенных Понтифекса — Хорнкаст и старик Дилифон, а за ними еще с полдюжины голов в желтых масках вместо лиц.
— Где я? — спросил Валентин.
— Скоро вы окажетесь в своих покоях, ваше высочество, — пояснил Слит.
— Я долго пробыл без сознания?
— Не более двух-трех минут. Во время речи вы вдруг начали падать. Но вас поддержал Хиссуне, да и Лизамон оказалась рядом.
— Это вино, — сказал Валентин. — Пожалуй, я многовато выпил: бокал того, бокал другого…
— Сейчас вы вполне трезвы, — заметил Делиамбр. — А ведь прошло всего несколько минут.
— Позволь мне еще некоторое время надеяться, что все дело только в вине. — Коридор свернул влево, и показалась огромная резная дверь с золотой инкрустацией в виде звездного огня, над которой была вырезана личная монограмма Валентина — «КЛВ». — Тисана! — позвал он.
— Я здесь, мой лорд, — откликнулась толковательница снов.
— Отлично. Я хочу, чтобы ты вошла вместе со мной. Еще — Делиамбр и Слит. Больше никого. Ясно?
— Можно мне тоже войти? — спросил кто-то из приближенных Понтифекса.
Это был тонкогубый тощий человек со странной мертвенно-бледной кожей, в котором он почти сразу узнал Сепултрова, врача Понтифекса Тивераса. Валентин покачал головой.
— Я благодарю за заботу, но не думаю, что вы понадобитесь.
— Столь внезапный приступ, мой лорд… вас нужно осмотреть…
— Он правильно рассуждает, — тихо заметил Тунигорн.
Валентин пожал плечами.
— Тогда попозже. Позвольте мне сначала поговорить с советниками, любезный Сепултров. А потом можете немного постучать по моим коленным чашечкам, если считаете, что это необходимо. Тисана, Делиамбр — пойдемте…
Вступая в свои покои, он из последних сил изображал царственное величие и ощутил бесконечное облегчение, когда тяжелая дверь отгородила его от суетливой толпы в коридоре. Медленно выдохнув, Коронал рухнул на парчовую кушетку, содрогаясь от покидающего его напряжения.
— Ваша светлость… — мягко обратился к нему Слит.
— Подожди. Подожди, дай мне отойти.
Он потер пульсирующие виски и болевшие глаза. Усилия, потраченные на то, чтобы притвориться, будто ему удалось быстро и полностью оправиться после случившегося в трапезной, чем бы оно ни было, дались ему нелегко. Валентин поискал взглядом толковательницу снов. Крепкая пожилая женщина, широкая в кости и сильная, она казалась в этот миг самой надежной опорой.
— Подойди, Тисана, сядь рядом, — попросил он.
Она присела и провела рукой по плечам Коронала. Да, подумал Валентин. О, да, так… хорошо! Тепло возвращалось в его иззябшую душу, и тьма отступила. Из Валентина изливался поток любви к Тисане, надежной и мудрой, которая первой в дни изгнания назвала его при всех Лордом Валентином, хотя тогда он еще вполне довольствовался участью жонглера. Сколько раз за годы правления после реставрации она разделяла с ним открывающее мысли сонное вино и брала на руки, чтобы избавить от тайн, приходивших к нему во снах беспокойных образов! Как часто она облегчала ему бремя королевской власти!
— Я очень испугалась, увидев ваше падение. Лорд Валентин, вы знаете, что я не робкого десятка. Так вы утверждаете, что все дело в вине?
— Так я сказал там, снаружи.
— Сдается мне, вино тут ни при чем.
— Наверно, Делиамбр считает, что это чары.
— Чьи?
Валентин посмотрел на вроона.
— Что скажешь?
Поведение Делиамбра выражало замешательство, подобного которому Валентину приходилось наблюдать нечасто: бесчисленные щупальца крохотного существа в смятении сплетались и шевелились, огромные желтые глаза излучали странный блеск, клюв, похожий на птичий, словно что-то перемалывал.
— Я затрудняюсь с ответом, — сказал наконец Делиамбр. — Точно так же, как не все сны являются посланиями, так и не все чары имеют своего создателя.
— Иногда чары производят сами себя, так? — спросил Валентин.
— Не совсем. Но существуют чары, мой лорд, которые возникают самопроизвольно — изнутри, из чьей-либо души, сосредоточиваясь в ее пустотах.
— О чем ты говоришь? Что я сам на себя навел порчу?
Тисана мягко заметила:
— Сны и чары — одно и то же. Лорд Валентин. Внутри нас дают о себе знать определенные предчувствия. Предзнаменования стараются пробиться, чтобы попасть в поле зрения. Собираются бури, а они и есть предвестники.
— И ты так быстро все это увидела? Знаешь, прямо перед пиром мне привиделся тревожный сон, и был он, скорее всего, наполнен предзнаменованиями, предсказаниями и предвестниками бури. Но если я не разговаривал во сне, то тогда и ничего тебе не говорил, разве не так?
— Думаю, вам снился хаос, мой лорд.
Валентин широко раскрыл глаза.
— Откуда ты узнала?
Тисана ответила, пожав плечами:
— Хаос должен наступить. Все мы признаем справедливость этого утверждения. В мире осталось незавершенное дело и оно взывает к своему завершению.
— Ты говоришь о метаморфах, — пробормотал Валентин.
— Я бы не осмелилась давать вам советы относительно дел государственных…
— Оставь эти церемонии. От советников я жду советов, а не расшаркиваний.
— Моя область — лишь царство снов.
— Мне снился снег на Замковой Горе и великое землетрясение, расколовшее мир.
— Желаете, чтобы я растолковала вам сон, мой лорд?
— Как ты можешь его толковать, если мы еще не выпили сонного вина?
— Сейчас не слишком удачное время для толкования снов, — твердо заявил Делиамбр. — Для одной ночи у Коронала видений было более чем достаточно. Если он сейчас выпьет сонного вина, то это не пойдет ему на пользу. Полагаю, время терпит…
— Мы можем обойтись без вина, — перебила Тисана. — Этот сон может растолковать и ребенок. Землетрясение? Раскол мира? Что ж, вам надо готовиться к тяжким временам, мой лорд.
— О чем ты говоришь?
— Близится война, мой лорд, — ответил вместо Тисаны Слит.
Валентин повернулся и устремил взгляд на коротышку.
— Война! — вскричал он. — Война? Неужели мне вновь придется сражаться? За восемь тысяч лет я
