спал крепко, будто не мог выспаться за последнее время, а теперь получил такую возможность.
Неслышно выскользнув из постели, Мэри-Кейт начала одеваться. Она знала, что поступает трусливо. Села на край кровати, словно испытывая судьбу и спящего мужчину. Если он проснется, она попрощается с ним. Если нет — уйдет без единого слова.
Мэри-Кейт пригладила волосы, заколола их в узел на затылке. Для ее сословия красота не обязательна. Он так и не проснулся.
Протекли еще несколько минут, пока она смотрела на него, на его длинное мускулистое тело, полуприкрытое простыней. Она подумала, что он может замерзнуть, и прикрыла его сначала тонким одеялом, потом покрывалом. Он так и не проснулся.
Убедившись наконец, что Арчер Сент-Джон глубоко погружен в объятия сна, Мэри-Кейт поднялась и посмотрела на постель. В ее глазах сквозила нежность, рожденная невысказанной любовью. Однако прежде чем уйти, она наперекор себе вернулась и нежно поцеловала Арчера в лоб. Едва слышно, чтобы ее слова не потревожили его, она прошептала последнюю и самую мучительную правду:
— Я люблю тебя, Арчер.
Но здесь для нее нет места.
Глава 42
Мэри-Кейт расшнуровала черный бархатный жилет и стряхнула его с плеч, потом расстегнула длинную белую блузу. Вручила оба предмета Бесси — молоденькой девушке, которую наняли помогать за стойкой, но которая гораздо увереннее чувствовала себя, хлопоча по хозяйству наверху в комнатах. Мэри-Кейт переступила через полотняную юбку и две нижние, улыбаясь тому, какой эффект производит ее костюм, как она его называла. Он был похож на обычную одежду прислуживающей в таверне девушки, чтобы она не забывала о своем месте, только сшит из более дорогой ткани и лучше скроен, чтобы и посетители не забывались.
Впрочем, завсегдатаи» Золотого орла» вовсе и не стремились вольничать, не забывая о прогуливавшемся у двери крепком моряке в отставке. Он следил, чтобы не пострадали ни репутация заведения, ни сама Мэри-Кейт. Соответственно о маленькой таверне шла слава как о месте, где за разумную цену дают хорошую порцию виски, где можно вкусно поесть на французский манер и потолковать о политике, женщинах и лошадях. Клиент мог работать в доках или заседать в правительстве, быть солдатом или герцогом — пока он вел себя прилично, двери «Орла» всегда были для него открыты.
— Я думала, что графа Брайтона удар хватит, мэм, когда вы назвали его болваном.
— Он на самом деле думает, что французы сохранят с Англией дружественные отношения. Это он сказал, не я. Этот идиот не видит дальше своего носа. Нас ждет война, Бесси. В этом почти нет сомнений. — Мэри-Кейт сняла чулки и положила их на туалетный столик. — Франция в любой момент может объявить Англии войну. Они уже казнили своего короля И что, по мнению этого дурака, произойдет дальше?
— Но все равно ему не понравились ваши слова.
— Глупец! Если мнение и высказано женщиной, оно от этого не перестает быть правдой.
— Черт возьми, Мэри-Кейт, скажи, чтобы он меня отпустил. Он оторвет мне уши!
Женщины обернулись на голос. При виде стоявшего в дверях привлекательного джентльмена у Бесси округлились глаза. Он заполнил собой весь дверной проем, его голова доставала почти до притолоки. Под мышкой он сжимал голову Майкла О'Брайена, широкие плечи которого неестественно выгнулись.
Арчер только усмехнулся:
— Да, Мэри-Кейт, скажи, что мне с ним сделать. Он, наверное, ненормальный, раз не пускает меня к тебе. Я пытался объяснить этому джентльмену, что у нас с тобой деловые отношения, но он мне не поверил.
— Отпусти его, Арчер. Дядя Майкл, ты цел? Человек, призванный стоять на страже, высвободился и с опаской посмотрел на Арчера Сент-Джона. Повертел головой, словно желая убедиться, что она на месте, потом бросил гневный взгляд на человека, небрежно прислонившегося к косяку.
— И каким же образом, Мэри-Кейт, женщина, которая заявляла, что у нее нет родни, внезапно обрела дядю? Он совсем на тебя не похож. Здоровый и грубый мужчина.
— Не надо, дядя Майкл, — поспешно проговорила Мэри-Кейт, чтобы предотвратить новое столкновение. — Я уверена, граф не имел в виду ничего обидного.
Она подошла и встала между ними, положив ладони дяде на грудь и послав Арчеру предостерегающий взгляд.
— У меня еще и шестеро братьев, Арчер. И целая куча племянниц и племянников. Настоящая семья, шумная и беспокойная.
Ей показалось или он вздрогнул? Она озабоченно повернулась к дяде:
— Он ничего тебе не повредил, дядя Майкл? Хохот Арчера раскатился по комнате.
— Я польщен, что ты считаешь меня настолько опасным, моя дорогая. Твой пропавший дядюшка в два раза старше меня, но вполне может схватиться с королевской гвардией и удержаться на ногах.
Он немного смягчил дядю Майкла, и тот на мгновение перестал хмуриться.
— Спустить его с лестницы, Мэри-Кейт?
— Не надо, дядя Майкл. Все в порядке.
Арчер невозмутимо вошел в комнату, словно и не минул почти год с того дня, как она видела его в последний раз, словно каждый ее день не был наполнен воспоминаниями о нем. Она вдруг почувствовала, что для нее это слишком много — его саркастическая улыбка, непонятно отчего блестящие глаза, остолбеневшая от изумления Бесси, сердитый взгляд дяди Майкла.
— Может, сбегать за кем-нибудь, мэм? — спросила Бесси, подавая Мэри-Кейт халат.
— Все в порядке, правда. Я справлюсь.
Когда они вышли из комнаты, Мэри-Кейт повернулась к Арчеру Сент-Джону. За эти бесконечно долгие секунды она пожалела, что ей не хватает безразличия и небрежности, чтобы справиться с его внезапным появлением. Нелегко ей придется, особенно когда она стоит и смотрит на него Он нисколько не изменился — и в то же время стал другим. Внешних перемен было мало: он остался таким же высоким, крепким, как дуб, по-прежнему одет в прекрасно сшитую одежду. Но в его черных волосах появились проблески серебра, а вокруг глаз прибавилось морщинок. Казалось, что с тех пор, как она оставила его в Сандерхерсте, он не спал, а грезил наяву. Настолько он выглядел усталым.
Сколько она его ждала? Тысячу лет? Сколько раз подавляла в себе эти запретные мысли? Графы не разыскивают служанок.
И вот он здесь.
— Как ты его нашла?
— Ты бы сказал, что так не бывает. Что таких вещей, как судьба или совпадение, не существует. Он зашел сюда пропустить стаканчик виски, Арчер. И я сама его обслужила.
А кончилось все тем, что она оказалась у него на коленях и плакала, а вся таверна только и ждала, чтобы разорвать Майкла на кусочки за то, что он заставил ее плакать. Дядя Майкл рассказал ей об остальных, о разбросанных по Англии семьях. Они уже дважды собирались все вместе и планировали опять повидаться весной.
— Я не думал, что ты снова пойдешь в услужение. Значит, ошибся. Иначе давно бы разыскал тебя.
— Выходит, ты меня разыскивал?
— Моя дорогая Мэри-Кейт, где я только не был! Ты не знала? — На губах его заиграла улыбка.
Мэри-Кейт покачала головой.
— Я послал один из своих кораблей за Берни, думая, что ты с ней. Вообрази мое изумление, когда вернувшийся десять месяцев спустя Роберт Данли рассказал, что моя мать по уши влюбилась в лакея Питера и сделала его кем-то вроде чаеторговца в Китае. Ты знала, что они поженились?
Она покачала головой, и он с невозмутимой улыбкой подошел ближе. Тогда почему ей показалось, что он сдерживает свои чувства, прячет гнев?
— Она прислала мне четырехфутовую фигуру богини плодородия, сопроводив ее резким письмом.
— В самом деле?
— Да. Написала целую лекцию о деспотизме Сент-Джонов, о быстротечности жизни, о том, каким я был дураком, что изгнал из своей жизни возможность обрести счастье.
— Очень похоже на Берни. — Мэри-Кейт сцепила перед собой руки.
— Она не сказала, где ты находишься.
— В самом деле?
Он подошел к ее узкой кровати, накрытой простым одеялом.
— Я проснулся и увидел, что тебя нет, Мэри-Кейт, и почувствовал себя брошенным ребенком. Я расспросил о тебе Джонатана, но он ничего не знал. Никто из слуг не знал, куда ты направилась. Я съездил к твоему брату, вообрази, Мэри-Кейт. Не очень приятный тип. Вот уж кому подойдет прозвище «отшельник». По-моему, я ему страшно не понравился, но это небольшая потеря, потому что наши чувства оказались взаимными. Но тебя не было и там.
Он подошел к окну и уставился в стекло, словно оттуда открывался захватывающий вид. Только через несколько секунд она поняла, что в темном стекле отражается комната и он разглядывает ее.
— Известие от Берни я получил только через десять месяцев. Все это время я думал, надеялся, молился. Ты знаешь, о чем я думал, Мэри-Кейт? — Он повернулся и посмотрел на нее. Улыбнулся, когда она в ответ покачала головой. — Думал, что ты умерла, как Алиса. Что безумие вышло из той самой могилы и захватило тебя в плен.
— О, Арчер!..
Она и представить не могла, что он будет так мучиться.
— Никакой записки, Мэри-Кейт. Никакого объяснения. Неужели я был таким жестоким тюремщиком?
— Что я могла сказать, Арчер?
Он подошел ближе. Ее сердце забилось быстрее. С ней всегда так было при его приближении.
— «Прости, Арчер, но я не могу остаться. Мне не нравишься ни ты, ни твой образ жизни. Я жажду шумной компании своих пропавших друзей, лондонского шума. Я ищу другого мужчину, который станет прикасаться ко мне с меньшей поспешностью и большим тактом, который будет больше улыбаться и без конца смеяться». — Он протянул руку и дотронулся до пряди волос у нее над виском. — Что скажешь, Мэри-Кейт? Разве трудно было
