'Прошла или обошла стороною, — думал он, — но тогда она должна просто блуждать без дороги, а случись это в темную грозовую ночь, она не ушла бы с луга, кружа по нему'.
— Ну, ну! — прикрикнул он на лошадь и, обогнав стадо, выехал из села.
— На Турово прямая дорога? — спросил он пастуха.
— Во, во! — закивал пастух, указывая хворостиной. — Так все идет! Потом леском будет, а потом лугом, хорошие луга пойдут, а там и Турово.
— Далеко?
— Шесть верст, милый человек!
— Ну, ну! — Лапа снова тронул вожжи и теперь уже крупной конской рысью помчался по узкой проселочной дороге, грузно встряхиваясь на каждой кочке.
В Турове все уже проснулись. Стадо уже угнали, бабы принесли воду, мужики ушли в луга, и ребятишки весело бегали по улице, шлепая по лужам босыми ногами.
Лапу вмиг окружила их веселая толпа.
— А что, ребятки, — спросил Лапа, останавливая лошадь, — не стучался ли ночью к кому странник, человек Божий, а?
— Странник? — спросил белокурый мальчуган и, тряхнув головою, ответил: — Не! Никого не было! Мне тятька бы сказал!
— А у вас?
— Не, дяденька! Никого не было, — отвечали мальчишки хором.
— А урядник на лугу человека изловил, вот что! — произнес кто-то.
— И врешь, бабу! — с азартом поправил его рыжий мальчик.
Лапа оглянулся.
— Может, странника, старика? — спросил он.
— Не!
Из толпы выделился мальчишка и бойко заговорил:
— Бабу! Мокрую такую и в сером балахоне. Семен Елизарыч под утро нашел ее, ее волоком и поволокли. Прямо к становому на дом.
— А где становой у вас?
— А вон, дяденька! — и мальчишки гурьбою устремились к красивой избе, на которой красовалась железная доска с надписью: 'Канцелярия пристава 4-го стана'.
Лапа бросил вожжи и торопливо вошел в квартиру пристава.
— Пристава мне! — сказал он, входя. Навстречу ему поднялся заспанный урядник.
— Спят-с!
— Разбуди!
Урядник почесал в затылке. Лапа опустил руку в карман, протянул сжатый кулак уряднику, урядник в свою очередь разжал и сжал свою руку, после чего лицо его тотчас озарилось готовностью и вся фигура выразила глубокое почтение к особе Лапы.
— Ты нашел женщину?
— Так точно-с! В бесчувствии-с! На лугу, у дороги.
— Где она?
— В покое-с! Пристав приказал сперва в холодную, ну а потом велел в покой. Где то есть у них допрос делают!
— Буди его! — нетерпеливо крикнул Лапа. Урядник стремглав бросился во внутренние комнаты.
Десять минут спустя Лапа прошел туда же, приглашенный урядником. Еще десять минут — и он, улыбаясь сам себе, сел в дрожки и погнал лошадь во весь ее бег, а в квартире станового шла суета.
Поднятая с постели жена его торопливо постилала в гостиной на широком диване чистое белье, в кухне стряпуха ставила самовар, урядник помчался сломя голову за земским врачом на пункт, а становой суетливо облекался в полную полицейскую форму.
— Ну, ну, ну! — погонял Лапа лошадь. — Скачи, лошадка, ты везешь добрые вести!..
Весенину было невыносимо трудно лукавить с Верою.
— Вы здесь, так рано? — с изумлением воскликнула она, сойдя в столовую. — Что случилось?
Весенин придал себе беспечный вид.
— Приехал в контору перед работою. Это для вас рано, а я с четырех часов уже на ногах! — ответил он.
Вера, видимо, успокоилась.
— Выпейте чаю с нами; я налью! Сейчас придут папа и мама!
— Барыня не придут, им нездоровится. Просили к себе подать, — быстро соврала горничная, лукаво взглянув на Весенина.
Он покраснел.
— Сергей Степанович уехал на мельницу! — сказал он Вере. Вера обеспокоилась. Она вспомнила, что мачеха не пустила ее к себе вчера вечером, и сомнение запало в ее душу.
— Я снесу сама маме! — сказала она. Горничная смутилась.
— Барыня просили… — начала она. В это время из кабинета раздался резкий звонок.
Вера с упреком взглянула на Весенина, который быстро вскочил.
— Это звонит папа! — воскликнула она, рванувшись с места. — Что случилось? Зачем вы лжете?
— Вера Сергеевна, голубушка Вера, — остановил ее Весенин, — я вам все скажу потом! — и, оставив Веру в полном недоумении и страхе, он прошел в кабинет.
Можаев проснулся.
— Вернулся? — спросил он.
— Нет еще.
— Сколько прошло времени?
Весенин посмотрел на часы.
— Два часа!
— Как мучительно ожидание, — прошептал Можаев.
— Я уйду и пришлю тебе чаю, — сказал Весенин, — я с Верой.
— Иди, иди!
— Налейте стакан чая, — сказал Весенин Вере, — я снесу его Сергею Степановичу!
— Он болен?
Весенин отрицательно покачал головою.
— Я вам все скажу, — повторил он и снова вышел.
Возвратясь, он напился чаю и, выйдя с Верою на балкон, взяв ее за руку, начал:
— Я вам расскажу семейную тайну, но вы должны помнить, что этим я нарушаю волю Сергея Степановича, а потому никогда, ни под каким видом вы не должны показывать, что знаете ее.
Побледневшая Вера кивнула головою. Весенин стал рассказывать, стараясь щадить целомудрие Веры, но она ясно понимала все недосказанное.
— Я всегда ненавидела этого Анохова! — сказала она в самом начале рассказа.
Звонок Можаева три раза прерывал рассказ. Три раза спрашивал Можаев — вернулся ли Лапа, и три раза Весенин отвечал отрицанием.
Вера вся трепетала, слушая рассказ. Под конец она не выдержала и зарыдала.
— Бедная мама! Бедная мама! Что с ней? Где она? О, как я хотела видеть ее вечером, и она меня не пустила!.. Вы думаете, он найдет ее?
— Наверное!
— Живою?
Вера даже затряслась при этом вопросе.
— Живою! — ответил ей незнакомый голос. Весенин быстро обернулся.
— Лапа! — воскликнул он. — Вы нашли ее?
Лапа кивнул головою. В кабинете Можаева снова звенел звонок.
Весенин вбежал в кабинет.
— Собирайся. Она найдена! — закричал он.
