- С помощью инструмента выставок мы подтянем под себя элиту, потирал руки Орехов. - А элита хороша тем, что вокруг нее кучкуются. За каждым интеллигентом идет сотня уличных зевак!
Внушения по политическому розливу инициировал Давликан. Он начинал с того, что 'Белый свет' - первая частная галерея, и если у избирателей есть возможность оказать содействие ее развитию, то милости просим в кафе... А там уже Ренгач... На столах простая русская еда - соленый огурец, вареная картошка, водка. В разгаре очередная 'политическая среда'. За столами блок левых. В следующую среду за теми же столами - блок правых, а еще через неделю - центристы. Приходилось лавировать. Чтобы вытащить из народа голос, надо иметь с ним единое членство. Ренгач не выдерживал ежедневных метаний от радикалов к либералам, быстро накидывал себе полон рот рюмок и начинал буянить:
- А вот возьму и пойду по одному округу с Додекаэдром!
Делая зачистку, в разговор вступал Макарон. Не тратясь попусту, он рассказывал всем по очереди одну и ту же историю:
- Давно это было. Решило начальство забаллотировать меня в местное болото. Расклеили плакаты, все, как у взрослых. Один бомж посочувствовал мне. 'За вас голосовал', - бросил он мне мимоходом. И то приятно. Шли годы, я стал замечать, что бомж является каждое утро и - по имени-отчеству. Откуда он меня так близко знает? - мучился я. Прошли выборы Президента СССР, бомж встречает меня и опять: 'За вас голосовал, благодарствуйте'. И по имени-отчеству, пытаясь всячески завязать светскую беседу. Общесоюзный референдум по Конституции прошел - он опять с почтением: за вас голосовал! Оказалось, мой плакат был присобачен на недосягаемой высоте аккурат над окошком пункта приема стеклотары. И ни ветры его не сдули, ни конкуренты не сорвали. Каждый свой день бомж начинал одинаково: выудит бутылки из контейнера и - сдавать. А над окошком - мой портрет со всеми реквизитами. Он на меня перекрестится и - к пивному ларьку, а тут - я навстречу. И все пять лет ему ничего не оставалось, как уважительно произносить: за вас голосовал! И по имени-отчеству.
Подытоживая 'политические среды', Макарон говорил:
- За голосами надо идти не в избирательные курии, а в сердце! Чтобы навсегда имя-отчество запомнилось! Временщики нынче не пройдут! Ситуация в стране не та! На халяву не проскочит никто! Ты избирателя сначала накорми да напои, а уж потом требуй с него свободного выбора! - В заключение Макарон бросал поверх столов свой любимый лозунг: - Задача власти - не мешать жить народу!
Чтобы придать тусовкам значимость и апеллировать к мировой общественности в случае выселения из 'унитаза', Давликан созвал Международный симпозиум художников по проекту Улицы породненных городов.
- Пусть мастера из побратимов наделают бесплатно множество вариантов, - грамотно рассуждал директор картины. Общение с 'лишенцами' повлияло на него благоприятно, он научился делать большие дела без особенных затрат. Мы выберем лучший и соберем деньги с инвесторов. А если судебные исполнители активизируются по выселению нас отсюда, в обнимку с гостями дольше продержимся. Не станут же выгонять на улицу приличных людей.
- Очень перспективная мысль, - наделил его даром провидца Макарон.
Давликан рьяно взялся за симпозиум. Наехала тьма участников. Под горячую руку Давликана попались немцы, французы и даже венгр Ласло Сабо из Капошвара. На вступительный банкет им подали вересковую настойку и нарезанную толсто докторскую колбасу с черным хлебом. Ласло Сабо никак не мог въехать в происходящее. Кроме дынной паленки, он не умел пить ничего.
- Попробуй водки, - предложил ему Давликан и поднес граненый стакан.
Ласло попробовал и закусил колбасой. А когда попадался на глаза Давликана снова, уже сам аккуратно подходил к столу, наливал полный с верхом, методично выпивал и занюхивал корочкой. К вечеру его лицо уже неугадывалось на фоне зеленой куртки, а утром надо было приступать к работе. Ласло приволокся в галерею чуть живой и сел на пуфик.
- Не могу работать! - сдался он на поруки организаторам.
- Не переживай, мы твою голову мигом выправим, - приветствовал его Давликан, - айда к нам! - и подтянул к ящику пива. До обеда Ласло был твердо выставлен на обе ноги. Все последующие дни он самостоятельно покупал вересковую, а с утра обретал два добрых 'Афанасия'.
Работа, которую он представил на суд жюри, потрясла умы. Выполненная из бристольского паспарту мясная лавка в виде заштопанного шатра стала апофеозом симпозиума. За внешностью Ласло Сабо угадывалась судьба человека, у которого от долгого общения с Давликаном произошел душевный надлом.
Дом на Озерной превратился в большое торжище. Таксисты заруливали туда с закрытыми глазами. Земельный комитет обнаружил расхождение по границам участка и принялся перемещать бетонный забор. Затеянная волочная помера вызывала бурю восторга, она зацепила станцию защиты растений по соседству, и в нее, лишенную ворот, никто и не смог въехать. Наряду с земельным переделом возникли и другие неурядицы.
- А сейчас хор судебных исполнителей исполнит шлягер 'Где деньги, где?' - объявлял Артамонов очередную группу экскурсантов.
Исполнители смешивались с потоками, возникшими в связи с пребыванием в Твери Артура. Один поток представлял покупателей, выдавших гражданину Варшавскому задатки, но никакой техники не получивших. Другой - кредиторов фирм, которым Варшавский продал юридические адреса. А когда разного рода жаждущих собиралось больше нормы, Макарон, чтобы проредить ряды, демонстративно кричал в трубку:
- Алло! Это Грозный?! Мне кого-нибудь из оппозиции! Руслан, привет! Почему не можем приехать?! Да потому, что все мы работаем в одной большой прокуратуре!
Растерянные ходоки сматывались от греха подальше, чтобы прийти завтра, когда, может быть, будет поспокойнее.
У подножия анклава не прекращались пикеты. На плакатах народным почерком было выведено требование: 'Верните музыку музыкантам!'
- Ну просто плановые санитарно-эпидемиологические мероприятия! обзывала толчею Улька. - Нас остается посыпать хлоркой!
- А мне приснился сон, - делилась внутренним Дебора. - Будто я проснулась, а вокруг - одни гиены. Сосед-гиена копается в мусоропроводе, гиенята идут в школу, по телевизору три гиены ведут передачу, и куда ни гляну - всюду они. Села в такси - за рулем гиена, которая даже и не заметила, что я - нормальная. И вдруг меня одолел страх, что еще миг - и меня обнаружат, увидят, что я - засланный казачок. У меня мурашки по коже побежали. А гиен вокруг все больше. Изредка мелькнет в подворотне человек-другой, и все! Меня взяла оторопь, я проснулась от дикого сердцебиения.
- Гиены - это к дождю, - сказал Макарон.
'Губернская правда' и 'Смена' злостно нахваливали Платьева. То он задвижку газовую открыл до упора, то сеялку из-под снега вытащил, а потом выбросился в канализационный люк в знак протеста против действий 'Водоканала'. Вот такой положительный товарищ. Мироволили ему и попутно долбили 'Лишенца'. Выпустили даже специальную энциклику против него в виде складывающейся гармошкой листовки. Дзскуя регулярно 'находил' у входа в 'унитаз' дискредитирующие документы, в которых имелись прямые доказательства того, что задержки пособий малоимущим матерям - дело рук Макарона. Но заметки на эту тему, скверно изложенные силами Асбеста Валериановича и Фаддея, были трудны для непосвященных, как история болезни околоточного, умершего от подагры в середине прошлого века.
На телевидении разыгрывалась предвыборная карта строительства высокоскоростной магистрали. Прямую линию с Фоминатом и владыкой вела Огурцова-старшая. Легко, как кондуктор, отвечала она на близлежащие к трассе вопросы. Фоминат стоял на том, что магистраль должна пройти через национальный Валдайский парк, в этом случае поезда из Москвы в Питер будут приходить на десять минут раньше. Шабада сидел рядом и благословлял затею. Как только в эфире появлялись все эти говорящие головы, на экране лопались сосуды, образуя гематомы. Приходилось убавлять красноту.
И тут один звонок возьми да спроси Огурцову в прямом эфире:
- А какое, вам, милая, дело до скоростной магистрали? В ней же надо понимать. Вы что, работаете там?
- Да нет, я ведущая, - сказала Огурцова.
- А владыка почему у вас в консультантах сидит? - не унимался назойливый телезритель. - Он что,
