Гарри повернулся к свидетельнице.
– Вы сказали, что он пытался вырвать у вас микрофон?
– Да, сэр.
– А кому принадлежал этот микрофон?
– Телекомпании, в которой я работаю.
– Вы имели право им пользоваться и отвечали за его сохранность?
– Да, сэр.
– Слышали ли вы когда-нибудь утверждения подзащитного о том, что он имеет право на…
– Ваша честь, — поднялся Драмм, — очевидно, адвокат обвинения намерен очень тщательно рассмотреть все нюансы данного дела, но при данных обстоятельствах это приведет лишь к напрасной трате времени. Я предлагаю ускорить дело, признав, что мой клиент не имел никаких прав собственности на тот микрофон.
– Защитник прав, — сказал судья, взглянув на Гарри. — Так дело пойдет быстрее.
– Согласен, ваша честь. Разумеется, можно также сказать, что признание подзащитного виновным устранит необходимость в самом судебном разбирательстве…
– Ваша честь, теперь адвокат обвинения перешел всяческие рамки. У моего клиента есть право на судебное разбирательство. Более того, даже если бы он пожелал обратного, то всем известно, что свидетельница обвинения подала на моего клиента гражданский иск. а в этом случае его психическое состояние не является защитой.
– Мистер Фактор, — заметил судья, — вы можете извлечь преимущество из великодушного поведения адвоката защиты, но попрошу вас не терять времени даром.
Гарри почувствовал себя дураком. Он знал, что Драмм — прирожденный шоумен и уже предвкушает благоприятные комментарии прессы по этому эпизоду, поэтому решил действовать с осторожностью, а месть приберечь напоследок.
– Мисс Матусек, вы держали микрофон в руке?
– Да, сэр.
– И вы утверждаете, что подзащитный пытался вырвать его?
– Ему это удалось.
– Он вас касался?
– Да.
– Сделал ли он это против вашей воли?
– Да. Я не давала ему разрешения, если вы это имели в виду.
– Вы нашли его прикосновения неприятными?
– Да, конечно. Мне было больно.
– После этих контактов на вашем теле появились следы или ссадины?
– Да, сэр.
– Расскажите суду, какие части вашего тела пострадали.
– Ну, разумеется, руки. К тому же он повалил меня на землю, после чего на теле появились царапины, порезы и синяки. Не знаю сак насчет постоян…
– Достаточно, мисс Матусек. Передаю свидетеля адвокату защиты.
Драмм отказался от перекрестного допроса, причем не захотел опрашивать не только Кэй, но и снимавшего ее оператора, второго свидетеля обвинения. Оператор был приведен к присяге, отснятую им пленку приобщили к делу и показали в зале суда.
Затем Гарри вызвал двух офицеров городской полиции, Малкэхи Хишера, подтвердивших, что они задержали Судано после нападения на Кэй и что оба они были свидетелями этого нападения. Оба, разумеется, опознали Судано.
Гарри выждал, и тогда Драмм сделал обычную в подобный момент попытку отклонить обвинение.
Баркмэн отверг ее, продиктовав для секретаря обоснование. «Истец, — отметил он, — доказал как необходимые элементы, так и сам факт оскорбления действием, произошедшего на территории округа, и на этом основании, если не будет доказано обратное, он признает подзащитного виновным».
Предложив, как того требовал закон, представить доказательства в пользу подзащитного, судья объявил перерыв до половины второго и попросил обе стороны приготовиться к продолжению судебного слушания.
* * *
Нэт воспользовался перерывом, чтобы пригласить Кэй на ленч. Он был само очарование, хотя во время суда вел себя скорее как зритель на спектакле, нежели персона, для которой его исход жизненно важен.
Когда они вернулись в зал, Кэй села рядом с ним на местах для прессы, и Нэт смутил девушку, настояв, что будет держать ее за руку.
Поднялся занавес, начался второй акт пьесы. Драмм вызвал новую свидетельницу — платиновую блондинку ошеломляющей красоты, при виде которой глаза всех мужчин в зале, включая его честь, тут же заблестели. Ее привели к присяге и провели к месту для свидетелей, где она с наигранной застенчивостью уселась и стала ждать первого вопроса Драмма.
Сперва Нэт ее не узнал, и лишь потом его озарило: это же Делорес О'Рейлли, «звезда» утренних телевизионных ток-шоу.
Поначалу он просто смотрел и слушал.
– Прошу вас, сообщите суду ваше имя и род занятий, — начал Драмм.
– Делорес О'Рейлли. Я психиатр.
– У вас есть степень доктора медицины?
– Да. Я защитила докторскую диссертацию в университете штата Иллинойс. Затем работала интерном в госпитале имени Майкла Риса в Чикаго, после чего завершила специализацию по психиатрии.
– И каков у вас стаж работы по специальности, доктор О'Рейлли?
– Общий стаж, включая стажировку, четырнадцать лет.
– Где в настоящее время находится ваш офис?
– Сейчас я не занимаюсь частной практикой, мистер Драмм. У меня постоянная должность в госпитале штата Иллинойс, в городе Канакакки. Я провожу там исследования, связанные с так называемым синдромом Элбана.
Гарри понял, что последует дальше, и не на шутку встревожился Все шло к тому, что его «ферментируют» прямо из зала суда, несмотря на все уверения Нэта и его «поверь мне». Все произойдет именно так, как он и опасался.
– А теперь, доктор О'Рейлли, я хочу спросить вас: зная, что вам предстоит давать сегодня показания в суде, приходили ли вы в пятницу на прошлой неделе в тюрьму графства Уилл с целью тестирования подзащитного Джастина Судано по методу Элбана?
– Да, мистер Драмм, — ответила она, улыбнувшись адвокату.
«Интересно, — стал гадать Нэт, — что за свинью они собираются дм подложить? Надеюсь, судья заметит».
– И тестирование прошло успешно?
– Да, сэр. Тест оказался положительным.
– Доктор О'Рейлли, у вас накопился значительный опыт техники подобного тестирования, верно?
Задавая этот вопрос, Драмм украдкой взглянул на Гарри, ожидая, о тот вскочит и начнет возражать — ведь он даже не захотел проверить квалификацию свидетельницы. Но Гарри не шелохнулся, и тогда Драмм ошибочно решил, что уже выиграл схватку и теперь может отвести от Судано обвинение в убийстве.
– Да, большой опыт, — последовал ответ.
– Будьте любезны, расскажите суду о том, какие выводы о психическом состоянии Джастина Судано вы можете сделать на основании тестирования.
