подозревать - им крупно повезло... Не повезло мне.
Фургон выехал на пустынную в этот час автостраду и, набрав скорость, ровно заскользил по блестящей поверхности. Ближайшая свинья, успокоившись, улеглась, - я ощутил ногами ее теплый тяжелый бок...
Ветер свистел по сторонам, но в моем углу было спокойно. Попутчики привыкли к новой обстановке и стали постепенно укладываться.
Хорошо бы ни о чем не думать, лежать в дремоте и ждать, когда откроются ворота бойни, там все кончится быстро. Но я убегаю и буду убегать всегда. Бесцельно, без шансов на успех, но упрямо, упрямо, упрямо... У меня нет надежды, есть тупое упрямство, оно выше доводов разума. Я, едущий в грузовике, знаю - сопротивление бесполезно, мир обложил меня со всех сторон, и кольцо окружения сжимается. Я не сдамся. Буду кусаться и царапаться, буду бежать, пока есть силы. Мы все здесь, в фургоне, братья нас ждет одно...
Я улегся на спину, прижался к теплому щетинистому боку и стал смотреть в небо.
Печаль пробралась в сердце, бездонная глубина пространства притягивала свободой, но я чувствовал обман голубого пространства. Мне никогда не достичь его.
Небо было изменчиво, плыли по нему легкие белые облака, они принимали разные формы, причудливые - я усмехнулся. Еще недавно, в детстве, мне нравилось представлять из них каких-нибудь фантастических зверей...
Мелькнула тень.
Я встрепенулся: нас обогнал низколетящий аэролёт дорожной службы. Он так неожиданно пролетел, что я не успел испугаться.
Следом пронеслись еще две машины, на этот раз тяжелых, их было слышно. Я приподнялся: они низко пронеслись над грузовиком. Одна была необычна такие я видел по видео, в программах известий. Черный блестящий азролёт был представительской машиной, в подобных администраторы иных планет совершали официальные путешествия по Земле.
Я с любопытством посмотрел им в след: живут же люди, черт возьми, в этом лучшем из миров поистине можно встретить что угодно.
Аэролёт дорожной службы, летевший впереди, вдруг снизился и, сбросив скорость, сел на шоссе, прямо на линии нашей машины. Оставшиеся, представительский и еще один, поменьше, с могучими буграми двигателей по бокам, пролетев немного, остановились и стали медленно снижаться. Очевидно, великие мира сего решили размяться пешочком.
Между тем грузовик приближался к ним и уже стал притормаживать. Ни на нашей стороне шоссе, ни на противоположной не было ни одной машины.
Я стоял, заглядывая в щелочку ограждения. Может быть, воспользоваться заминкой и попрощаться с грузовиком? Слева, метрах в трехстах, начиналась полоса деревьев, так что момент был самый что ни на есть удобный.
Аэролёты не думали улетать. Из каждого вышли люди, было видно, как утренний ветер треплет полы их плащей. Фургон тихо подъехал к первому аэролёту и остановился.
Дверь кабины открылась, но строгий голос из патрульного аэролёта, усиленный динамиком, приказал:
- Водитель, оставаться на месте!
Несколько человек в форме дорожной службы, не останавливаясь, прошли машину и быстрым шагом направились дальше.
Что бы это значило?
Я на всякий случай лег, спрятавшись за ближайшей свиньей. Бежать немыслимо, я слышал сухие шаги многих людей, - что им нужно от нашей машины? Вдруг они захотели свежей свинины и решили забрать с собой одну из наших? Такое тоже могло быть.
Задний борт фургона задрожал и стал опускаться. Свиньи повскакивали и обеспокоенно захрюкали. Это хорошо, разглядеть меня стало совершенно невозможно.
Я не видел происходящего, но по звукам, доносившимся до меня, мог кое-что представить.
Эти люди опустили борт и стали выгонять свиней!.. Причем ни водителя, ни загонщиков из кабины так и не выпустили.
Что делать - я оказался в ловушке. Что сказать, если они заметят меня?
Свиньи, похрюкивая и топая по полу ногами, сбегали с фургона. Должно быть, они решили выпустить всех.
Прятаться дольше бессмысленно.
Я вздохнул поглубже и встал.
Три огромных мордоворота, ростом на голову выше меня, одетых в безупречные стандартные костюмы, довольно вежливо выгоняли из кузова свиней. Те особенно не сопротивлялись - работа шла споро.
На меня они не обратили внимания. Я стоял, прислонившись к кабине, смотрел на них и молчал. От аккуратно одетых мужчин исходила грубая непобедимая сила.
Четкими выверенными движениями они напоминали механизмы... Ни один из них не посмотрел на меня, но я готов поклясться, они видели меня, и мое появление не было для них неожиданностью.
Один прошел совсем рядом, подгоняя очередную свинью. Я почувствовал запах дорогого одеколона. Этот может сломать меня шутя, и ведь ещё есть второй.
Сопротивляться бессмысленно.
Они освободили кузов, казалось, за одно мгновенье. Кроме меня и их, в кузове никого не осталось.
Я смотрел вдаль - метрах в двухстах от нас дорожная служба перекрыла движение.
Там стоял патрульный аэролёт и скопилось с десяток машин.
Могучие мордовороты внезапно замерли и почтительно вытянулись.
Послышался скрип трапа, и в кузов неторопливо поднялся низенький старичок, с которым я уже был знаком... Летел с ним когда-то на транспорте... Ему нравилось развлекать меня беседой, и его коэффициент был 'двести'.
- Добрый день, Нино, - негромко сказал он.
- Привет, - ответил я независимо.
- Мы приносим вам извинения за то, что потревожили вас. Мы, должно быть, своим вмешательством нарушили ваши планы?
- Да, пожалуй, - с достоинством согласился я.
- Дело в том, что поручение, возложенное на меня, не терпит отлагательств. Совет Администраторов Заселенных Земель после двухлетних каникул начинает работу как раз сегодня, - он взглянул на часы и сказал: Через один час двадцать минут.
- Ну и что? - в моем голосе прозвучал неподдельный сарказм.
- Совет ждёт вас.
- Я-то им зачем?
- Мы должны представить вам его членов... Конечно, в вашей воле отказаться, но боюсь, вы многого не знаете о себе.
- Боюсь, что да, - сказал я довольно нагло.
- Должен поставить вас в известность, - продолжал старичок, и голос его стал официальным, - вы прошли испытание на ложное отсутствие коэффициента... К сожалению, бывает ситуация, когда машина ошибается. Вернее, не проясняет все до конца... Не проставляя балла, она выдает только кандидатов... Лишь единицы из них не помещаются в наше общество... Оно отталкивает их инстинктивно - вы несовместимы с ним. Это неразрешимый антагонизм... Но без вас нельзя - без Вашей мудрости и интуиции. В периоды, когда в цивилизации нет личности, наступает регресс. Необъяснимо почему - но это так... Мы счастливы, что появились Вы...
Совет Администраторов просит Вас возглавить его.
- Я не умею возглавлять, - сказал я с усмешкой.
- Вы умеете это, - в его голосе было больше, чем уверенность. Он наступил левой ногой в свежую свиную лепешку, но не замечал этого. Лица вышколенной охраны были бесстрастны и почтительны.
