фронта не располагала к проведению широкомасштабных операций, так как этот район был заболочен, а большие лесные массивы затрудняли передвижение частей. Река Тясмин тоже могла быть использована как выгодный оборонительный рубеж. Но участок фронта к югу от Тясмина проходил по более открытой местности. Здесь занимала позиции 389-я пехотная дивизия, заново сформированная после уничтожения в сталинградском котле годом раньше. Переформирование прошло в Бретани, и осенью дивизию отправили на Украину. Фактически XI армейский корпус тоже попал в окружение под Сталинградом, а его командир, генерал пехоты Карл Штрекер, стал одним из многих, оказавшихся в советском плену.
22 января XI армейский корпус вел бои местного значения в районе Смела — Березняки, но не они тревожили командование корпуса. Напротив участка фронта, обороняемого 389-й пехотной дивизией, утром было установлено интенсивное движение техники, в том числе танков, особенно в районе Баландино — Красноселка. В тот же день, спустя некоторое время, 389-я дивизия была атакована к югу от Баландина, но атаки были отбиты. Поскольку в этом районе по-прежнему наблюдались перемещения частей противника, был открыт артиллерийский огонь, направленный на срыв советской подготовки. Командир XI армейского корпуса генерал Штеммерман решил, что советские атаки на его корпус преследовали цель нащупать слабые места в его обороне перед тем, как начнется основное наступление. Воздушная разведка установила, что Красная армия концентрирует силы у села Красноселка, что подтверждало предположения командира XI армейского корпуса. Сложнее было определить направление советской атаки, ожидаемой из этого исходного района, но в качестве меры предосторожности командование 8-й армии приняло решение вывести с передовой 11-ю и 14-ю танковые дивизии для создания резерва.
Перемещения советских войск в районе Баландино — Красноселка продолжались весь вечер, и артиллерия XI армейского корпуса подвергла обстрелу советские силы, сосредоточившиеся к востоку от сел Буртки и Вербовка. Картину наращивания сил 23 января дополнили подразделения зенитной артиллерии и истребители, осуществлявшие прикрытие района Баландино — Бандурово с воздуха. Несмотря на это, немцы наметили нанесение авиационных ударов по району сосредоточения советских войск. Также удалось обнаружить прибытие советских подкреплений в зону к югу от района Баландино — Красноселка.
В течение 23 января появлялись все новые и новые признаки неизбежного наступления. Штурмовые подразделения Красной армии пытались уничтожить колючую проволоку и прочие полевые заграждения, а артиллерия начала пристрелку целей. В ответ немецкая артиллерия вела обстрел советских войск, авиация наносила удары с воздуха. В 19:30 23 января немецкое командование отмечало, что предположение о концентрации крупных советских сил в районе Баландино — Красноселка полностью подтвердилось. Согласно последним сведениям разведки группировка противника вытягивалась дальше на юг, между селами Красноселка и Пенькино.
24 января положение немцев становилось все более шатким. Утром начались сильные атаки Красной армии на позиции 389-й пехотной дивизии. Дивизия была растянута по фронту, имея всего 1500 человек на участок длиной 21 километр. Чтобы исправить положение, небольшая группа танков из дивизии СС «Викинг» была отправлена в контратаку под Буртками, но без решительного результата. И все же немцы не были до конца уверены, в каком именно месте ждать основного удара. До сих пор атаки на 389-ю дивизию проводились без поддержки танков и, казалось, имели целью улучшение позиций и разведку построения немецкой обороны перед главным ударом.
Антон Мейзер служил сержантом в артиллерийском полку 389-й дивизии. Его батарея развернулась севернее, около села Олянино. Чуть позже, в 10 часов утра, к ним приехал командир дивизии генерал Крузе. Мейзер влез на машину Крузе, и водитель повел ее на наблюдательный пункт артиллеристов. Когда они добрались до позиции, на которой Мейзер уже бывал раньше, произошедшие перемены устрашили его. Недавний бой полностью изменил ландшафт, снег был «опален» и усыпан землей. Но у Мейзера не было времени разглядывать открывшуюся им картину, потому что он должен был быстро подготовить все необходимое для отражения предстоящей советской атаки[29].
Ему не пришлось долго ждать. Реактивные минометы «Катюша» (известные немцам как «сталинский орган»), минометы и гаубицы открыли убийственный огонь. Мейзер вызвал ответный огонь своей батареи. Было сделано лишь несколько залпов, но их хватило, чтобы убедиться, что огонь скорректирован верно. Вдруг советская артиллерия замолкла, и вперед бросилась пехота. Вначале Мейзеру показалось, что немецкие пехотинцы оцепенели от страха, но тут послышался характерный звук скорострельных пулеметов MG-42. Крики боли перемешались с криками «Ура!». Мейзер, не теряя времени, корректировал заградительный огонь своей артиллерии. В разрывах снарядов атака захлебнулась. Советская пехота отступила, но местность не давала возможности укрыться, и отступление стоило дорого[30].
Генерал-майор Крузе был доволен, что атаку удалось отбить, но не понимал, почему подготовка к такой серьезной атаке не была выявлена заранее. Мейзер ответил, что он видел признаки готовящейся атаки и сообщил об этом своему командиру дивизиона, который отверг возможность атаки. Но едва Крузе и Мейзер заговорили на эту тему, советская артиллерия снова открыла огонь. Через свою оптику они видели надвигающуюся советскую пехоту. В этот момент прибыл посыльный с плохой новостью: батареи на правом фланге израсходовали свой боезапас. Это значило, что у советской пехоты появилась возможность преодолеть оборону батальона, а позади пехоты уже двигались моторизованные подразделения[31].
Сперва Крузе направил на угрожаемый участок танки, но советская противотанковая артиллерия остановила их продвижение. Тогда генерал повернулся к Мейзеру и приказал ему вызвать артиллерийский огонь. Мейзер немедленно взялся за дело и стал спешно, без подготовки распределять цели для артиллерии. Крузе, стоявший позади него, казался несколько испуганным, но позволил Мейзеру сделать все на свое усмотрение. А когда Крузе увидел, что все идет гладко, и нужный результат получен, он произнес: «Сынок, это не соответствует никаким полевым наставлениям, но вышло хорошо! Отлично, продолжай!»[32]
Артиллерийским огнем советские противотанковые пушки были выбиты, и немецкие танки, атака которых застопорилась, снова двинулись вперед, пытаясь вернуть высоту, за которую шел бой. Однако на батарее, огонь которой корректировал Мейзера, тоже подходили к концу снаряды. К счастью для находившейся под сильным давлением противника немецкой пехоты, на подходе были немецкие пикирующие бомбардировщики, как сообщили Крузе по рации в его автомобиле. Лишь только Крузе получил это сообщение, огонь всех наличных огневых средств советских войск снова обрушился на немецкие позиции. Мейзер снова вызвал заградительный огонь, но он был слабым и вскоре прекратился, потому что закончились снаряды. Русская пехота снова бросилась вперед, но в самый последний момент была атакована пикировщиками[33].
Крузе и Мейзер ликовали, видя самолеты, которые сметали наступающие советские подразделения. После первого удара пикировщики улетели и вернулись для повторной бомбардировки. Но на этот раз они совершили серьезную ошибку, ударив по собственным оборонявшимся войскам. Крузе приказал Мейзеру пустить сигнальную ракету, чтобы обозначить немецкие позиции. Но у Мейзера их не осталось. Самолеты сбросили бомбы и улетели. Советская пехота не теряла времени зря и, увидев, как немецкие бомбардировщики бомбят свои же позиции, возобновила атаку[34].
Поредевшая немецкая пехота, ошеломленная атакой собственных самолетов, больше не могла сопротивляться противнику. Вскоре некоторые солдаты побежали назад. Крузе отдал приказ прекратить бегство и бросился к своей машине, собираясь направить танки в контратаку на том участке, где пехота оставила позиции. Красноармейцы преследовали отступающих немецких солдат, но Мейзеру казалось, что продвигались они не слишком быстро. Он понял, что, возможно, они так же изнурены, как и немцы[35].
Командир батальона, солдаты которого начали отступать, приказывал им остановиться и занять новые позиции, но тщетно. Никто не подчинялся его приказам. Мейзер закричал: «Господин майор, что-то нужно сделать. Если Иван займет высоту, наши гаубицы окажутся перед ним как на ладони!» Майор откликнулся и приказал Мейзеру помочь ему. Майор и сержант достали пистолеты и направили их на убегающих с криком «Вернитесь на позиции, или я постреляю вас!». Мейзер был уверен, что ни майор, ни сержант — оба очень славные люди — никогда не выстрелили бы по своим солдатам, но, к счастью, им и не пришлось этого делать. Убегающие солдаты остановились, залегли и открыли огонь по приближающейся
