Она-то и убедила юного Варсонофия одним морозным крещенским вечером, что ночью ему непременно приснится вещий сон. Наивная Таисия Архиповна полагала, что внучек увидит пряник, новые сапожки или игрушечное ружье. Но Варсонофий был не так прост. С невероятной четкостью и достоверностью он увидел, как одним мощным снайперским плевком он сбил вражеский самолет.
С тех пор мирная жизнь Таисии Архиповны превратилась в кошмар. Непоколебимая вера в бабушкины слова о вещем сне переплавилась в единственную цель в жизни мальчика — стать мастером разящего плевка и сделать сон явью. Проснувшись, Варсонофий первым делом попытался сбить плевком будильник, стоявший неподалеку от кровати на книжной полке. После предварительной пристрелки, оставившей замысловатый рисунок на обоях и мебели, мальчик со снайперской меткостью поразил цель. Но будильник, к его разочарованию, не шелохнулся.
В первый момент неудача слегка обескуражила Варсонофия, но он вовремя вспомнил слова прославленного полководца Суворова: «Тяжело в учении — легко в бою» и тут же разработал систему тренировок, с недетской серьезностью использовав принципы постепенности наращивания нагрузки, перехода от простого к сложному и т. д.
Внука Таисии Архиповны смущало только одно обстоятельство: где найти вражеский самолет для неотвратимого удара. Но, здраво рассудив, что враги—то всегда найдутся, мальчик перестал задумываться над этой проблемой и полностью отдался волнующему процессу самосовершенствования. В десятом классе он с пяти метров без промаха сбивал со стен сонных мух, за что и получил гордое прозвище Прямо-в-Цель. Правда, некоторые завистники попытались было называть его «плевательницей», но были оплеваны с такой меткостью и скорострельностью, что прозвище отпало само собой.
Сомнения в правильности выбранного пути полностью исчезли после того, как Варсонофий однажды посмотрел по телевизору документальный фильм о жизни и быте обитателей Страны восходящего солнца.[1] Он узнал, что на острове Хоккайдо живет японец, который всю жизнь изготавливал самый совершенный точильный камень, а на острове Сикоку живет другой японец, который после десятилетий упорного труда сделал самый лучший в мире нож. Естественно, тут не обошлось и без третьего японца с острова Кюсю, который, благоговейно поцеловав самый совершенный в мире точильный камень, с соответствующим ритуалом наточил о него лучший в мире нож и тут же на глазах изумленной японской публики снял ножом с бревна самую тонкую в мире стружку. Все японцы были очень счастливы и долго кланялись друг другу, что-то лопоча на своем птичьем языке.
Варсонофий подумал, что сбивать плевком вражеские самолеты — занятие не менее почетное, чем снимать самую тонкую стружку на свете, и пожалел, что не родился в Японии, где он наверняка снискал бы уважение и взаимопонимание сограждан. Из этого же фильма наш герой узнал, что достичь совершенства в любом важном деле, вроде снятия стружки, нарезания лапши, стрельбы из лука и поединка на мечах невозможно без применения философии и практики Дзен.[2] С присущим ему упорством Варсонофий раздобыл книги по Дзен-буддизму и с головой погрузился в глубины учения.
Теперь он часами пребывал в медитации, добиваясь состояний Дзуки-но-кокоро («Дух, как луна») и Мидзу-но-кокоро («Дух, как вода») и пытаясь услышать, как звучит хлопок одной ладони.
Техника плевка под влиянием дзенского «пустого сознания» совершенствовалась на глазах. К моменту начала нашей истории, когда мы встретились с погруженным в себя Прямо-в-Цель и спящим у его ног черным терьером Мавром, инструктор-кинолог на расстоянии в пять метров был способен поразить не только сидящую на стене муху, но даже летящего комара.
Роковая страсть Убийцы Джексона тоже зародилась в раннем детстве, но повинна в этом была на сей раз не бабушка, а толстый интеллектуал Марк Розенблохен семи лет от роду.
Коля Семушкин, будущий Убийца Джексон, справлял свой пятый день рождения. Гостей было много, в основном молодежь сопливого возраста и несколько близких родственников юбиляра. День рождения можно было бы счесть самым обыкновенным, если бы не две достопримечательности, отличавшие его от прочих Колиных именин. Одной из этих достопримечательностей был гость, а другой — подарок.
Гость, уже упомянутый Марк Розенблохен совершенно не вписывался в разбитную толпу заполнивших квартиру детей и казался представителем инопланетной цивилизации, приземлившимся среди дикарей острова Бора-бора. Он был очень толст и невероятно интеллектуален.
Сын знаменитого математика, Марк уже к шести годам изучил уравнения Максвелла и древнегреческий язык, чтобы читать в подлиннике Пифагора. Его начитанность не знала границ, а сдержанность и высокомерие могли бы посрамить агента ЦРУ, занимающего высокий дипломатический пост в небольшой банановой республике.
Но, как утверждают китайцы, свет всегда содержит капельку тьмы и наоборот. Нет совершенства, лишенного хотя бы чуть заметного изъяна. Не знаю, как относился уважаемый Марк к китайцам, но своим существованием он полностью подтверждал их теорию.
Как всякое совершенство, он имел один досадный недостаток. Это воплощение невозмутимости и интеллектуального превосходства не могло равнодушно взирать на торт «Трюфель», шоколадные конфеты с ликером и фигурный шоколад. В момент контакта Марка с подобным объектом внимательный наблюдатель мог бы отметить, что глаза юного гения приобретают слегка напряженное выражение, а уголки губ опускаются и едва заметно подрагивают, отражая мучительную борьбу, идущую между плотью и духом. Сомневаюсь, что в такую минуту Марк смог бы с обычной точностью вычислить энтропию[3] солнечной системы.
В неравной схватке всегда побеждала плоть. Юный гений был толст, очень толст и невероятно прожорлив. Только по этой причине Марк пришел на день рождения недалекого Коли Семушкина, который наверняка не смог бы проанализировать слабые места и дать адекватную оценку позднему творчеству Бердяева.[4]
За несколько месяцев до знаменательной даты Марк, случайно подслушавший разговор Колиной мамы с соседкой по этажу, узнал, что на десерт будут предложены торт «Трюфель» и импортные конфеты с ликером, и предпринял необходимые шаги для того, чтобы получить приглашение.
Второй достопримечательностью дня рождения Коли Семушкина стал подарок тети Клеопатры. Поскольку тетя Клеопатра была слишком не похожа на свою знаменитую тезку как внешностью, так и социальным положением, мы не будем останавливаться на описании ее облика и достоинств. Все громкие слова и эпитеты лучше приберечь для подарка, который она с таинственным видом вынула из потертой сумочки. Правда, Коля Семушкин все равно не смог бы подобрать подарку ни одного достойного эпитета, потому что при виде явившегося ему чуда, он попросту потерял дар речи и на мгновенье даже способность двигаться.
В прозрачном хрустящем целлофановом пакете сидел, опираясь на толстые лапы и мощный темно—коричневый хвост, огромный шоколадный кенгуру. Одну из передних лап кенгуру засунул в сумку, а другой прижимал к широкому боку табличку с надписью «Сделано в СССР». Невероятный аромат горького шоколада заполонил всю квартиру. У Семушкина закружилась голова.
— Если у счастья есть запах, то именно такой, — мелькнуло в голове у Коли.
Дверь соседней комнаты бесшумно растворилась и, словно влекомый неведомой силой, оттуда выплыл шарообразный Розенблохен, неумолимо, как рок, приближающийся к Коле. Выражение его лица было, как всегда, застывшим и невозмутимым, и только уголки губ, незаметно подергиваясь, слегка опустились.
Одуревший от счастья Коля не замечал ничего вокруг. Благоговейно охватив ладонями вожделенную фигурку, он, натыкаясь на мебель, побрел в свою комнату, не в силах отвести взгляд от благоухающего кенгуру. Коля обожал шоколад, но кенгуру казался ему столь прекрасным, живым и совершенным, что даже мысль погрузить в него зубы ужасала именинника до глубины души.
Не поддавшись искушению хотя бы лизнуть табличку «Сделано в СССP», Коля спрятал подарок в тумбочку, где хранил свои драгоценности, вроде когтя белого медведя, стеклянных кубинских шариков, ракушек и прочего, а сам отправился к гостям.
Веселье было в разгаре. Взрослые сплетничали на кухне, а дети играли в догонялки, жмурки, фанты, ссорились, мирились, прыгали, ходили на голове, ну, в общем, вели себя, как дети. И только толстый Розенблохен чинно сидел на диване, задумчиво вращая в руках кубик Рубика.
Прошел час, а может полтора, и Коля, соскучившись по кенгуру, пошел к тумбочке, чтобы взглянуть на него и вновь вернуться к игре.
На суровом жизненном пути Николая Андреевича Семушкина было немало жестоких потрясений. Около ларька с квасом неизвестный злодей похитил новенький велосипед Коли—пятиклассника. В девятом классе Колю выбросили с пятого этажа родной школы, и он сломал передний зуб. После десятого класса он не поступил в институт. В более зрелом возрасте от него сбежала жена, по рассеянности захватив с собой всю мебель, одежду и деньги. Но ничто не могло сравниться с горем, которое обрушилось на Колю, когда он обнаружил пропажу шоколадного кенгуру. Будущий Убийца Джексон издал невероятный, душераздирающий, сиреноподобный вопль и упал без сознания у разграбленной тумбочки.
Последующие полчаса прошли очень бурно. Коля кричал, плакал, умолял вернуть бесценную фигурку. После тщательных поисков была обнаружена лишь заброшенная под диван целлофановая обертка, все еще благоухавшая горьким шоколадом.
Коля онемел от горя. Примолкли испуганные дети, устали уговаривать именинника родственники. И вот, в тяжелой паузе, затопившей молчанием разгромленную комнату, с дивана неторопливо поднялся толстый интеллектуал Марк Розенблохен, тяжело ступая, прошел на середину комнаты и начал говорить.
Следует отметить, что обычно Марк говорил редко, лаконично и только по делу, без всяких лирических отступлений и общих фраз. Но на этот раз речь семилетнего толстяка оказалась самой длинной за всю долгую жизнь прославленного ученого. Марк говорил медленно, спокойно, с великолепной дикцией и артикуляцией и с уверенностью старого профессионального актера. Поскольку способности автора не позволяют привести речь гения во всем ее блеске, придется ограничиться лишь кратким пересказом ее содержания.
Сначала Марк с восхитительной небрежностью коснулся вопросов о смысле бытия и соотношении между духовным и материальным, между делом отметив ничтожность шоколадной фигурки в сравнении с вечностью, бесконечностью Вселенной и загадкой человеческого существования. Затем, видимо сообразив, что уровень детской, да, пожалуй, и взрослой аудитории несоизмерим с широтой поставленных вопросов, он перешел к более легкой тематике.
Авторитетно и с непоколебимой уверенностью толстяк заявил, что нынешняя трагедия могла бы не случиться, если бы именинник и члены его семьи были хорошо знакомы с произведениями детективного жанра. Это помогло бы им:
а) предотвратить преступление до его совершения;
б) в случае невозможности предотвратить преступление — раскрыть его, пользуясь дедуктивным и индуктивным методами, теорией вероятностей и теорией катастроф, и заставить преступника понести заслуженное наказание.
Далее Марк в качестве иллюстрации к своим словам поведал изумленной публике несколько наиболее поучительных детективных историй из обширного наследия Конан Дойля, Агаты Кристи и Честертона.
Жаль, что я не психолог. Психолог наверняка смог бы объяснить, как в истерзанной душе Коли Семушкина сплавились в единое целое светлая платоническая любовь к шоколадному кенгуру, горечь и боль потери, преклонение перед мудростью и авторитетом толстого семилетнего гения и потрясение от
