кипящие волны были похожи на пирующих победителей какой-то несметной орды.
Над Буланом-островом гам и гал и дым многих костров.
Хмельная волна хлестала в берег. Столкнутые с отмели, мотались на волне будары
и насады
, лодки плавные и лодки кладные.
Артельный уставщик Фока Волкорез похаживал по берегу да прикрикивал:
– Соколики, ходи веселее!..
Босые и оборванные бегали по хлюпающим дощаным настилам, грузили кули толокна да гороху, связки вяленого сазана яицкого да свежеловки малосольного сазана астраханского, рыболовную и звероловную снасть, выделанные из цельных свиных шкур чувалы с порохом и свинцом да всякий воинский припас.
На высокой корме двенадцативесельной атамановой каторги взлаивал от нетерпенья Орелко, седой кобель с волчьим зубом. В походах он вырос, в походах успел и состариться. За свою недолгую собачью жизнь побывал в Персии и Турции, лакал воду из Терека, ганивал кабанов в придунайских гирлах, и по всем заволжским аулам не было, кажется, ни одного пса, с которым Орелко не грызся бы.
Дела доделаны, песни допеты, казаки шумной ватагой сошлись к атаманову шатру.
Мартьян, обратившись к востоку, читал напутную молитву.
Ватажники молились в глубоком
