берегов Амана и медленно, но неотвратимо двинулся назад, словно оттягиваемый невидимой силой, а потом канул в морскую бездну. Оторопело взирал Фаразон на гибель своих кораблей. Нуменорцы любовно возводили суда веками, все больше совершенствуя мастерство кораблестроения. Он сам собрал их в единую грозную флотилию и считал свою армию непобедимой. Если бы праздный человек взялся перечислить имена кораблей, то едва ли ему хватило дня, чтобы назвать их все. А уж чтобы обойти все корабли… Море поглотило их за один миг. Они исчезли бесследно и бесшумно. И это было последнее, что увидел Ар- Фаразон.
Так же быстро, как море расправилось с флотом, земля уничтожила людей. Тяжело и дружно рухнули вниз недобрые скалы, погребая навеки тех, кто нарушил запрет. Люди и не пытались увернуться от каменных глыб, они оглядывались недоуменно, не понимая, что все это происходит наяву. Они не чувствовали боли, не видели крови, а каменный обвал, который должен был оглушить всех своим грохотом, был зловеще беззвучен. Многим подумалось тогда, что впереди их ждёт черная ночь и вечное молчание, и небо утром не зря казалось сводами склепа. «Если есть вечная жизнь, то, пожалуй, есть и вечная смерть, — подумал король, — так вот, что уготовил нам твой темный бог, о, лживый жрец». И он остался один на один с тишиной.
Народ собрался в Черном храме еще до рассвета. Великий жрец рассчитал время, когда нуменорский флот достигнет Амана, и призвал достойных жен и отроков поддержать молитвами завоевателей. Морготу в это утро полагалась особая жертва. В Нуменоре быстро привыкли к человеческим жертвоприношениям. Ведь на алтаре погибали не истинные нуменорцы, а отступники и бунтовщики, замышлявшие против короля, эльфы и рабы из Средиземья. Как равные Богам они имели право распоряжаться жизнью этих недостойных. Это право пробуждало приятное ощущение всевластья. Даже дети охотно участвовали в обрядах, выслушивали снисходительно мольбы о пощаде существ похожих на них, но неугодных Великому Морготу. Над ними можно было издеваться безнаказанно, так поступали их матери и отцы, значит, это было правильно и похвально.
Сегодня предстояло предать жертвенному огню колдуна и колдунью — врагов Великого Моргота, посмевших противостоять его воле. Колдунья, у которой хватило наглости назваться дочерью убитого Тар-Палантира, едва не погубила короля и отдала бы весь Нуменор во власть призракам, если бы Саурон не остановил ее.
Колдун-оборотень, принимающий облик белого волка, он же предатель Юниэр, убивший Тар-Палантира много лет назад и чудом избежавший правосудия, вернулся в Нуменор, чтобы еще раз попытаться захватить власть. Эти двое обладали большой силой, неизвестно, какая судьба постигла бы королевство, если бы им удался задуманный переворот. По счастью, ни один, ни другой не сумели совладать с могущественным Сауроном, он сломил их злую волю, теперь их ожидали казнь и вечные муки.
Женщины мучались любопытством и делились предположениями о том, как умрет колдунья. Будет ли она гореть так же, как прочие люди? Попытаются ли колдуны освободиться, воспрепятствовать смерти? Хотя они верили в неуязвимость жреца, предстоящее событие внушало тревогу. Жрец сказал, что колдунов умертвят, когда армия Фаразона ступит на благословенный берег, и начнется сражение.
Никто не знал, как долго продлится битва с Валарами. Неизвестность и дурные предчувствия, не дававшие людям покоя все время, пока флот Фаразона находился в пути, достигли апогея, многие пребывали на грани истерики. Утро было мрачным и мерзким, ничуть не лучше, чем предыдущие. Люди надеялись, что скоро побежденные Валары уберутся восвояси, и больше некому будет запугивать их серыми туманами и злыми ветрами. Они стояли в храме, прижавшись друг к другу. Им хотелось думать о легкой победе, радости и славе, с которой вернутся из похода их близкие, но в голову лезли совсем иные мысли. Возгордились они безмерно, но знали подспудно, что Валары наделены сверхъестественной силой. Ополчаясь на них, нуменорцы посягали на основы мира, и мир должен был измениться. Каким он будет при власти Мелкора, им не дано было предугадать.
Саурон восседал на троне во всем блеске своего величия, кольцо у него на груди мерцало багровым пламенем. Как и другие кольца его можно было носить на пальце, но сейчас оно казалось большим, как подкова. Люди, подчиненные его воле, готовы были смиренно выполнить любой приказ.
Наконец, из подземелья вывели пленников. Люди поспешно отпрянули, уступая дорогу сопровождающим их стражникам. Шесть вооруженных конвоиров стерегли колдунов, но шли они сами. Мириэль поддерживала измученного друга, хотя сама едва передвигала ноги. Вся ее энергия ушла на то, чтобы оживить любимого, залечить раны, нанесенные их общим врагом, утешить угнетенный дух. Она не могла сопротивляться ожидавшей их смерти, но это было неважно. В душе ее был покой, она знала, что бы ни сотворил с ними Саурон, они выиграли битву. С видом победительницы она стояла перед толпой, собравшейся поглазеть на их смерть, и усмехнулась. От Саурона не укрылось выражение ее лица. Он скривился. Ох уж эти дети Эру! Он не шутил, когда предлагал ей власть в Нуменоре. Хоть он и пытался ее убить, она вызывала у него непонятные чувства. Она казалась достойной власти и могла быть ему соратницей, если бы они уладили недоразумения, возникшие между ними. Он сделал ей шаг навстречу: предложил ей королевство, о котором она все эти годы мечтала. На его взгляд, это был чудесный подарок. Саурон никогда прежде не делал подарков и был взволнован собственной щедростью. А строптивая принцесса отвергла его дар, предпочла умереть с заморенным колдунишкой неизвестного происхождения. Ишь ты, взыграла в ней стародавняя любовь, и привиделось, что дороже милого Юни нет никого на свете! Это было неприятно. Она расстроила его дважды за свою недолгую человеческую жизнь. Так пусть она умрет скорее и перестанет ему досаждать. Пусть почувствует, как презирает ее народ, с каким удовольствием нуменорцы готовятся сжечь свою «освободительницу».
Юниэр его больше не интересовал. Он пребывал у него в плену достаточно долго, и жрец удовлетворил свою жажду мести. Он высосал из него все силы, растоптал душу и вовлек его во мрак, наполненный стонами страдальцев. То, что ей удалось вдохнуть жизнь в его бренное тело, было чудом, но магической силы ему никто не вернет. Их обоих можно было не опасаться.
Медовой музыкой прозвучал для него рев труб фаразоновской армии, ступившей на берег Амана. Сбылась мечта: ненавистный король, перед которым он многие годы изображал вассала, на этот раз поднял руку на противника, который был ему не по плечу. Армия, которая без боя сломала его оборону в Средиземье, без сомнения сгинет, не устоит против ярости возмущенных стихий. Пришло его время, он расквитался с презренным народом, с королем, который привез его пленником на этот процветающий остров.
Он с явным злорадством оглядел свою паству, притихших женщин и детей, проводивших своих родичей на верную гибель. Сейчас, когда Валары наказывают не в меру дерзких вояк, поправших древний закон, эти люди еще надеются, что они добудут бессмертие и вернутся в их объятья. Как бы не так! Он, Саурон — единственный хозяин их судеб. Жрец расхохотался.
— Что же вы мешкаете? Ваши воины вынули мечи из ножен. Да обагрит их кровь врагов Великого Моргота! Пора и нам совершить жертвоприношение.
Стражники подтолкнули пленников. «Вот она, та самая лестница, о которой рассказывал Лот», — подумала принцесса. Он тоже почти взошел на алтарь, но сотворенное ею чудо помогло ему бежать. Им не от кого ждать помощи. Эта лестница станет для них переходом в иной мир.
— Не бойся, Юни, — шепнула она своему спутнику, — мы не умрем. Там, куда мы придем, нас встретят друзья, мы забудем о наших страданиях, мои родители благословят нас, и мы никогда не расстанемся.
Произнося эти слова, Мирэ, как будто, уже не принадлежала этому миру. Она почувствовала крылья за спиной и едва не взлетела вверх по лестнице.
— Не спеши, — придержал ее Юниэр, соображая, как можно избежать заклания. Он не хотел расставаться с ней, но не испытывал желания становиться жертвой. Для того ли она вернула его к жизни?
В это время ушел под воду нуменорский флот у берегов Амана, и скалы обрушились на короля и его воинов. Нуменорцы отправились в Аман, чтобы изгнать Валаров из благословенной земли. Они забыли о том, что Валары помогали Творцу созидать Эа, придумали и воплотили в жизнь плодородную землю и шуршащий песок, прохладную влагу рек и морской прибой, необъятную синь неба и россыпь сияющих звезд. Они сотворили мир прекрасным, и только потом в него пришли дети Эру. Перворожденные учили их, как любить землю и быть благодарными, как участвовать в божественной игре и обогащать мир своим творчеством. Они учили тому, что каждый живущий в Эа — не гость, а сотворец, все вместе народы Арды могли бы помогать Валарам делать землю прекраснее и лучше. Нуменор погиб, когда люди восприняли подарок как должное, а на дарителей возвели хулу и решили изгнать их из мира, который был для Валаров жизнью и любовью. От жадности люди решили, что если Валары уйдут, им достанется больше. До последнего мига ждали Валары, что люди одумаются. Если бы нуменорцы повернули корабли вспять, то были бы прощены. Но люди не сумели побороть в себе зависть, и страшным было возмездие.
Ветер взвыл, разрывая в клочья свинцовую завесу хмурых облаков. Им на смену с запада двинулись тугие черные тучи, задрожала земля, и люди притиснулись ближе друг к другу. Ужас застыл в их расширенных зрачках. «Началось», — прошептал кто-то. Стены храма заходили ходуном, а серебряный, покрытый копотью купол, треснул и раскололся надвое. Вой ветра заглушил визг испуганных женщин, которые уже видели себя погребенными под тяжестью рухнувшего свода. Саурон взмахнул жезлом, и осколки купола упали вне пределов храма. Он понял — Валары не ограничились тем, что наказали воинов Фаразона, ступивших на берег Амана. Они пришли и по его душу. Мир вокруг него рушился, и он был обречен погибнуть вместе со всеми в ненавистном Нуменоре. Саурон боролся с бешеными ветрами, не позволяя сравнять с землей храм, который он создал. Люди, видевшие, что буйство стихии не затрагивает его, и храм незыблем, падали на колени и молили защитить их.
Гром грохотал, кричали люди, а на лестнице стояли пленники, предназначенные в жертву, позабытые посреди общего хаоса. Теперь, когда не было купола, казалось, что лестница ведет в небо. Она шаталась, и испуганные стражники, бросив пленных, сбежали вниз.
Юниэр огляделся и увидел мир по-другому. Он не был зажат в тиски страха, как все люди, молившие о спасении. Лестница, на которой они стояли, не кончалась кровавым алтарем. В небе, среди сверкавших молний, ему снова явился легендарный корабль Вингилиот. Юниэр встретился взглядом с Эарендилом Ясным, и тот, как прежде, поманил его, предлагая подняться на борт. Юниэр понял, зачем звал его на звездный корабль необыкновенный капитан, он знал также, куда отправится Вингилиот. Это знание пришло к нему внезапно, как озарение, он рассмеялся, счастливый. Издалека попало на землю странное племя людей-птиц, потерявших свою планету. Много веков провели они в Средиземье, но не оставили надежду вернуться домой. Из поколения в поколение передавали они легенду об избраннике — человеке, который найдет их в Арде и укажет им путь. Эарендил приглашал его в плавание к этой заветной звезде. Юниэр с благодарностью принял приглашение. Он оповестит людей-птиц об их соплеменниках в Стране Вечных Льдов, и тогда легенда станет былью. Жизнь только начиналась! Юниэр обратился к любимой:
— Мирэ! Скажи, ты мне доверяешь?
Мириэль улыбнулась, она увидела, как затеплились в его зрачках озорные огоньки. «Совсем как Сиреневой ночью, — подумала она, — когда мне пришлось прыгать за ним в море с утеса». Вслух она сказала:
— Что ты задумал?
— Взгляни, — Юниэр указал на небо, — там Вингилиот пришел за нами, Эарендил спускает звездную лестницу.
Мириэль вгляделась в грозовое небо и увидела тучи, силившиеся сомкнуться над храмом. Юниэр говорил о созвездии, как о настоящем корабле, на котором можно уплыть и избежать гибели. Юниэр не смутился ее растерянностью.
