Они встретились за городом на месте, прозванном в городе 'Леблединной аллеей'. Удобный съезд и густые кусты, хорошо прикрывавшие авто с влюбленными парочками, сделали эту лесопосадку очень популярной. Но час пик здесь будет позже, вечером, а пока им никто не мешал.
Нервно оглянувшись по сторонам, Спирин за руку поздоровался с Нечаем и предложил:
— Пойдем, пройдемся.
Некоторое время они шли молча, наконец, Виктор спросил:
— Прошлый раз, говоря о людях способных на… — Он неопределенно повертел в воздухе ухоженными пальцами, но все-таки сумел найти достойную формулировку, — на многое, вы имели в виду, прежде всего себя? Я правильно понял?
— Конечно, — легко согласился Нечай, вытаскивая из кармана пачку «Бонда» и зажигалку. Он предложил сигарету своему собеседнику, но тот отрицательно покачал головой.
— Спасибо, я привык к своим, — и Виктор достал из кармана пиджака «Кэмел». В отличие от Геннадия, пальцы у него чуть дрожали.
— Какие вы ставите условия? — сделав первую затяжку, спросил Спирин.
— Пятьдесят процентов доходов от будущего рынка. Естественно, я так же вложу определенные средства в его строительство. Затем трудоустройство своих людей на законном основании: директорат, бухгалтерия, охрана и прочее. К нему ведь сразу протянет руки вся окрестная братва. Еще мне нужно здание ближайшего кинотеатра.
— 'Буревестника'? — удивился Спирин. — Но он не рентабелен. Мы его собираемся выставить на продажу.
— Вот и хорошо. Я переоборудую его под ночной клуб. Ресторан, казино, ну и все остальное.
— Это в нашем-то городе? — хмыкнул Спирин. — У нас даже ресторан Шамсудова, «Парус», и тот еле-еле концы с концами сводит.
— На город я и не рассчитываю. Что нужно будут заезжим барыгам после того, как они скинут товар, отмоются и отоспятся? Расслабиться. И в этом мы им поможем.
— Понятно, — кивнул головой Спирин, убедившись, что у его собеседника все продумано.
— Еще мне нужно здание общежития педучилища, — продолжал Нечай. — Его выставили на аукцион, а мне хотелось бы получить его по минимуму. Я сильно потрачусь на рынок, а мне хотелось бы получить и его.
— А что ты собираешься сделать из этого 'борделя'? — с любопытством спросил Виктор. Его интересовал сам ход мыслей этого человека.
— Именно то, что ты и сказал. Бордель, или гостиницу на одну ночь, или на один час.
Спирин в который раз за эту встречу удивился.
— И что, такое может окупиться?
— А как же. То, что предлагают ваши деятели из мэрии просто глупо. Вы сами-то там бывали?
Спирин отрицательно покачал головой. За общежитием педучилища в городе давно закрепилось исконно русское название, аналогичное европейскому слову «бордель». Об этом двухэтажном приземистом здании имелся целый свод устных преданий в стиле «Декамерона». В этом году училище закрыли, и все его помещения отошли в казну города.
— Стоит оно на окраине, — продолжал развивать свою мысль Геннадий, — сыпется уже всё. Клетушки, в которых девки жили, ни один предприниматель под офисы не возьмёт. А вот тридцать номеров для озабоченных парочек — это то, что надо.
Спирин почувствовал, как удивление, вызванное деловой хваткой Нечаева, начинает переходить в уважение. Геннадий излагал свои планы, с невозмутимым спокойствием покуривая, он разглядывал окружающую природу, словно это и было основной целью его загородной поездки. И это спокойствие невольно передалось Спирину. Виктор вдруг поверил, что все, о чем они договариваются, свершится.
— Хорошо, — согласился он. — Это не проблема. Что еще?
— Пока все, — Геннадий выкинул окурок, Спирина же резануло это слово «пока», но он постарался заглушить это неприятное чувство.
— С чем будет трудно, так это с пятьюдесятью процентами, — после некоторого раздумья ответил Спирин. — Половина прибыли должна отходить городу, а есть еще заинтересованные лица, Шумсудов, например. Тридцать пять процентов вас устроят?
Теперь задумался Нечай. Он потер подбородок, прищурился, а потом, усмехнувшись своим мыслям, согласился: — Да, пожалуй, что, устроит. Я согласен. Значит, договорились?
— Да, — Спирин выкинул свою сигарету и подумал о том, как быстро они нашли общий язык. Судьба мэра решилась в краткие минуты, не дольше пары выкуренных сигарет. Тот был еще жив, но жизнь его не стоила теперь и этих двух окурков.
— Ну, а что вы можете предложить взамен? Надеюсь, это будет не тривиальная стрельба в подъезде? — спросил Спирин.
— Нет, но мне нужно знать о нем все. Где его можно взять голыми руками? Его привычки, слабости. Вы ведь его знаете лучше меня.
— Да, знаю. Есть у него одна слабость — замужние женщины.
К концу их беседы на траве остались еще четыре окурка. А менее чем через две недели в охотничьем домике прозвучали роковые выстрелы.
ГЛАВА 11
Похороны Гринева оставили в памяти Виктора Спирина гнетущее чувство. Вся площадь перед ДК оказалась заполненной, и он просто всей кожей чувствовал насмешливое настроение толпы. Подойдя к микрофону, и почувствовав это на себе взгляд тысяч глаз, он подумал, что не может говорить. Но насмешка в этих глазах вызвала ненависть ко всему этому сброду. Он набрал в легкие воздух и почти прокричал в сторону этого людского стада: — О человеке надо судить по его делам! Всю свою жизнь Анатолий Петрович Гринев посвятил нашему городу…
Уже закончив свою речь, среди этого безбрежного моря окруживших его людей, Виктор вдруг увидел невероятно красивое девичье лицо, почему-то удивительно знакомое, только он никак не мог вспомнить, где же он его видел. Но оно тут же исчезло, заслоненная другими людьми. Виктор почувствовал непривычный укол непонятной тревоги, странное волнение, впрочем, довольно быстро вытесненное из души соблюдением ритуальной скорби.
В тот же день, только на два часа раньше, в другом конце кладбища скромно похоронили Елену Ремизову. Присутствовали при этом только ее родители да с десяток друзей из гарнизона.
На следующий день состоялось расширенное заседание городской думы, на котором Спирина утвердили главой администрации города на последующие два года. С предложением утвердить его выступил сам Феддичевский, директор крупнейшего в Кривове завода и по совместительству глава законодательного собрания, человек очень влиятельный и уважаемый в городе. Его поддержал Шамсудов, один из местных бизнесменов. После окончания заседания те же действующие лица по очереди подходили к новоиспеченному мэру и желали всяческих успехов. Виктор без устали рассыпался в любезностях и заверениях.
Последним к нему подошел Шамсудов. Невзирая на мужиковатую внешность, а лицо у Рашида Магомедовича, казалось, было вырублено топором, и выглядел он гораздо старше своих сорока лет, Спирин очень ценил этого человека. Ему принадлежала целая сеть магазинов и ларьков по всему городу, ресторан, станция техобслуживания, но самое главное, он чуть ли не единственный в городе из представителей частного бизнеса старался не только торговать готовым товаром, но и что-то производить.
— Поздравляю, Виктор Николаевич, — улыбающийся Шамсудов крепко пожал руку Спирину. Чувствовалось, что он искренне рад за Виктора. — Как, господин мэр, ждать нам теперь от вас великих дел?
Спирин улыбнулся.
— Ну, я бы не сказал, что они такие уж великие.
— В масштабах нашего города даже очень, — Шамсудов огляделся по сторонам, народ уже почти разошелся, последние из думских деятелей спешили к выходу. — Поговорить бы надо с глазу на глаз, Виктор Николаевич.
— Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил Виктор.
Пройдя по пустынным коридорам, они прошли в небольшой кабинет Спирина, расположившись по разные стороны стола и, не сговариваясь, закурили. Бизнесмен, сделав затяжку и выпустив струю дыма в сторону, первым начал разговор.
— Виктор, ты ведь знаешь, у нас есть своя небольшая компания деловых людей, мы регулярно собираемся по пятницам…
Спирин невольно улыбнулся, Шамсудов понял смысл его иронии и в ответ рассмеялся.
— Да-да, в сауне. Насколько я помню, ты называл наше банное сообщество гильдией купцов.
— Ну конечно, — кивнул головой Спирин. Он действительно знал этих людей, активно занимающихся бизнесом в городе. Было их немного, человек десять-двенадцать. Состав сборища в сауне временами менялся: кто не выдерживал гонки и разорялся, у одного отказало сердце, у другого печень, но на смену ушедшим приходили новые люди.
Между тем Шамсудов продолжал неторопливую речь.
— Покойный Анатолий Петрович относился к нам весьма благосклонно. Ты, конечно же, в курсе, что, когда большинство из нас начинали заниматься бизнесом, у многих за душой не было ни гроша. Все то имущество, что передал нам муниципалитет, мы получили как бы в долг, хотя считалось, что все это мы выкупили. Это чтобы не волновать так называемый народ. Расплатились мы с городом уже потом, кто два года спустя, а некоторые и до сих пор рассчитываются.
Виктор не прерывал Шамсудова, он, в самом деле, был в курсе этих тщательно скрываемых от чужих ушей, и не очень законных дел. А его собеседник, наконец, подошел к сути разговора.
— В благодарность за это мы отчисляли некоторый процент своих доходов в личный фонд Анатолия Петровича. Он довольствовался в последнее время вот такой суммой.
Рашид Магомедович начертил на листке бумаги две цифры, показал их Спирину. Тот мысленно прибавил к ней нули и получил сумму, раза в десять
