даже, скорее, предвидении — сейчас нащупают, ухватят, и тогда все запирательство станет бессмысленным, и, как говорится в любимой песне: «…опять, опять передо мной — решетка, вышка, часовой…» Все свои маневры они проводили у меня на глазах, неизбежно выводя меня из равновесия. Только бы не ошибиться. Мне очень важно было сейчас удержаться в полной «несознанке».
— Раз Дедушкин не хочет думать вместе с нами, разрешите мне внести предложение, — сказал Савельев. — Снимки нужно классифицировать по группам изображенных на них лиц.
— Принято за основу. Против нет? За — двое, воздержавшийся — Дедушкин. Принцип подбора групп? Какие предложения?
— Чего ж тут думать? Везде, где девица — в одну группу, все остальные — в другую, — быстро сказал я, слабо надеясь, что мне удастся сбить их со следа.
Савельев чуть не подпрыгнул от радости:
— Гражданин Дедушкин будет участвовать в прениях только по второму вопросу! Председатель, внесите в протокол заседания. Предложение Дедушкина принимается?
— Проголосуем, — сказал Тихонов безразлично. — Я против.
— И я против, — вроде бы огорченно сказал Савельев. — Вы, Дедушкин, условия задачи, наверное, не поняли. Девулька-то красавица нас пока не интересует. В чемоданчике вещи мужские были. Эти трое на снимках — все равно как уравнение X + Y = 5. Нас пять не интересует — пять оно ведь и есть пять. Нам надо узнать, кто такие X и Y.
Тихонов усмехнулся:
— А для этого отложим первый фиш — девица с пожилым. Я тебя правильно понял, Саша?
— Абсолютно. Шесть карточек — основа нашего пасьянса. Выведем за скобки два кадра, там, где девица одна. Они нам не нужны сейчас. Под ними три снимка с дамой и молодым джентльменом. Сюда кладем фото обоих мужчин, а внизу — пожилого. Итого?
Для верности Тихонов пересчитал их пальцем:
— Девица — на одиннадцати, пожилой — на восьми снимках и молодой — на четырех. А все трио вместе — ни разу. Выводы?
Я понял окончательно, что они вышли на цель точно, и тихо сидел, помалкивая.
Савельев поведал:
— Вот видите, Дедушкин, оказывается, Тихонов выполнил свое обещание.
На всякий случай я сказал:
— Не шейте, чего не было, не знаю я тут никого…
— Как же не знаете, — разозлился Савельев. — Мы для вас здесь все как на блюдечке разложили, а вы — «не знаю, не шейте». Давайте еще раз повторю. На снимках три человека в разных сочетаниях, но нигде их нет втроем. Поскольку это сувенирные, памятные снимки на фоне достопримечательностей и тэдэ и тэпэ, значит, их было только трое, иначе они все вместе снялись бы. Вот два совершенно одинаковых по сюжету фото, снятых почти с одной точки: старик с девицей около какой-то пушки — это кадр номер восемь, и то же самое на кадре номер девять, но место, старика занял молодой. Трое их было, понимаете, трое!
— Ну а если трое, так что? — спросил я.
— А то, что нам нужно, чтобы их не было четверо, — сказал Тихонов.
— Почему? — продолжал я прикидываться дураком.
— Потому что тогда мы точно определили хозяина чемодана, — терпеливо сказал Савельев. — Фотоаппарата, во всяком случае.
— И кто же это?
— А вот этот, молодой, — ответил Тихонов уверенно.
Я старался изо всех сил, чтобы ни один мускул, ни один нерв на моем лице не дрогнул. Так же тупо и настойчиво я спросил:
— Почему вы так думаете?
Савельев покорно наклонил голову и монотонно стал объяснять:
— Из двадцати трех объектов съемки молодой зафиксирован только четыре раза. Трижды его фотографировал пожилой и один раз девица. Это уже достаточно реальное основание предположить, что хозяином аппарата является он. Во-вторых, экспертиза дала заключение, что эти четыре снимка сделаны гораздо менее опытными людьми — выбор ракурса, панорама, а один кадр немного смазан. Это дополнительно подкрепило наше предположение, что хозяин аппарата — молодой. Ясно? Как, Дедушкин, перед фотографическим ликом потерпевшего, может быть, начнем говорить правду?
— Я так полагаю, что вы обойдетесь без моих признаний, — грубо сказал я.
— Эх, Дедушкин, с вами не в МУРе, а в священной инквизиции разговаривать… — покачал головой Савельев.
Глава 7
Вчера и завтра инспектора Станислава Тихонова
Батона увели, а мы еще долго разглядывали фотографии, пытаясь извлечь из них какую-то дополнительную информацию. Но ничего подходящего найти не смогли. Правда, на заднем плане на четырех снимках был виден бирюзовый «мерседес», причем на один попал даже кусок номера — 392… Остальные цифры загораживала фигура девушки. Она была сфотографирована, по-видимому, около кинотеатра, потому что прямо над ее головой висел афишный щит, на котором два молодца выясняли отношения — один совал в нос другому пистолет. В рамку кадра влезли три светящиеся буквы названия кинотеатра — «…СКВ…»
— Чего будем делать? — спросил я Сашку.
— Давай пошлем в Унгены фотографию хозяина чемодана. Если поездная бригада его тоже опознает, то вместе с пограничниками там в два счета установят его личность. У них же места нумерованные.
— Это программа-максимум: поездная бригада вернется в Унгены через сорок восемь часов. А через сорок шесть часов надо решать вопрос с Батоном. Ты не забывай — мы ведь могли и ошибиться. Представляешь наши физиономии тогда?
— Да, это будет малопривлекательное зрелище. Но почему он все-таки не заявил о пропаже чемодана?
— Вот и я об этом думаю все время. И орден этот непонятно как попал к нему…
— М-м-да, — промычал Сашка. — Слушай, а тебе не приходило в голову, что мы, может быть, несправедливы к Батону?
— То есть как это? — удивился я.
— А вдруг он действительно не воровал у него чемодана? Вдруг это была какая-то совсем другая операция — фарцовка, укрывательство или что-то еще в этом роде?
Я подумал и отрицательно покачал головой:
— Не думаю. Полным чемоданом вместе с грязным бельем обычно не фарцуют. Но мне кажется, что, независимо от Батона, надо плотнее заняться этим человеком. Тем более что они сейчас для нас, как Аяксы, неразделимы. У меня есть идея…
— За идеи платят только у Херста, — усмехнулся Сашка. — У нас вещественные доказательства в цене.
— Вот давай попробуем оценить по-настоящему наши вещдоки. Я буду по-прежнему ковыряться с орденом. А ты, раз уже так пошло удачно, продолжишь линию фотопленки.
— А что с нее еще возьмешь?
— Надо попробовать выяснить, где они фотографировались. Тут возникает два «если». Первое — если его опознает поездная бригада, и второе — если мы установим, где они фотографировались; тогда это открывает для нас дальнейшую перспективу.
Сашка, не вдаваясь в обсуждение, сразу кивнул:
— Надо произвести архитектурную и скульптурную экспертизу — специалисты, возможно, по памятникам определят, где они установлены.
