ГЛАВА 9
Человек сидел в неприметной серой машине, стоявшей на обочине Оушн-Колони-роуд, в самом комфортабельном районе Халф-Мун-Бэй, штат Калифорния. Водитель выглядел неброско и не привлекал к себе внимания, хотя то, чем он занимался, было незаконно. Он не имел права вести слежку за особняком с белыми колоннами в колониальном стиле и с роскошными автомобилями на подъездной аллее.
Наблюдатель поднес к глазам крошечную фотокамеру размером со спичечный коробок — современное устройство с гигабайтом памяти и десятикратным «зумом». Включил «увеличение» и щелкнул затвором, запечатлев через окно сидевшую в кухне семью, которая беспечно поглощала диетический завтрак из зерновых хлопьев.
Ровно в 8.06 Кэтлин О'Майли распахнула входную дверь. Кэтлин была в школьной форме, с алым рюкзаком и с двумя наручными часами — по штуке на каждом запястье. Длинные золотисто-каштановые волосы сияли на солнце. Наблюдатель сфотографировал девочку, которая села в черный «лексус» и включила радио, настроенное на рок-волну.
Положив камеру на приборную доску, мужчина достал из ящичка синий блокнот и начал что-то записывать в него аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Было очень важно правильно зафиксировать информацию. Факты прежде всего.
В 8.09 дверь открылась снова. Доктор Бен О'Майли был в легком шерстяном костюме и красном галстуке, подпиравшем туго накрахмаленный воротничок рубашки. Повернувшись к жене Лорели, он поцеловал ее в щеку и зашагал по огибавшей особняк дорожке.
Все шло точно по графику. Камера жужжала, снимая кадр за кадром.
З-з-зт, з-з-зт, з-з-зт.
Доктор бросил мусорный мешок в голубой бак, стоявший на обочине дорожки. Он втянул носом воздух и оглядел улицу, не обратив внимания на серую машину. Потом присоединился к дочери. Через минуту «лексус» вырулил на Оушн-Колони-роуд и направился на север.
Наблюдатель закончил свои записи и убрал блокнот и фотокамеру в ящик. Теперь он видел их невооруженным глазом — свежевыглаженную форму и белые носочки девочки, оживленную улыбку на ее хорошеньком лице. Зрелище было настолько трогательное, что у мужчины навернулись слезы. Она казалась такой радостной и живой рядом с отцом, заурядным доктором, облаченным в серую одежду.
Впрочем, наблюдатель знал, что у доктора О'Майли есть замечательное свойство. Ему нравилась его хирургическая точность. И он сильно на нее рассчитывал.
Главное — никаких сюрпризов.
ГЛАВА 10
В моей голове зазвучал голос: «Эй, Линдси!» Я рывком очнулась, схватилась за пистолет, но обнаружила, что не могу сдвинуться с места. Надо мной склонилось темное лицо, подсвеченное мутно- белым светом.
— Сахарная фея, — пробормотала я.
— Меня называли и похуже, — рассмеялась женщина. Это была Клэр. Я лежала на ее столе — значит, со мной все кончено.
— Клэр… Ты меня слышишь?
— Отлично слышу, золотко. — Она наклонилась и нежно прижала меня к себе. — С возвращением.
— Где я?
— В Центральной городской больнице. Это послеоперационная палата.
Туман начал рассеиваться. Я вспомнила мрак и холод на Ларкин-стрит.
— Джейкоби, — прошептала я, глядя на Клэр. — Он не выкарабкался?
— Его поместили в палату интенсивной терапии. Ребята с ним работают. — Клэр улыбнулась. — У тебя гости, Линдси. Поверни голову.
Это потребовало невероятных усилий, но я посмотрела направо и увидела его симпатичное лицо. Мужчина был небрит, с потемневшим от тревоги и усталости лицом, но от одного вида Джо Молинари на сердце у меня запели соловьи.
— Джо! Ты же уехал в Вашингтон!
— А теперь я здесь, малышка. Примчался, как только обо всем услышал.
Он меня поцеловал, и я почувствовала слезы на его щеках. Мне хотелось объяснить, что творится у меня в душе.
— Джо, девочка мертва. Господи, какой ужас!
— Насколько я знаю, у тебя не было выбора. Грубая щетина Джо скользнула по моей щеке.
— Номер моего пейджера рядом с телефоном. Линдси, ты меня слышишь? Я приду завтра утром.
— А? Что ты сказал, Джо?
— Постарайся немного поспать, Линдси.
— Хорошо, Джо. Я только…
ГЛАВА 11
Сиделка Хизер Грейс — не знаю, есть ли на свете ангелы, но, кажется, она была одним из них, — придержала мою каталку, когда я подъехала к кровати Джейкоби. Яркий послеполуденный светлился в окна палаты интенсивной терапии и растекался по синему линолеуму. В грудь Джейкоби попали две пули. Одна прострелила легкое, вторая задела почку; от удара башмаком у него был сломан нос, а лицо приобрело оттенок баклажана.
За последние дни я уже в третий раз навещала друга, но все мои попытки взбодрить его ни к чему не привели. Джейкоби по-прежнему пребывал в мрачном настроении. Когда я села рядом, он спал, но потом в его распухших веках появились маленькие щелочки.
— Привет, Уоррен.
— Привет, красотка.
— Как себя чувствуешь?
— В полном дерьме.
Он болезненно закашлялся, и я сочувственно кивнула.
— Не бери в голову, дружище.
— Мы облажались, Боксер.
— Знаю.
— Я постоянно думаю об этом. Даже во сне. — Он замолчал, потрогав повязки на носу. — Мальчишка меня чуть не укокошил, пока я стоял, держась за свой член.
— А я считала, это был мобильник.
Он даже не улыбнулся. Плохой признак.
— Непростительная глупость.
— Мы поступили так, как подсказывало сердце.
— Сердце? Какого дьявола! В следующий раз надо больше шевелить мозгами.
Разумеется, он прав. Я слушала Джейкоби, кивая, и мысленно добавляла кое-что к его словам.
