попытки не давали результата. Тогда Велеслав вылил на сучья остатки керосина, которого обогревателям должно было хватить еще на две-три ночи.
– Зачем?! – вскипел до того покорно тянувший со всеми лямку невзгод Яромир. – Зачем ты истратил весь керосин?! На кой черт вообще весь этот маскарад! Бросили бы его просто так, всё равно мы все скоро сдохнем так же, как он, недолго уже осталось!
– Меньше, чем ты думаешь, – жестко ответил Велеслав, расстегнул один из бесчисленных карманов своей канадской куртки и достал прежде никому им не предъявленный небольшой автоматический «смит- вессон». Даром, что крошечным и пятизарядным был пистолетик, но калибр между тем имел серьезный, истинно американский. В морозном воздухе сухо щелкнул выстрел, из короткого ствола рванулось пламя, и Яромир упал на снег, получив в грудь пулю из сорок пятого.
– Вот тебя-то, падаль, мы, пожалуй, и бросим «просто так», и пусть тебя сожрет зверье, большего ты не достоин. – Велеслав, не убирая дымящийся пистолет, грозно обвел взглядом оставшихся Дозорных. – Может, еще кто хочет меня о чем-то спросить? Валяйте, у меня остались патроны.
– А я так скажу, Велеслав, давно пора было разобраться с этим слабаком, – спокойно молвил Навислав. – Он испытывал твое терпение чересчур долго.
– Не скажи, брат. Лишь подлинные тяготы жизни дают понять, кто есть кто на самом деле. Этот Яромир долгое время вызывал во мне, мягко говоря, неприязнь, но я сдерживался, думая, что всему виной его скверный характер. А в походе он проявил себя как полная тряпка и паникер. От таких мы будем избавляться. Дай мне огня, – Велеслав чиркнул зажигалкой, и оранжевое пламя ритуального костра взметнулось в небо.
– Прими, мать Мара, жертву тебе от рук наших. Пусть этот огонь донесет до тебя слова из наших сердец во хвалу и славу имени твоего, Гой, Черная Мати!
И, перекрывая треск сучьев, раздалось общее:
– Гой-Ма!
– Не берите ничего с собой! – приказал Велеслав. – Оставьте всё, что тяготит в дороге. Вместе с ненужными вещами оставьте здесь тягостные мысли. Поход наш близок к завершению!
Побросав как попало вещи, отряд налегке двинулся в сторону видневшейся вдали скалистой гряды. Огонь тем временем добрался до мертвой плоти, и в небо столбом повалил черный дым. С высоты птичьего полета бредущие по бескрайнему снегу люди казались вереницей насекомых. Теперь их оставалось восемь человек: Велеслав, Марина-Нежuва, Всеведа, Навислав, Горюн, Богобор, Тяжезем и Марун, тот самый молодой парень, который вместе с Навиславом охранял покой Марины в поезде и столь отважно пытался спасти ее во время нападения банды Мозга.
К подножию невысоких заснеженных гор добрались к поздней ночи, потеряв по дороге двоих человек. Горюн отморозил ступни и отстал: никто не пришел ему на помощь. После того как отошли от брошенного шагов на пятьсот, Велеслав, шедший впереди отряда, сказал, чтобы продолжали движение без него и не оборачивались, сам же быстрым шагом вернулся к злосчастному Дозорному. Прозвучал выстрел.
– Загнанных лошадей пристреливают, – равнодушно заметил Навислав, не сбавляя темпа ходьбы.
– Или они подыхают сами, – закашлявшись так, что его буквально сломало пополам, прохрипел Тяжезем и упал на колени. – Не могу идти дальше, пристрелите и меня.
– Прости меня, брат мой. Прости всех нас. – Велеслав, подоспевший сзади, пустил Тяжезему пулю в затылок, и голова несчастного лопнула, как перезрелый арбуз.
– Итак, шестеро, – Велеслав убрал пистолет в карман. – Выживают сильнейшие, таков закон природы.
Над черными силуэтами спящих каменных исполинов поднялась полная Луна, осветив окрестности, и свет ее, отраженный хрустящим, искристым снегом, наполнил морозный воздух призрачной густотой. Останавливаться не стали и при свете Луны полезли в горы. Велеслав по-прежнему вел отряд. Он великолепно ориентировался в темноте, по-кошачьи отменно видел и быстро находил подходящий путь: по узким карнизам отвесных, казавшихся в ночи бездонными ущелий, всё выше, к самым вершинам, холодно блестевшим в свете Луны.
– Идите за мной, сохраняйте дистанцию в пять шагов, ступайте след в след и не говорите громко, не тревожьте духа лавины, иначе он поздоровается с нами ее смертельным поцелуем, – тихо произнес Велеслав в самом начале восхождения. Его наказ соблюдать тишину в точности исполнили все, включая Маруна и Богобора, которые, сорвавшись в пропасть, не проронили при этом ни звука.
Четверо переживших восхождение очутились на площадке перед низким входом в небольшую пещеру. Здесь Велеслав опустился на колени, обратил лицо свое к Луне и взмолился:
– Кощная Мать, явись нам, укажи путь. Мы доведены до отчаянья, нас осталось совсем немного, мы замерзаем и погибаем один за другим с твоим именем на устах. Мы не ведаем, что нам делать дальше. Я привел остатки твоего Дозора сюда и прошу твоей милости к нам, твоим верным слугам.
Марину тряхнуло, голова закружилась, сердце бешено заколотило, словно хотело выскочить наружу, пробив грудную клетку. Все эти признаки свидетельствовали о скором явлении Мары. И вот уже глаза Нежuвы засияли холодным светом Полярной звезды, тело обрело нечеловеческую силу и гибкость, и гулким, страшным голосом, эхо от которого вмиг наполнило горные ущелья, и снег сошел с вершин сметающими все на своем пути лавинами, Нежuва повелела:
– Раздевайтесь все. И тебя, жрец, это тоже касается. Раздевайтесь донага.
Всеведа, Навислав, Велеслав и сама Нежuва скинули с себя одежды. Вмиг тела их объяла стужа, сковала движения, сдавила сердца ледяными пальцами.
– Дай мне нож, Велеслав, дай мне нож! – воскликнула Нежuва. Тот с поклоном подал ей обоюдоострый охотничий кинжал.
Схватив его, Нежuва острием кинжала нарисовала на своем бедре большую, кровоточащую жабу.
– Навислав, повернись спиной, – скомандовала Нежuва. – Да побыстрей, время уходит, каждый из нас может умереть раньше, чем придет спасение! Твой знак – Стрелец, не так ли?
– Да, Стрелец!
Навислав послушно повернулся и дернулся оттого, что она принялась рисовать острием кинжала саламандру у него на лопатках. Закончив с ним, Нежuва принялась за Всеведу, украсив живот певуньи изображением хамелеона.
– А теперь хватайте свою одежду и живо лезьте за мной в пещеру, если не хотите умереть от переохлаждения!
Нежuва, согнувшись в три погибели, проникла в пещеру. Остальные последовали ее примеру. Велеслав на сей раз оказался последним, и в узкий проход никак не протискивались его мощные плечи. Всеведа и Навислав с трудом втащили его внутрь, схватив за руки. В пещере было темно и, казалось, еще холодней, чем снаружи.
– Что мы должны делать, Великая Сестра наша, – прошептал Велеслав. – Почему ты ничего не вырезала у меня на теле?
– Потому, что у тебя на голове есть твой Змий, – ответила ему Нежuва. – Мы должны пережить здесь долгие зимние месяцы и тронуться в путь, когда станет достаточно тепло. В своих телах мы не сможем сделать это и умрем. Переселив души в хладнокровные тотемные существа, мы сумеем выжить при любом морозе, просто погрузившись в спячку. Тела наши скоро превратятся в глыбы льда, а весной мы вновь обретем их нетленными. Иного пути у нас нет. Мы еще далеко от черной воронки перехода в Безвремeнье, и пусть эта пещера надежно укроет нас до срока. Ложитесь все на пол, ногами в центр, чтобы получился крест. Руки сложите на груди, словно у покойника. Приготовьтесь к радению Солнца Мертвых. Выдохните с силой трижды, после же дышите на один счет – вдох, на четыре счета задержите дыхание ваше, выдохните затем, сосчитав до двух. После того как сердце ваше успокоится, считайте удары по нему и по этому счету дышите: двенадцать ударов – вдох, сорок восемь – задержка, двадцать четыре удара – выдох. Достигнув этого, переходите к соотношению тринадцать – пятьдесят два – двадцать шесть и тогда тела ваши стареть перестанут и весны нетленными дождутся. После же глаза свои закатите как можно сильнее вверх и засыпайте. Пусть приснится вам, будто в сердце вашем разгорается Красное Солнце. Поднимите его к горлу, пусть станет оно черным, потом пусть взойдет багряным на челе вашем, и зверь, что кровью исходит на плоти вашей, в то Солнце войдет, ибо Солнце это есть Солнце Мертвых, и душа ваша, в лучах его пребывая, не расплавится и надежно укрыта будет в теле зверином, чья кровь холодна. Каждый зверь да возляжет
