– Свиноводы, птицеводы да гангстеры…
– Это была твоя идея – вернуться сюда, – мягко сказал он.
– Мне хотелось вновь обрести корни, Дадо. Невозможно ведь убегать всё время.
– И твои братья не могут вечно выручать нас.
– Но эти люди, которых они нашли, – ты просто не представляешь! Может, моим братьям не тех порекомендовали? Кроме Лоренцо, который…
– Лоренцо?
– Сальваторе Лоренцо, который…
– Только не это… Бывший шеф полиции?
– Правда? Не знала, но он, по крайней мере, джентльмен…
– Ты не говорила мне, что Лоренцо участвует в этом…. этом… консорциуме…
– Я давала тебе список имён, но тебе, наверно, было недосуг заглянуть в него, слишком был занят покровительством театру – или балету, уж не помню. Последней у тебя была балерина, не так ли?
Донна вышла на лестничную площадку, откуда они с графом могли видеть друг друга; граф ничем не выдал, что заметил её.
– Я надену подходящий пиджак, дорогая, и отправлюсь с тобой, – сказал он жене и, быстро поднявшись наверх, увлёк Донну в спальню.
– Прости, моя красавица, – сказал он. – Я должен покинуть тебя, а ты оденься и будь готова уйти сразу после меня. – Он снял с её плеч свой пиджак и облачился в него. – Через несколько минут пошлю за тобой секретаря, он заберёт тебя и посадит в надёжное такси. Или вот что, чёрный ход – так, наверно, будет ещё лучше.
Он кивком показал на дверь в углу и, вынув из бумажника изрядную пачку лир, сунул ей в руку.
– Это что такое? – с трудом выдавила Донна.
– На дорогу обратно… откуда там ты приехала.
Донна потеряла дар речи. Ещё минуту после того, как замерли его удаляющиеся шаги, она стояла, не в состоянии двинуться с места, и, сдерживая слёзы, стискивала в кулаке деньги. Потом, как была, голая, поднялась на верхнюю площадку лестницы и остановилась спиной к огромному зеркалу, разглядывая женщину внизу, которая ждала мужа в гостиной. Профиль вкрадчивый, как у кошки, светлые волосы забраны кверху замысловатой причёской, одежда кремовых и цвета слоновой кости оттенков:
Граф вновь появился, в его руке был портфель.
– Очень деловой вид, Дадо, – сказала жена. – Непременно произведёшь впечатление на свиноводов, которые ждут внизу. Кстати, брат говорит, что в отношении двоих из них ведётся следствие, которое возбудили эти бесстрашные «Чистые руки»[17] в Милане. Нас это должно беспокоить? Они по меньшей мере подозреваются в даче взяток за получение господрядов.
– Карло де Бенедетти, владельца двух крупнейших газет, тоже обвиняли во взятках, но это не помешало продаже «Репубблики» и «Эспрессо». Если продолжат возбуждать иск против каждого итальянца, виновного в мелком взяточничестве, чем они занимаются уже почти два года, суды не разгребут всех дел до второго пришествия.
– Полагаю, ты рассчитываешь на своего друга Карло Сегвиту…
– Он мне не друг! – оборвал её граф. – Желательно, чтобы твои братья обращались к любому другому лондонскому банкиру, только не к нему.
– Продолжаешь настаивать, но в таком случае, дорогой, почему ты пригласил Сегвиту пожить в этих апартаментах на прошлой неделе? Почему ты…
– Я его не приглашал. Он попросил. Даже потребовал. Он приезжал по
– По делам? Охота на волков или кабанов или ещё какая причуда? Не хочешь рассказать об этом Сегвите что-нибудь, о чем ты умалчиваешь, Дадо?
– Не о чем рассказывать, – отмахнулся граф.
– Несмотря на его костюмы с Сэвил-роу, он производит впечатление ряженого мафиозо. Я тоже хочу, чтобы мои братья выбрали другого…
– Отложим обсуждение этих деталей на другое время, дорогая.
– Я уже несколько месяцев пытаюсь обсудить с тобой эти, как ты выражаешься,
Сверкнувший в этот момент блик света от зеркала позади Донны должен был привлечь внимание графини, и Донна не ошиблась. Графиня наконец посмотрела наверх. Донна ждала, когда немолодая дама заметит её. Она увидела, как гладкое лицо графини напряглось и на нём появилось выражение крайней усталости; тогда она выдавила из себя улыбку, решительно подняла руку и разжала пальцы.
Яркие, как конфетти, банкноты графа полетели, кружась, вниз. Граф следил за ними, с напряжением поднимая голову, будто шея требовала смазки, морщины на его лице стали отчётливее, словно в них собралась пыль.
– Ты собираешься оставить свою юную посетительницу так, в голом виде? – бросила его жена. – Или вы договаривались иначе?
Граф тяжело опустил голову на плечо жены. Он выглядел неожиданно постаревшим, как древняя хрупкая фарфоровая статуэтка, которой нужна подпорка.
– Иначе, – ответил он, взял жену под руку, и они пошли через холл к дверям.
Донна почувствовала, что грудь её стиснуло как тисками. Было больно дышать. Она повернулась и увидела себя в зеркало – посмешище; будто прежняя толстая девчонка, последняя, кого зовут в команду, последняя, кого приглашают танцевать. Забрав одежду из спальни, она прокралась вниз по мраморной лестнице в гостиную за своими центурионскими сандалиями, которые оставили такую брешь в её первом чеке.
Статуэтка стояла там, где граф оставил её, – на столе рядом с бутылкой вина. Может, приближалась гроза и оттого в голове у неё рос горячий пульсирующий грохот – вызов, исходящий от этой маленькой, цвета земли, женщины с её длинными узкими ступнями и таинственно улыбающимся ртом. Опустившись на корточки, чтобы внимательнее рассмотреть статуэтку, Донна заметила, как тяжёлые ягодицы фигурки отражаются в бутылке (ещё наполовину полной, самой последней бутылке из виноградников его бабушки), и, бросив сандалии, приложила ладонь к зелёному стеклу, закрыв это напоминание о своём двойном унижении наверху.
Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, она тихонько толкнула бутылку. Та покачалась, вперёд- назад, вперёд-назад, и медленно, медленно, медленно упала на пол; по старинному кафелю разлетелись осколки, потекло красное вино.
Этого было мало. Недостаточно битого стекла и красного пятна (
Бесценная – так он сказал. Бесценный сосуд. Теперь этот сосуд ничего не стоит. Завоевательница, она босиком зашагала к двери, не чувствуя боли в подошвах, пока не заметила, что за ней тянутся кровавые следы. Крохотный осколок красной глины, который она вытащила из подошвы, оставил глубокий порез; наверняка будет шрам. Но Донна небрежно отбросила в сторону этот последний осколок истории.
У графа Маласпино на изгнание нечистой силы ушло времени больше. Возвратившись спустя несколько часов, он услышал от секретаря о поспешном уходе Донны.
– Молодая…