Андрюшкину — отыскать не смог. Великий Вождь свою стрелу в красный цвет покрасил — ни с какой другой не спутаешь!
— Ну, мы пойдем, — сказал Большой Волчий Клык, — а ты ищи стрелу! И помни: я тебя предупреждал!
Совершенно неожиданно Колька нашел стрелу, но… не ту. Это была его стрела, которую он потерял, стреляя по «глухарю». Именно поэтому он вынужден был одолжить стрелу у Андрюшки. Как же она сюда залетела? Все-таки далековато от того места, где тогда стреляли… И ветра вроде бы нет.
Наверно, можно было догнать ребят, сказать, мол, Великий Вождь, я свою стрелу нашел, а твою найду, когда наши состязания закончатся. Но Колька не решился: испугался, что Андрюшка рассердится и исполнит-таки свою угрозу.
Так что Свирепый Вепрь продолжил поиски. И поскольку там, где трава была невысокая и негустая, он уже все осмотрел, пришлось ему подойти ближе к воде. Там кусты кончались и начинался небольшой лужок, вплотную подходивший к озеру. Вот тут-то как раз росла трава, высокая и густая. Найти в ней что-либо было очень трудно. К тому же Колька побаивался змей. Говорили, их в этом году даже под Москвой развелось видимо-невидимо, даже на дачные участки заползают. Правда, насчет того, чтоб в здешних краях змеи водились, ни дедушка с бабушкой, ни местные ребята ничего не рассказывали, но кто знает? Уж больно день сегодня для Кольки «удачный»: ни в одну мишень не попал, две стрелы потерял… Правда, одну уже нашел, но что это за стрела по сравнению со все еще не найденной стрелой Великого Вождя?!
Колька с явным душевным трепетом вошел в высокую траву. Она поначалу доходила ему до колен. Шевеля стебли, Свирепый Вепрь сперва двигался вдоль края луга, надеясь, что ему удастся найти стрелу именно здесь и не придется забираться туда, где трава уже до пояса доходит. Увы, эти надежды не сбылись — пришлось идти дальше.
Змей ему, правда, не встретилось, во всяком случае, он их не увидел. Однако в траве то и дело что-то шуршало, шевелилось, а потому ощущение чего-то страшного, жуткого и таинственного прочно поселилось у Кольки в душе. И это при свете солнышка, белым днем! Причем, как ни старался Колька отогнать от себя этот непонятный страх, никак ему это не удавалось. Хотя чего тут на лугу страшного? Казалось бы, наоборот, от аромата трав и цветов умиротворение должно было наступить, все тревоги улетучиться. Наверно, можно было бы и насчет змей успокоиться — ан нет! Чем дальше Колька заходил в траву, тем больше чего-то боялся. Не того, что не найдет стрелу и получит за это по шее от Андрюшки, и даже не змей, которых, поди-ка, тут и вовсе не водилось, а вообще… неизвестно чего.
Но тут наконец он увидел стрелу. Ее оперение, покрашенное в красный цвет, маячило посреди стеблей метрах в трех от Кольки. Обрадовавшись, Свирепый Вепрь скачками помчался туда, путаясь в траве, но совсем не глядя под ноги. Лишь бы поскорее схватить и вернуться к Великому Вождю!
И вдруг, после очередного скачка, произошло неожиданное: Колькин самодельный мокасин не ощутил опоры. В то же мгновение «индеец» почувствовал, что его переворачивает вниз головой. За какие-то доли секунды Колька успел подумать, что он провалился в яму, неведомо откуда появившуюся посреди густой травы, но это было вовсе не так. Дневной свет мигом померк, а в ушах у Кольки засвистел ветер. Кувыркаясь и теряя сознание от ужаса, Свирепый Вепрь почувствовал, что летит в глубоченную, может быть, бездонную пропасть!!!
Гпава IV
В ПОДЗЕМНОМ МИРЕ
Сознание Колька все-таки потерял. В последний момент он даже подумал, будто вовсе умер, но ошибся.
Вообще-то когда он начал приходить в себя и пошевелился, то с превеликой радостью и удивлением обнаружил, что не только шею себе не свернул и руки-ноги не переломал, но даже вовсе не ушибся. А ведь, как ему показалось, он падал несколько секунд, минимум пять, стало быть, согласно законам физики должен был метров пятьдесят пролететь! То есть с ним должно было произойти то, что происходит с человеком, упавшим, эдак, с двадцатого этажа. Ясно, что шансов остаться в живых у такого несчастного нет ровным счетом никаких. Ну уж, во всяком случае, остаться целым и невредимым — точно.
Тем не менее у Кольки ничего не болело, руки-ноги двигались, пальцы шевелились, а глаза моргали. Правда, ничего не видели. Но это происходило не оттого, что глаза как-то пострадали, а просто потому, что Кольку окружала жуткая, совершенно непроглядная тьма.
Вот это обстоятельство удивило его еще больше. Все-таки даже если ему не померещилось и он провалился в пропасть глубиной полста метров, то дневной свет должен доходить и сюда. Конечно, не очень яркий, но так или иначе, задрав голову, Колька должен был увидеть хотя бы кусочек неба.
Голову Колька задрал, но ничего, кроме все той же темени, не увидел. Как так может быть? Он ведь еще ни одного шага в сторону не сделал, сидел на том самом месте, где пришел в себя. Стало быть, над головой у него должна быть та самая дыра, яма или колодец, через которую он сюда провалился. А ее не было.
Конечно, могло получиться так, что Колька, провалившись в колодец, обрушил его земляные стенки, и этот колодец попросту завалило. Но тогда, наверно, и Кольку бы засыпало, однако даже проведя ладонью по голове, он никакой земли на волосах не обнаружил. То есть его не только не засыпало, но даже не обсыпало песчинками.
Поднявшись на ноги и вытянув руки вверх, Колька дотронулся до потолка. Точнее, до полукруглого свода, сложенного из гладко отесанных камней. Не отрывая ладоней от камней, Колька сделал несколько шагов в одну сторону, потом в другую. Оказалось, что он при этом прошелся поперек довольно узкого и низкого туннеля, диаметром меньше двух метров. Тогда Колька, по-прежнему касаясь пальцами потолка, немного прошелся вдоль туннеля. Пару шагов в одном направлении сделал, вернулся, сделал еще пару шагов в противоположном… Нет, никакого колодца в каменном своде не было. И никакого люка, который мог бы закрыться после того, как Колька через него пролетел, — тоже. Сплошной твердый свод, прочно и точно пригнанные друг к другу камни — и ничего больше.
Поначалу Кольке не было холодно. Все-таки он еще минуту назад разгуливал под жарким полуденным солнцем. Однако с каждой секундой ему становилось все холоднее и холоднее, по туннелю гулял сквозняк, и камни вытягивали из Кольки тепло. И чем холоднее становилось Свирепому Вепрю, тем больше его охватывал ужас.
Как же он сюда попал? Ведь он четко помнил, что куда-то провалился и летел сверху вниз. И с места не сходил, это точно, значит, колодец должен был быть над головой, а его нет… Но еще больше Кольке хотелось понять, как отсюда выбраться. Конечно, то, что по туннелю гулял сквозняк, немного обнадеживало. По меньшей мере, это значило, что какой-то выход на свежий воздух отсюда есть. Только вот где? Сквозняк тянул то с одной стороны, то с другой. Однако из этого еще не следовало, что выходы на поверхность имеются на обоих концах туннеля. Задувать могло и с одной стороны, а потом воздух, ударившись о стену в тупике, шел в обратном направлении. Так что вместо выхода можно упереться в тупик… И неизвестно, хватит ли сил на обратный путь. Кто его знает, какая длина у этого туннеля?
И все-таки Колька решился идти. Потому что просто так стоять — бессмысленное дело. Опять же на ходу все-таки можно согреться, а то его уже колотун бить начал.
В общем, Колька, преодолевая страх, двинулся вперед, касаясь пальцами холодной стены. Шел он медленно и осторожно, потому что не видел ровным счетом ничего. Даже кончик собственного носа не мог разглядеть! А ведь кто его знает, что здесь, в этой тьме, скрыто? Может, тут в полу еще какой-то колодец устроен, и Колька провалится еще глубже, да так, что уж вовек не выберется! Могло быть и так, что где-то впереди — стена. Пойдешь быстро — и тюкнешься об нее головой, да так, что лоб расшибешь.
Так что Колька навряд ли проходил больше, чем десять метров в минуту. Впрочем, даже если б у него имелись часы, он все равно не смог бы в такой тьме разглядеть, сколько времени прошло. Шел да шел, изредка шмыгая носом. То ли от расстройства, то ли от холода.
Правда, он чуть-чуть согрелся, и дрожь унялась, но сказать, что ходьба Кольку успокоила, значило бы погрешить против истины. Наоборот, он хоть и шел в одном направлении, но все время сомневался и
