– Увы, повод не столь счастливый, как на нашей последней встрече? – сказал Министр Благоденствия.
– О, я не знаю, – сказал Майлз Он наслаждался поездкой.
– Трагедия Замка Маунтджой была тяжелой утратой для дела пенологии.
– Но великое дело Реабилитации будет продолжаться, – сказала отвратительная особа.
– Больший Маунтджой восстанет из его пепла, – сказал Министр.
– Жизни тех благородных преступников не пропали даром.
– Память о них будет вдохновлять нас.
– Да, – сказал Майлз. – Я слышал передачу.
– Точно, – сказал Министр. – Именно так. Тогда ты, вероятно, оценишь, какую перемену этот случай делает в твоем положении. Вместо первого, как мы надеялись, успеха из длинной серии, ты – наш единственный. Не преувеличивая, можно сказать, что будущее пенологии в твоих руках. Само разрушение Замка Маунтджой было просто задержкой. Конечно печально, но это можно выставить как родовые муки великого движения. Но есть и темные стороны. Кажется, я говорил тебе, что наш великий эксперимент проводился при внушительной оппозиции. Теперь – это конфиденциально – оппозиция стала болтливой и неразборчивой в средствах. Конечно, шушукаются, что пожар был не случайностью, а делом тех самых людей, которых мы стараемся обслуживать. Эту кампанию надо подавить.
– Они не справятся с нами так легко, как им кажется, – сказал Министр Отдыха и Культуры. – Мы, старые псы, знаем пару-тройку трюков.
– Именно. Контрпропаганда. Ты – наш Экспонат «А». Неоспоримое доказательство триумфа нашей системы, мои коллеги уже написали твою речь. Тебя будет сопровождать мисс Флауэр, она покажет и пояснит макет нового Маунтджоя. Пожалуйста, мисс Флауэр, макет.
Пока они говорили, Майлз все время видел неуклюжий покрытый предмет на столе у окна. Теперь, когда мисс Флауэр открыла его, Майлз глянул с испугом. Предмет оказался знакомым стандартным ящиком, поставленным на-попа.
– Спешная работа, – сказал Министр Благоденствия. – Для турне вам дадут что-нибудь поизящнее.
Майлз глазел на ящик.
Ящик вписывался. Он точно вставал на место в пустоте его разума, удовлетворяя все потребности, к которым он был подготовлен своим воспитанием. Кондиционная личность признала свое настоящее предопределенное окружение; сады Маунтджоя, потрескавшиеся фарфоровые безделушки Клары и окутывающая ее борода были трофеями уходящего сна.
Современный Человек был в своей стихии.
– Есть еще один вопрос, – продолжал Министр Благоденствия. – Личный, но не такой неуместный, как может показаться. У тебя есть привязанность в Городе Спутник? Твое досье подтверждает это.
– Какие-нибудь проблемы из-за женщины, – объяснил Министр Отдыха и Культуры.
– О, да, – сказал Майлз. – Много проблем. Но все уже кончено.
– Видишь ли, совершенная реабилитация, полное гражданство должны включать в себя брачный союз.
– Этого не было, – сказал Майлз.
– Это надо исправить.
– Народу нравится, когда парень женат, – сказал Министр Отдыха и Культуры. – С парой детишек.
– Сейчас не до них, – сказал министр Благоденствия. – Но мы думаем, что психологически ты будешь более привлекательным, стоя рядом с женой. Мисс Флауэр вполне подходит.
– Внешность обманчива, – сказал Министр Отдыха и Культуры.
– Итак, если у тебя нет другого варианта…
– Никого, – сказал Майлз.
– Сказано Сиротой. Я предвижу чудесную карьеру для вас обоих.
– Когда мы сможем развестись?
– Ну-ну, Пластик. Не надо заглядывать так далеко вперед. Не спешите. Вы уже получили необходимый отпуск у своего директора мисс Флауэр?
– Да, Министр.
– Тогда идите оба, и да будет Государство с вами.
В совершенном душевном покое Майлз проследовал за мисс Флауэр в кабинет Регистратора.
Потом настроение изменилось.
Во время церемонии Майлзу было не по себе, и он нервно играл чем-то маленьким и тяжелым в своем кармане. Это была его зажигалка, весьма ненадежный прибор. Он нажал на спуск, и вдруг мгновенно вырвался огонек – желанный, любящий, добрый.
