— На войне как на войне! Я не сержусь, если вы об этом. Я объявил «Знамени» войну. А на войне без ран не обойтись.
— Вы и к скачкам так же относитесь? — с любопытством спросил он. — И вообще к жизни?
— Я об этом как-то не думал. Но, видимо, да.
— Все равно извините… — сказал он. — Я просто не представлял себе, как это выглядит. Джей Эрскин принес эту штуку… Он сказал, что стоит пару раз пустить ее в ход, и вы будете как шелковый. Наверно, Нестор тоже не подозревал, как это ужасно.
— Ну да, конечно, — сухо сказал я. — И все же он это одобрил.
— Это потому, что вы не испугались всех его угроз, — объяснил лорд Вонли с проблеском искренности. Он действительно хотел, чтобы я понял и, возможно, даже простил его.
— Это насчет того, что он упрячет меня в тюрьму?
Он кивнул.
— Сэм Леггат предупреждал его, что вы очень умны… что попытка подстроить вам ловушку может обернуться против них, что «Знамя» и сам Нестор могут нарваться на крупные неприятности… Дэвид Морс, их юрист, был того же мнения. Это мне Сэм Леггат сказал. Но вы должны понять Нестора. Он не любит, когда ему противоречат. Он сказал, что не позволит, чтобы какой-то… э-э… какой-то жокей взял над ним верх.
«Фрагмент опущен», — подумал я с улыбкой.
— Они не знали, на чем вас поймать, — продолжал он. — Нестор начал нервничать…
— И поставил «жучок» на мой телефон?
— Э-э… да.
— Хм, — сказал я. — Так Мейнард Аллардек пытается завладеть «Глашатаем»?
Лорд Вонли поморгал.
— Э-э… — сказал он. Потом пришел в себя. — Как вы догадались?
— Похоже на то. Иначе зачем ему понадобилась половина акций Хью? Я так и подумал, что это он стоит за всем этим.
Лорд Вонли кивнул.
— Компания… Но за ней стоит Аллардек. Когда Хью мне во всем признался, я поручил своим людям раскопать все, что известно об Аллардеке. Просто порыться в грязном белье. Я до тех пор и не подозревал, что он владелец компании. Его имя никогда не всплывало. Я знал только, что та же самая компания год назад едва не захватила «Знамя». Во всяком случае, попытки были очень агрессивные. Нестору Полгейту пришлось потратить целое состояние, чтобы откупить их долю. Куда больше, чем стоили эти акции на самом деле.
«Вот так так!» — подумал я.
— И когда вы обнаружили, что ваш главный враг — Мейнард, и вспомнили, что лишь недавно давали ему рекомендацию, вы подумали, что, по крайней мере, заставите его поплатиться за содеянное, и мимоходом попросили Полгейта начать кампанию в «Знамени»?
— Нестор сказал, что он возьмется за это с радостью, если это тот самый Аллардек, который попортил столько крови ему.
— И вы даже не подумали о том, на что вы обрекаете Бобби?
— Эрскин обнаружил, что поставить «жучок» на телефон Аллардека он не может. Решили взяться за сына.
— Вот сволочи!
— Н-ну… да, пожалуй…
— И еще развозили номера всем поставщикам Бобби!
Лорд Вонли не стал особенно извиняться, просто сказал:
— Нестор говорил, что тогда эта история наделает больше шуму. Собственно, ведь так оно и вышло?
Мы вышли из гостиной в прихожую. Лорд Вонли сам сообщил мне то, о чем я хотел спросить: на чем был основан их союз с Полгейтом. На общей ненависти к Мейнарду.
— Вы воспользуетесь этим фильмом, чтобы помешать планам Мейнарда? — спросил я. Он покосился на меня.
— Но ведь это шантаж… — вкрадчиво заметил он.
— Разумеется.
— Пятьдесят тысяч фунтов! — сказал он. — Да за такое сокровище это же не деньги!
Мы вошли в кухню и снова остановились.
— «Глашатай» — уже третья газета, у которой были проблемы с компанией Аллардека, — сказал лорд Вонли. — Одна за другой… он не успокоится, пока не приобретет какую-нибудь газету в личную собственность.
— Он одержимый, — сказал я. — И к тому же он всю жизнь хотел властвовать, хотел, чтобы перед ним ползали на брюхе. Хотел стать лордом.
У лорда Вонли отвисла челюсть. Я рассказал ему про деда и про девятилетнего Мейнарда.
— И он не переменился, — сказал я. — Он до сих пор хочет того же.
Сперва «сэр Мейнард», потом «лорд Мейнард». Но вы не беспокойтесь, это ему не светит. Я отправил копию фильма тому же человеку, которому ваша благотворительная организация посылала письмо с рекомендацией.
Лорд Вонли был ошарашен.
— Откуда… откуда вы знаете про письмо?
— Я его видел, — сказал я. — Мне показали. Я хотел знать, кому может быть известно, что Мейнард добивается рыцарского титула, и мне показали это письмо с вашей подписью.
Лорд Вонли покачал головой, видимо поражаясь причудливости жизни. Мы прошли через кухню и вышли на улицу. Было холодно. Во дворе горели фонари.
Часть денников была открыта, и там возились конюхи. Привычная картина, вечер в конюшнях…
— А почему вы пытались помешать мне поговорить с Хью? — спросил я.
— Я был не прав. Теперь-то я это понимаю. Но тогда… Вы ведь требовали от Нестора огромной компенсации. Он хотел одного — отобрать у вас «жучок» и заткнуть вам рот. — Лорд Вонли развел руками. — Видите ли, никто ведь не предполагал, что вы можете сделать то, что сделали. В смысле, когда речь шла только о том, чтобы очернить Мейнарда в глазах общественности, никто не мог предвидеть… Никто даже не знал о вашем существовании и уж тем более не учитывал, как вы можете повлиять на ход игры. Никто не знал, что вы станете защищать своего зятя, что вы окажетесь… таким.
Мы подошли к машине, где уже ждали Полгейт и Эрскин — темные силуэты за стеклом.
— На вашем месте, — посоветовал я, — я бы узнал, не самому ли Мейнарду принадлежат те букмекеры, у которых делал ставки Хью. И если да, то пригрозил бы ему подать в суд за мошенничество и отвоевал долю Хью.
Мы остановились в нескольких шагах от машины.
— Вы великодушный человек, — сказал лорд Вонли.
Мы стояли лицом к лицу, не зная, пожать друг другу руки или не стоит.
— Хью не мог устоять перед Мейнардом.
— Я знаю.
Лорд Вонли помолчал.
— Я позволю ему вернуться домой.
Он пристально смотрел на меня, видимо занятый теми же мыслями, что и я: протянуть руку или не стоит? Быть может, он этого и не хотел, но ведь все же именно он начал кампанию, от которой пострадал Бобби. Но, с другой стороны, в конечном счете Бобби немало от этого выиграл. Не было бы счастья…
Я подумал, что если он протянет мне руку, я ее пожму.
Он неуверенно протянул руку. Я коротко пожал ее — это был знак, что отныне между нами заключен мир.
— Увидимся на скачках! — сказал я.
Когда они уехали, я пошел разыскал под окном гостиной пистолет и электрошок и, сунув их в
