— Нет? — уточнил Похититель Имён.
Она замотала головой.
— Я думаю, вы на самом деле ничего не можете мне сделать. Это все, — она обвила глазами столовую, — мираж. Это… это сон, который вы для меня создали.
— Какая догадливая девочка, — похвалил её Похититель Имён, промокнув жвала салфеткой. — Но кто тебе сказал, что ты, будучи во сне, не можешь пострадать? Напротив. Ты можешь остаться здесь навсегда. А поскольку ты не умеешь управлять снами, та твоя часть, которая осталась в Кельрионе, ходит по замку как сомнамбула. Как ты думаешь. что произойдёт, если твоё тело в то время, пока ты находишься здесь, выйдет в окно?
— Я вообще не буду больше двигаться. — Эльга обняла колени руками. — Я подожду, пока не вернётся Уилар. Он меня разбудит, а вас… а вас… я даже не знаю, что он с вами сделает!
— Хм, — сказал Похититель Имён, внимательно посмотрев на пленницу. — Сдаётся мне, деточка, что ты не учла одной вещи.
— Какой же?
— Я могу заставить тебя двигаться.
И столовая перевернулась набок. Столы, стулья, блюда и канделябры — все полетело туда, где теперь был низ. Эльга попыталась уцепиться за стену, но ей этого, конечно, не позволили сделать. Столовую встряхнуло, как будто бы это была бутылка в руках пьяницы, тщетно пытающегося вытрясти из неё последние капли. Эльга полетела вниз, ударилась обо что-то, попыталась за что-то зацепиться — и упала на пол посреди коридора. На неё легла чья-то тень. Эльга подняла голову. Похититель Имён покачал головой.
— Вам не удастся меня запугать, — ощущая во рту собственную кровь, прошептала она. Она сказала это прежде всего для того, чтобы убедить саму себя.
— Ты так думаешь? — В руке Похитителя Имён возник длинный зазубренный нож с пятнами крови. — Откуда ты знаешь, что не удастся? Ведь я ещё даже не пытался. Неужели так сложно повторить несколько простых слов? А может быть, ты плохо слышишь? Давай почистим твои ушки?.. С какого начнём? С правого или с левого? Какое тебе не жалко?.. Эй, ты что?.. Не слышишь меня? Куда ты смотришь?.. Дядя сейчас рассердится…
Эльга и в самом деле не слышала последние слова Похитителя Имён — она смотрела на то, что происходит за его спиной. Часть стены под самым потолком вздулась, превратилась в уродливый нелепый шар, похожий на оболочку, внутри которой шевелилось и росло какое-то существо. Пуповина, связывавшая шар со стеной, становилась все тоньше и тоньше, в конце концов она лопнула, и в тот же самый момент уродливый каменный бес, проткнув оболочку, упал на Похитителя Имён. Тот мгновенно позабыл про Эльгу. Истошно завизжав, он развернулся и принялся кромсать ножом тело старого беса, а тот ещё больше раскрыл свою чудовищную, ужасающую пасть и вцепился в существо, не имеющее ни души, ни тела — в существо, для охоты на которых он и был натаскан Йонганом Шабрезом во времена, когда граф сам был ещё человеком. Это была его законная добыча, и он не собирался её упускать.
Похититель Имён визжал и вертелся, пытаясь вырваться из хватки старого цепного пса, но тот продолжал методично кромсать врага своими необъятными челюстями. Личина Похитителя Имён текла, как вода он пытался принять какой-нибудь другой, более соответствующий схватке облик, но он не успевал. Каменный бес напал слишком неожиданно и успел за считанные секунды нанести врагу обширные повреждения. Главное же оружие Похитителя Имён — сны и имена оставалось бесполезным. Бесы не видели снов, а свои имена хранили у себя во рту… по крайней мере, так поступали наиболее разумные и выдрессированные из них, а данный экземпляр, без всякого сомнения, был одним из патриархов их угасающего вида. В общем, через несколько минут от Похитителя Имён остались только какие-то обрывки одежды, ошмётки мяса и разбрызганная по стенам кровь. Проглотив последнюю кость, бес оглушительно рыгнул, поднял голову и посмотрел на Эльгу. Его глубоко посаженные глаза горели двумя безумными угольками. Толстых и кривых зубов было так много, что они даже не помещались во рту — несмотря на то что рот у беса был шире головы, а голова по своим размерам превосходила туловище.
Не отрывая горящих глаз от Эльги, бес оскалился и зарычал.
— Хороший пёсик… — Медленно-медленно отступая, побелевшими губами прошептала девушка. — В смысле — хороший бесик…
Бес оглушительно заревел. Неизвестно, чем бы закончилось их общение, если бы что-то не сдвинулось в окружающем Эльгу мире. Устрашающая демоническая фигура смазалась, коридор стал чуть другим… потемнел, кровь на стенах исчезла. Эльга моргнула. Коридор был пуст. Ещё несколько мгновений ей казалось, что она видит какое-то дрожание воздуха в том месте, где это ужасное, отвратительное существо спасло ей жизнь — но потом погасло и это последнее колебание, и она поняла, что снова стоит в замке совсем одна. Открыв дверь, она вернулась в свою комнату. Кровать была цела. Значит, она проснулась? Это Кельрион? Тут Эльга вспомнила, что замок Шабрезов не находится в Кельрионе. Тогда что это? Реальность? Или ещё один сон? Но ведь и Кельрион — это тоже сон.
«Если это миры, — подумала Эльга, — то между ними должна быть какая-то граница. Но между снами её может и не быть… Может быть, иногда один сон просто переходит в другой и наоборот…»
Она закрыла дверь и легла в кровать. Похититель Имён мёртв, и она может спать сколько угодно. Во всяком случае, до тех пор пока не вернётся Уилар…
…Она так и не смогла заснуть.
Прошло немало времени, прежде чем она поняла, что в комнате она находится не одна. Похититель Имён пугал её разными человеческими страхами — высотой, болью, бессилием, но сейчас рядом находилось то, по сравнению с чем и Похититель Имён, и растерзавший его бес были не более чем шутами, мальчиками на побегушках. Свечи вдруг начали чадить, волшебный огонь потух, и тьма — та самая тьма, которая так долго играла с Эльгой, как кошка с мышкой, заполнила старую башню.
Эльга ощутила невыносимое давление, ужас, она стала задыхаться. Она смотрела во тьму, но не видела ничего; тьма в ответ смотрела на неё и видела её всю, целиком, со всеми её слабостями и страхами. Этому давлению невозможно было сопротивляться, Эльга отступала все глубже, закрывалась в себе, пытаясь сохранить хоть что-то, но тьма шествовала за ней по пятам.
— Беги отсюда, — прошептала тьма. Эльга отчаянно замотала головой. Она понимала, что сейчас её раздавят и разорвут на части. Но пока этого ещё не произошло, она не уйдёт. Потом, когда её раздавят может быть. Но не сейчас. Она не помнила, почему должна оставаться в этом замке, тьма почти поглотила её разум… Она помнила только, что это очень важно.
— Кому ты хочешь помочь? — Голос был жуток — очень низкий, на пределе слышимости, гулкий шёпот. — Уилар спас тебя для того, чтобы принести в жертву. Ты знала это всегда. Он отнимет твою жизнь, выпьет твой Дар. Для чего ещё ему понадобилось приводить тебя в это место?
— Не знаю… — прошептала Эльга.
— Нет. Знаешь.
— Он… — Она остановилась. Что она могла сказать? Что он любит её? Это даже не смешно. Что он её друг? Это явная ложь. Что она ценна для него, хотя и не понимает почему? Но ведь силу и себя самого он ценит куда выше. Она искала — и не находила ничего, что могло бы защитить, закрыть её от тьмы.
— Он… — Эльга запнулась, а потом произнесла ту единственную, жалкую и смехотворную причину, которую она смогла отыскать:
— Иногда он… относится ко мне… почти как к дочери.
Темнота рассмеялась.
— Как к дочери? — повторила она. — У него уже была дочь. Она прожила всего четыре дня. А потом он убил её.
— Нет!.. Я не верю…
— Ты знаешь, что это правда. Тебе ведь не нужен Советник, чтобы знать. Он убил свою дочь на четвёртый день, потому, что четыре — это то же самое, что и тринадцать. Ему нужна была особенная душа — такая, в которой заключался бы Дар, сродный его собственному. Ему хотелось сделать необыкновенный, удивительный Предмет Силы. Но ему, конечно, было жаль расходовать на такую вещь свою собственную душу. И он заплатил женщине, зачал ребёнка и заботился о матери, пока она вынашивала его дочь. И когда ребёнок родился, он убил свою дочь для того, чтобы использовать её душу. Это был очень сложный обряд,
