каким-то образом выскользнула из его потных пальцев, и нож, крутясь, вращаясь, сверкая в лучах полуденного солнца, забыл о живой изгороди, превращаясь в орудие уничтожения, наметив себе цель — насмешливое лицо ребенка.
— Ведьмин сын. Твоя мать убила твоего отца, и Господь…
Нож ударил Тимми Купера острым краем лезвия, со всей силы, угодив на тонкую шею, которая оказалась ничтожной преградой на его пути и не смогла задержать его полет. Это произошло так стремительно, но Джоби Тэррэту казалось, будто нож падал очень медленно. Гильотина, нашедшая цель, обезглавливающая с бесстрастной исправностью.
Голова мальчика поднялась, губы его все еще беззвучно шевелились, произнося насмешливые слова; к счастью, он не успел понять, что произошло. Голова словно повисла над бьющей алой струей фонтана, будто пластмассовый шар на струе воды в тире парка аттракционов. Тело Тимми напряглось, но он упал не сразу; рука его поднялась, палец обличающе указал на Джоби. Она убила, а теперь ты убил, колдун!
Медленно окровавленный труп опустился на землю, голова отвалилась, покатилась, остановилась в метре от Джоби, уставившись на него. Она смеялась, издевалась над ним. Видишь, что ты натворил, колдун?
Внезапно все вокруг бешено завертелось. Кровь все еще хлестала из обрубленной шеи, лилась дюжиной ручейков, собираясь в алое озеро, наполняя выбоину на дороге. Потом раздались визги и крики.
В голове у Джоби все закрутилось, та замедленная пленка теперь превратилась в расплывчатое пятно. Все лица были повернуты к нему, на них был написан ужас, они были искажены злобой. Они кричали, обвиняли его:
— Ты убил его, колдун, потому что он сказал правду!
Элли Гуд плакал, мальчик, которому бы следовало бежать прочь отсюда, вопя от ужаса, внезапно повзрослел, наклонясь над мертвым телом. Нет, это невозможно, ты не умер, Тимми. Встань и скажи нам, что ты жив. Прошу тебя! И Салли Энн, уставившись зелеными глазами на Джоби, говорила ему непонятные слова. Это был несчастный случай, нож просто выскользнул. Никто не вправе обвинять тебя. Но они будут обвинять. О Боже, будут! Я буду с тобой, Джоби.
Оцепенев, Джоби Тэррэт схватился за изгородь, чтобы не упасть, не обращая внимания на острые шипы, напоминая ободранное чучело, не в состоянии сдвинуться с места. Все остальные отпрянули от него, кроме Салли Энн и Элли, бросились бежать, вопя, их крики ужаса эхом отдавались в горах.
— Произошло убийство! Ведьмин сын убил Тимми Купера!
Прошло несколько часов, а, может быть, минут — сознание Джоби опять шутило с ним шутки. Элли пытался пристроить голову мертвого мальчика к отрубленной шее. Вот так, все будет хорошо, он сейчас оживет, и они не смогут обвинить тебя, Джоби. Нет, он мертв, он никогда не встанет.
Салли Энн стояла рядом с Джоби, схватив его за руку, от чего по его телу как будто пробегал слабый электрический ток, словно от отработанного аккумулятора. Ты не виноват, Джоби, это был несчастный случай. Будь со мной, и все обойдется.
Ее глаза смотрели в его глаза, проникали в них, успокаивали, ослабляли ощущение реальности, словно обезболивающее средство. То, что жило в чулане, тоже так делало, Салли Энн. Оно вышло из чулана в ту ночь, когда умерла моя мать. Ты говоришь глупости, Джоби. Нет, это правда, оно всегда там жило… может быть, и сейчас оно там, а теперь, когда оно убило, оно вернулось туда…
Ее глаза неотрывно смотрели на него, и внезапно ему стало жутко: если бы он мог, он бы бросился бежать. Затем его вдруг охватило странное чувство покоя, как будто Салли Энн была его защитницей. Не тревожься, Джоби, это был несчастный случай, ты не виноват.
Несколько мгновений покоя, он почти задремал; потом его вновь охватила паника, страх вернулся, его насквозь пронзил вой сирены приближающейся полицейской машины.
И Джоби Тэррэт понял, что все произошло на самом деле, что Тимми Купер погиб от его руки.
Глава 2
— Нечего тебе было крутиться среди деревенских парней. — Эми Моррис взглянула в зеркало, висевшее над столом в просторной кухне фермерского дома, заметила, что в ее коротких темных волосах снова появилась седина. Пора ей опять краситься, но на этой неделе нет времени. В свои сорок четыре года она вздрагивала при мысли о среднем возрасте. В джинсах в обтяжку, однако, у нее еще довольно тонкая талия, а груди еще упругие, вызывают восхищенные взгляды проходящих мимо мужчин, когда она бывает в городе по пятницам. Нет, она не собирается распускаться, это она твердо решила. Щеки ее слегка горели, обозначив веснушки, но это потому, что она сердилась. — Слышишь меня, Сал?
— Слышу, мама. — Девушка, стоящая у раковины, презрительно фыркнула, ее напрягшееся стройное тело также выражало злость. — Ты забываешь, что мне скоро шестнадцать, и если мне хочется прогуляться в деревню, я не нарушаю никаких правил, я уже не в колледже Хайэм.
Эми удержалась от резких слов. Она ничего не добьется, обостряя этот вопрос, разжигать бунтарство дочери не стоит. Клифф уже позавтракал и отправился к своим драгоценным курам, все мечтает о полиненасыщенном яйце, которое мгновенно завоюет рынок. Когда дело касалось семейных проблем, он предпочитал не вмешиваться — так было все последние двадцать лет. И Эми не намеревалась сохранять свою привлекательность только ради него.
— Если бы ты тогда не пошла в деревню, Сал, ты бы не увидела эту ужасную… — она не могла подобрать нужное слово. «Кровавая баня» — слишком сильно сказано, так об этом случае писали газеты, прямо-таки упиваясь кровавым случаем на ферме, точно так же, как когда бык забодал Артура Тэррэта. Она сглотнула, почувствовала кислый вкус во рту.
— Мама, со мной все в полном порядке, — Салли Энн повернулась к ней, подбоченившись, с вызовом глядя на мать. — Я вовсе не шокирована до безумия тем, что случилось, у меня не будет нервного припадка. Произошел несчастный случай, но ведь по всей стране каждый день на фермах происходят несчастные случай. Да вот только на прошлой неделе какой-то парень попал под пресс и…
— Салли! — Эми Моррис сильно побледнела. — Послушай, я только пытаюсь тебе объяснить, что деревенские парни — не подходящая компания для…
— Для дочки фермера! — Салли Энн презрительно скривила нижнюю губу. — Мама, да ты настоящий сноб, и я могу лишь придти к выводу, что ты говоришь о Джоби Тэррэте.
— Он хороший парень, — Эми пошла на попятную. — Ему просто не повезло с воспитанием, вот и все. Ведь тот факт, что родители его были оба убиты в течение недели, не мог не сказаться на нем, а теперь еще… это.
— Он, кстати, работал в это время на нас. — Салли Энн почувствовала, что внезапно одержала верх в разговоре, и она была намерена воспользоваться этим. — Точно так же, как его отец работал на нас, когда был убит. Это нам следует беспокоиться о том, что думают в деревне. Мы приносим несчастье.
— Глупости. — И все же Эми отвела взгляд, а ее пальцы, зажегшие спичку и поднесшие ее к сигарете, чуть дрожали. — Я не собираюсь долго распространяться на эту тему, хочу лишь сказать, что твой отец и я хотели бы, чтобы у тебя был постоянный парень, когда придет время, приличный. — О Боже, старая лицемерка, это же самое говорила тебе твоя мать, и посмотри на себя теперь. У тебя нет супружеской жизни, живешь здесь лишь по договоренности.
— И с чего это ты решила, что мне нравится Джоби? — Зеленые глаза буравили ее сквозь облако табачного дыма, требуя прямого ответа на прямой вопрос.
— Я… я не сказала… что тебе нравится Джоби, я просто подумала, что…
— Знаешь, мама, не придавай слишком большого значения своим подозрениям. — Салли Энн повесила кухонное полотенце на сушилку. — И перестань смотреться в зеркало каждые пять минут, а то еще увидишь что-нибудь нежелательное!
Салли Энн отвернулась, хлопнула за собой дверью, пошла во двор. На глаза Эми Моррис набежали слезы; может быть, их защипало от табачного дыма, сказала она себе. Она затянулась сигаретой, попыталась взять себя в руки, снова виновато взглянула в зеркало. Сегодня вечером она поедет в город,
