Тина схватила халат и ночную сорочку и молча проследовала мимо Майка в ванную.
Она заперла дверь, прислонилась к ней спиной и несколько минут стояла, тяжело дыша. Подумать только, какая бурная реакция на полуобнаженное мужское тело!
Сполоснувшись под душем, Тина накинула ночную сорочку, а поверх нее — кремовый атласный халат. Выйдя из ванной, она обнаружила Майка лежащим на кушетке с натянутой до пояса простыней. Торс его по-прежнему оставался обнаженным.
Хотя бы ради приличия прикрылся! — захотелось крикнуть ей.
— Очень эротичный халатик, — негромко заметил Майк.
Тина шагнула к широкой кровати.
— Я одеваюсь не для того, чтобы привлекать твое внимание.
— Правильно, меня больше привлекает раздевание.
— Прости, но и этого я делать не собираюсь. — Она выключила свет, затем сбросила халат и забралась под простыню. Немного полежала, глядя через иллюминатор на усыпанное звездами небо и прислушиваясь к плеску воды, потом произнесла:
— Майк?
— Да?
— Мне не верится, что ты в самом деле смирился с правилом…
— Ты имеешь в виду?..
— Да. Не прикасаться ко мне в этой каюте.
— Тебя это как будто удивляет, — заметил Майк.
— Скорее настораживает.
— Я дал обещание и намерен его придерживаться. Хотя мне чертовски жаль, что мы не используем все возможности такой шикарной кровати. — Майк картинно вздохнул. — Однако правило есть правило.
— Надеюсь, ты понимаешь, что оно распространяется на все помещения каюты? Потому что завтра я намерена подольше понежиться в ванне.
— Обнаженная?
— А разве есть иной способ?
— И ты будешь лежать одна?
— По-моему, я ясно сказала.
— И я не смогу даже пальцем тебя коснуться!
— Вот именно.
Наступила продолжительная тишина. Тина решила, что Майк уснул, но вскоре в темноте вновь прозвучал его голос:
— Что ж, если я не имею права до тебя дотрагиваться, может, ты сама сделаешь это для меня?
Тина замерла.
— Что?!
— Сожми свою грудь, — негромко попросил Майк. — И расскажи, что почувствуешь.
— Что?!
— Хочешь, чтобы я повторил?
— Нет!
— Ну, не желаешь, не нужно, — снова вздохнул Майк. — Я и так прекрасно помню, как приятно прикасаться к твоей груди.
— Майк…
— И еще я никогда не забуду, как не мог попасть ключом в замочную скважину номера шеффилдской гостиницы, потому что ты торопила меня.
Тина смутилась, вспомнив, как умоляла тогда Майка поскорее открыть дверь. Потому что, несмотря на вспышку сильнейшего желания, понимала: нехорошо будет, если она примется раздевать Майка прямо в коридоре.
— И когда мы наконец вошли, я сразу стал целовать тебя. А потом просунул руку под плащи блузку и впервые прикоснулся к груди. Это было божественно! Я подумал, что умер и попал в рай.
Тине следовало бы велеть Майку прекратить подобные разговоры, однако что-то помешало ей сделать это.
— Я тогда весь день мечтал оказаться с тобой наедине и покрыть поцелуями тебя всю, всю… И, когда эта надежда осуществилась, тебе понравились мои ласки!
Она не могла с этим спорить. Никогда еще ей не доводилось испытывать столь сильного желания, как в тот день.
— Скажи, — шепнул Майк, — твои соски сейчас отвердели? — Тина вздрогнула.
— Потрогай их, — попросил Майк.
Это безумие! Неужели он в самом деле надеется, что…
— Ведь здесь темно — напомнил Майк. — Вдобавок ты под простыней. Я никогда не узнаю, прикасалась ты к себе или нет. — Он помолчал. — Но не сомневайся, что я живо представлю себе это.
Слова Майка покалывали Тину, словно тончайшие иголочки. Ей бы смутиться или обидеться, но нет — в эту минуту она испытывала… приятное возбуждение, Майк хитер. Он попытался заставить Тину захотеть его. И уловка сработала!
Медленно, стараясь не шуршать, Тина переместила руки под простыней. Затем, легонько сжав грудь, принялась теребить большими пальцами соски.
— Твердые?
Да! Короткое слово так явственно прозвучало в мозгу Тины, будто она произнесла его вслух.
— Не останавливайся, — прошептал Майк. Его хрипловатый голос действовал на Тину гипнотически.
Какое-то сумасшествие… Лежать а одном помещении с Майком и заниматься такими вещами! О чем она думает?
А думала Тина о том, что за последние месяцы ни разу не чувствовала себя такой разгоряченной. За последние четыре месяца, если быть точной.
— Закрой глаза, — прошептал Майк. Она повиновалась.
— А сейчас представь, что это я ласкаю тебя. — Не успел Майк это произнести, как Тину подхватила жаркая волна. Она живо вспомнила ночь в шеффилдской гостинице. То, как ритмично двигалась, оседлав бедра Майка, зажмурившись и полностью отдавшись наплыву волшебных ощущений. Сам Майк в это время беспрестанно ласкал большими пальцами ее напряженно сжавшиеся соски.
Возникший в мозгу образ был настолько ярок, что Тина как наяву ощутила прикосновения рук Майка; она слышала его тяжелое дыхание и лихорадочно думала о том, что никогда не испытывала такого чувственного восторга.
— Вспомни, что ты чувствовала, когда я прикасался к тебе. Считай, что сейчас не ты, а я ласкаю тебя. Представила?
Сердце гулко стучало в груди Тины. Она надеялась, что Майк не слышит ее учащенного дыхания.
— Тебе хорошо?
Да. Тина настолько распалилась, что ей захотелось откинуть простыню и улечься рядом с Майком. Вернее, под него.
— Ты уже влажная? — Тина вновь вздрогнула.
— Скажи! Я хочу знать.
Ей захотелось зажать уши руками, чтобы не слышать этого вкрадчивого голоса.
— Если бы мне было позволено, я бы сам это выяснил, — прошептал Майк. — Но проклятое правило запрещает! А ты можешь трогать себя сколько угодно. Сделай же это, Тина! — В его тоне сквозила мольба.
Если даже я сделаю так, как просит Майк, он ведь этого не узнает…
Очень медленно Тина подняла под простыней подол ночной сорочки, слегка раздвинула ноги и скользнула пальцами под резинку трусиков. В тот же миг у нее вырвался вздох удивления: там было горячо и влажно. Кроме того, этот участок тела вдруг приобрел удивительную чувствительность. Малейшее прикосновение к нему вызывало отклик во всем теле.
