попадал бы герой, опытный читатель знает — рано или поздно все станет на свои места, и преступник окажется в компании полицейских. Так что детектив — это пустячок, его всерьез никто не принимает. Главное, чтобы сюжет был составлен похитрее, и боже упаси, чтобы читатель догадался, как дело будет идти к развязке!
А между тем, как это ни парадоксально, именно этот жанр литературы касается одной из наиболее злободневных для Запада социальных проблем.
Как бы ни развивалось детективное повествование, его пружина — преступление, либо уже совершенное, либо еще предполагаемое. Когда же по следу пока неизвестного преступника крадется прославленный сыщик, он должен прежде всего раскрыть мотив преступления.
Истоки этих преступлений можно назвать естественными для капиталистического общества, где грань между преступлением и бизнесом часто становится неуловимой. Но «естественность» в данном случае — выражение типичных неотъемлемых черт буржуазного строя, и поэтому постановка вопроса об истоках преступлений сразу же вводит нас в круг острых социальных коллизий.
Для современной Америки это весьма тревожная проблема. Кривая преступлений здесь упрямо поднимается вверх. Лишь за 1951–1960 годы число преступлений почти удвоилось и растет в пять раз быстрее, чем численность американского населения. За океаном, разумеется, нет недостатка в теоретиках, которые причину подобных явлений видят в особенностях психики ряда людей. Но тогда закономерно встает вопрос — а каковы корни такой психики?
Наиболее модной в США является концепция, согласно которой преступления объясняются тем, что человек не видит для себя возможности «приспособиться» к жизни общества, не уверен в своих силах. Но все эти рассуждения остаются пустыми фразами, если не дан ответ на главный вопрос — чем вызывается эта неуверенность, почему у людей нет возможности трудиться, выбрать и получить работу.
Особое беспокойство американской общественности вызывает преступность среди подростков. Ведь 40 процентов крупных преступлений совершается людьми, не достигшими 18-летнего возраста, и процент этот постоянно поднимается. Есть суровая истина американской жизни — молодежи труднее всего найти работу. Об этом с тревогой говорил президент Кеннеди в специальном послании о положении американской молодежи (февраль 1963 года). Уровень безработицы среди молодежи в два с половиной раза превышает общенациональный. Он еще выше среди подростков, бросивших школу, а таких в Америке около 35 процентов. Он особо высок среди малообеспеченных людей и негритянской молодежи. Проблема становится все острее. До 1970 года на рынок труда страны вступят свыше 26 миллионов молодых людей, и ни одному из них не гарантирована работа. Никто из них не застрахован от того, чтобы не стать завсегдатаем трущоб и ночлежек, парией «демократического» общества.
Факт роста преступности — наглядное осуждение самих принципов буржуазного общежития. Следует напомнить глубоко справедливые слова Маркса: «Должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы, которая увеличивает свое богатство, но при этом не уменьшает нищету и в которой преступность растет даже быстрее, нежели количество населения».
Таков тот невеселый общественный фон, на котором разворачиваются события «развлекательной» детективной литературы, таков социальный смысл каждого преступления в буржуазном обществе. Об одном из них мы и прочитали у Айриша.
Можно, конечно, по-разному оценивать занимательность повести как детективной истории. Думается, что с этой точки зрения в американской детективной литературе можно отыскать и кое-что «позанимательней».
Но повесть Айриша заметно выделяется среди потока стандартно-бездумных детективных историй своим сочувственным и правдивым рассказом о полной драматизма судьбе двух молодых людей, потерпевших крах в своей погоне за счастьем. Немало интересного читатель узнает о той жизни современной Америки, которая редко встречается на глянцевых страницах иллюстрированных рекламных журналов. А между тем она касается судеб миллионов людей.
В этом, на наш взгляд, ценность повести Уильяма Айриша.
О'ГЕНРИ
КОСА НА КАМЕНЬ
Билли Бистон стоял у стойки бара и млел: вертел в руках шляпу, глупо-счастливо улыбался и чувствовал, как поток величайшей нежности заполняет его сердце, грудь и, кажется, вот-вот вырвется наружу и затопит весь бар.
А по другую сторону стойки стояла Сибилла Вискерс, звонко смеялась и без умолку щебетала о тысяче вещей: о нарядах, о виски, о прическах и орлах, о весне и о нападении на поезд, с неумолимой женской логикой связывая весь этот винегрет в ту очаровательную болтовню, от которой и млел Вилли.
Вилли не повезло. Отправившись в поисках приключений в Техас, он скоро убедился в том, что времена героических эпопей миновали, и готов уже был повернуть оглобли в родной Массачусетс, когда, как-то войдя в бар старика Вискерса, увидел за стойкой Сибиллу и… остался.
«Любовь питается вздохами, трепетом и лунным светом». Это самая наглая ложь, какую только мне приходилось слышать от поэтов, которые, вообще говоря, никаким нравственным кредитом у деловых людей не пользуются. Несмотря на свои двадцать три года, влюбленность и природную субтильность сложения, Вилли должен был поступить клерком к местному страховому агенту, чтобы поддержать свое восторженное существование у стойки бара старика Вискерса.
Старик не скрывал своего удовольствия, видя воркующую парочку: Вилли имел еще запас городских костюмов, а старик всегда мечтал иметь зятем городского человека.
А когда Вилли подарил старику шапо-кляк, завалявшийся на дне чемодана, вопрос о свадьбе был решен и принципиально и практически. Старик гордо щелкал своим цилиндром и клялся, что бросит Кактус- сити и откроет в городе бар.
Обстоятельства как будто складывались благоприятно, но… неприятность началась именно с цилиндра старика Вискерса. Двое пьяных ковбоев стали задевать какого-то хмурого парня, одиноко тянувшего свое виски-сода. И когда один из них плеснул пивом на столик хмурого молодого человека, тот встал, спокойно надел шляпу, подошел к пьяному и, схватив его за шиворот, перебросил через весь бар. Пьяный шлепнулся на стойку, как раз на гордо сверкающий цилиндр старика. Цилиндр жалобно крякнул, и из блестящего бока вылезла пружинка.
Тут заревели сразу трое: старик Вискерс и оба пьяных. Еще секунда, и дело дошло бы до пальбы, но незнакомец поднял руку и хладнокровно сказал:
— Минуту, джентльмены. Прежде чем пытаться пристрелить меня, подумайте об этом хорошенько.
Он вынул оба своих кольта и обратился к Сибилле:
