Он изумленно посмотрел на девушку.
– Убийство – это страшно. Слишком страшно! Я не осуждаю вас, о нет, но…
– И все же вы любите его. И страдаете.
– Да… нет… – Маша опустила лицо в ладони. – Я не знаю! – в отчаянии воскликнула она. – Он теперь мертв!
– Он жив, – мрачно сказал князь. – Он был лишь ранен, и рана его была несерьезной. Он будет жить, пусть это вас утешит!
– Жив! – В лице ее отразились изумление и радость одновременно.
«Жив! – пронеслось у нее в голове. – И ни она, ни князь не повинны в чужой смерти! Какое счастье!»
– Вы так рады, – с недоверием произнес Никита.
Он теперь вдруг понял, что потерял ее. Он должен теперь уйти. Уйти! Что еще он мог сделать? Уйти и промолчать… Но благородство его было не безгранично. Нет! Он уйдет, но все расскажет ей!
– Так знайте же, какого негодяя вы любили, – вдруг твердо сказал князь. – Я не могу уйти благородно и молча, я не так высок духом. Он жив, но лучше бы он умер, поверьте.
Маша возмущенно посмотрела на него:
– Перестаньте… – начала она было.
– Ну уж нет! Позвольте я договорю!… Вы думаете, Лович любил вас? Ничуть не бывало. Вы были лишь развлечением, одним из многих.
– Но мы хотели обвенчаться!
– Обвенчаться? Вы просто не знаете, что этот негодяй уготовил вам!
Князь был вне себя от гнева. О женщины! Отчего они предпочитают подлецов и негодяев? Отчего их так и тянет в силки и западни, расставленные им легкомысленными искателями пустых и преступных развлечений? Брак, с честью предложенный ей, любовь, не омраченную преступлением и тайной, она отвергла! Пустого же игрока, кутилу, убийцу – вот кого она предпочла! Вот перед кем держала слово! Вот кого любила!
Князь с волнением продолжил:
– Лович за несколько дней до сего совершил убийство. На дуэли он смертельно ранил молодого корнета Иволгина, недавно переведенного в полк. Да и до этого за ним водилось немало грешков. О некоторых я даже не смею упоминать в вашем присутствии. Скажу только лишь еще, что он был азартный игрок и одно время о нем шла слава, как о шулере. Теперь же он много задолжал, несмотря на все свои умения! После дуэли с Иволгиным он решил бежать. Ибо ему грозил суд за смертоубийство!
«О Боже! Алексей – убийца…» – пронеслось в ее растерянной голове.
– Решив скрыться бегством, он все подготовил. Но ему было бы грустно бежать в одиночестве. Лишиться столь многих развлечений! Он должен был как-то утешить себя. И вот тут вы пришлись кстати…
Маша смотрела на князя. Лицо ее попеременно то краснело, то бледнело. Глаза ее расширились, и она не сводила их с Никиты.
– Я нашел ваши письма у него. Он даже не потрудился их уничтожить. Теперь же не волнуйтесь. Я уничтожил их. Вам ничто не грозит… Итак, он решил взять вас с собой. Но так просто вы бы не поехали. В вас живы представления о чести, и это представляло определенные затруднения. С вами надо было венчаться. Но связывать себя семьей, словом перед Богом из-за минутной прихоти? О нет! Это не в характере Ловича! Он решил разыграть для вас венчание!
– Разыграть? – прошептала Маша.
– Да, милая Мария Михайловна, разыграть. Он нанял актера, которому заплатил за то, чтоб тот сыграл роль священника. Настоящего священника он также подкупил для того, чтоб тот освободил церковь и дал место для этого подлого «венчания». Этого балагана, фарса, призванного обесчестить вас! Вы не стали бы его женой, о нет. И узнали бы об этом слишком поздно! Быть может, в тот момент, когда бы вы были далеко от дома, он бросил бы вас, бежал за границу, как и намеревался сделать. Оставил бы вас, обесчещенную, без гроша за душой, в чужом городе… Вы были бы навсегда потеряны для общества, жизнь ваша была бы погублена навек!
Маша потерянно смотрела на него. И он все это знал! Неужели правда?
– Неужели правда? – произнесла она вслух.
– Увы, да, – ответил князь.
«Какой позор! Смерть была бы ее удел, свершись все так, как говорил князь, как придумал Алексей… Алексей! Как же он смеялся над ней, должно быть, когда читал ее глупые письма!»
На глазах девушки заблистали слезы.
«Я отдала себя в руки негодяя. Я достойна презрения! Как может Никита Александрович смотреть на меня и не ужасаться мне? Я преступница! Жизнь моя погублена, никто и никогда не захочет знаться со мной… И он – он меня тоже презирает!»
Маша посмотрела на князя и увидела его гневное лицо, лицо, которое она так не желала видеть! Человек, которого она любила, оказался подлецом, а другой, которого не желала видеть… Он был настоящим другом, он любил… Да-да! Любил! Он был прекрасен и благороден во всем, он не был убийцей в отличие от того, другого…
– Но все же он жив… – вдруг пробормотала она.
Он жив, а это значило… Это значило, что сидящий перед ней человек честен и чист перед Богом и людьми!
– Жив?! – изумленно повторил князь. – Так вот вы о чем?
«Она может его любить? Господи! – пронеслось у него в голове. – Я ничего не понимаю!»
– Прощайте же, Мария Михайловна. Я не могу более оставаться с вами… Вы думаете о другом! О негодяе, который хотел обесчестить вас и радуетесь тому, что он все же жив! Я… Я не знаю, что и сказать на это… Я не понимаю, и никогда не пойму вас, простите же меня!
С этими словами князь выбежал из комнаты. Сердце его разрывалось от любви и горя. Нет! Никогда он больше не вернется в этот дом! Никогда, никогда! Она… Как она больно ранила его, как…
Но что? Разве она клялась ему? Нет. Она не предавала. Она просто, просто…
Он уж стоял на крыльце и оставался только шаг, чтобы навсегда ему бежать из этого дома и никогда не возвращаться к ней!
– Предательница! – вдруг воскликнул он. – Предательница, предательница… – только и знал он что твердить это слово.
«Чем же она предала меня? Да тем, что не любит!» – вот он ответ. Она не любит его! Странным, непостижимым образом она любит того негодяя, но не его. И никогда не полюбит.
– О Господи! Да что это со мной? – пробормотал он. – Я потерял разум, я обезумел…
Он потянул рукой тугой галстук, чтобы ослабить его. Ему нечем было дышать. Он задыхался, захлебывался от несчастья, посетившего его. Он… Он плакал?… Нет, нет! Этого удовольствия он ей не доставит!
Он ушел! Ушел и больше не вернется! Все кончено!
Отчаяние, темное и глухое, охватило Машу. Боже, какое страдание! Он не простит ее! Не простит ее глупости, ее предательства, этих безумных слов, что вырвались у нее под конец! Он не понял, совсем не понял, чему она радовалась. Не тому, что тот негодяй остался жив, а тому, что он, Никита, не убийца! Он, полный всяческих совершенств, так сильно и искренне любящий ее – не преступник, не хладнокровный душегуб! Не то что тот, другой…
Маша вскочила, кинулась к двери, но тут остановилась, задрожала, руки ее бессильно упали.
– Нет, нет! – воскликнула она. – Все пропало, все погибло!
Только теперь, только теперь поняла она, что любит! Да, любит, лишившись всяческой надежды, любит человека, которого отвергала! И любила его всегда! Только его! И не может без него жить! А он… Он ее ненавидит, презирает, он ушел и больше не вернется!
– О-ох! – Маша зажала рот руками.
Рыдание рвалось из груди, отчаянное, несдерживаемое.
