автомобиля, а Бус и Хопкинс впереди. Нервы мои были напряжены до предела, так как в молчании двух копов сквозила неприкрытая неприязнь.
Войдя в дом, я указал место, где лежал бокал, а затем прошел на кухню и показал сам злополучный бокал. Бус не позволил мне дотронуться до него. Он накрыл бокал носовым платком, поднял и поднес к носу.
– Я же вымыл его, – напомнил я.
– Ха! Мог бы этого и не делать! – Он передал бокал Хопкинсу, который положил его в целлофановый пакет, а затем в саквояж. – Ладно, Риган. – Бус внезапно превратился в служителя Фемиды. – Какое место в твоей жизни занимает эта женщина?
Я ждал подобного вопроса и заранее обдумал ответ.
– Для меня она никто, – спокойно ответил я. – Если бы она что-то значила в моей жизни, разве бы я забыл об этом бокале? Это не более чем жена клиента.
– Ха! – Бус криво улыбнулся. – С такой фигурой? Слушай, ты приехал сюда, чтобы продать Делани телевизор, и, увидев его жену, влюбился по уши. Это потрясающая женщина! А ведь ты знал, что она не получает того, что заслуживает. И ты постарался понравиться ей, не так ли?
У меня чесались кулаки от желания съездить по его наглой роже, но я сдержался. Было понятно, что лейтенант из кожи вон лезет, чтобы вывести меня из равновесия.
– Вы не правы. Она ничего для меня не значит.
– Ложь! – Его стальные глазки блеснули. – Ты готов присягнуть на Библии, что никогда не встречался с ней, никогда не желал ее?
Я вспомнил предупреждение Маклина. Он сказал, что было фатальной ошибкой пригласить Хильду в итальянский ресторан. Если Бус узнает об этом, нас ждут серьезные неприятности. И я решил рискнуть и ничего не говорить. Пусть вынюхивает сам, по крайней мере на это ему понадобится много времени.
– Я еще раз повторяю: она для меня никто!
Он некоторое время пристально смотрел на меня, потом отвернулся.
– Ради твоего же блага, Риган, я надеюсь, что на этот раз ты не врешь. Я все тщательно проверю. И если выяснится, что ты соврал, понятно, что за этим последует. Лет пятнадцать тюрьмы я тебе гарантирую.
– Делайте свою работу, лейтенант! – сказал я. – За это вам платят.
Он мрачно улыбнулся.
– Ладно, Риган. Действительно, ей никогда бы не пришло в голову самой убрать бокал. Это было бы слишком подозрительно. Поехали.
Через два дня мне позвонил Маклин.
– Хант согласился заняться этим делом, – сообщил он. – Но вначале он хотел бы поговорить с вами. Что, если вы приедете в его офис часов в одиннадцать утра?
– Я приеду.
Маклин разговаривал со мной сухим тоном и, после того как сообщил мне адрес конторы Ханта, тут же повесил трубку.
Юридическая фирма Ханта располагалась в фешенебельном районе Лос-Анджелеса. Я знал о репутации этого адвоката, как и большинство людей, по газетным публикациям. Но я был удивлен, когда, войдя в его кабинет, обнаружил человека, совершенно непохожего на тот образ, который я создал в своем воображении. Рассчитывая увидеть высокого представительного мужчину, я был поражен, когда Хант оказался человеком небольшого роста, худым и с нездоровым цветом лица. На вид ему было около пятидесяти лет, и самым примечательным на его лице были глаза: маленькие, бледно-голубые, они, казалось, видели человека насквозь.
– Садитесь, мистер Риган, – пригласил он, пододвигая кресло. Он даже не сделал попытки протянуть мне руку. – Я внимательно изучил дело миссис Делани. Как я понял, вы готовы оплатить расходы, связанные с судебным процессом?
– Совершенно верно.
Он глядел на меня взглядом инквизитора. Я поерзал в кресле, чувствуя себя не очень уверенно. Мне казалось, что он читает мои мысли.
– Во имя чего?
– Это мои трудности, – коротко ответил я. – Сколько я буду должен?
Он откинулся на спинку кресла, положив пухлые руки на стол.
– Видите ли, это дело весьма заинтересовало меня, так что вам придется ответить. Разумеется, если вы хотите добиться оправдательного приговора для нее. Давайте я введу вас в курс дела. Давно, еще в начале карьеры адвоката, я защищал одного клиента. Обвинение против него выдвинул Мэддокс из страховой компании «Нэшнл фиделити». Клиент был застрахован и предъявил иск этой компании. Вина его была так эфемерна, что я был уверен, что без труда выиграю процесс. Когда Мэддокс сделал заявление и начал распинаться о своем знаменитом чутье, я вдруг понял, что суд присяжных встал на его сторону. Ничего особенного Мэддокс не говорил, так, цифры, некоторые нюансы страхового бизнеса и тому подобная чепуха. Но он заронил такое недоверие в умы присяжных, что мой клиент и опомниться не успел, как был приговорен к газовой камере.
За свою карьеру мне приходилось три раза выступать против Мэддокса. И каждый раз он выходил победителем. Да, это противник, безусловно, высочайшего класса. Он представляет смертельную опасность для всех, кто обвиняется в убийстве. И если Мэддокс смог победить меня в этих случаях, то лишь потому, что был действительно прав. У него очень развит инстинкт, своего рода чутье на убийц. Достаточно компании получить незаконный иск, как Мэддокс тут же определяет это. За десять лет он послал в газовую камеру одиннадцать мужчин и пятерых женщин. У Мэддокса безупречная репутация. Судья и присяжные доподлинно знают, что, если обвинение против человека выдвигает Мэддокс, несчастного заранее можно считать покойником. – Он принялся барабанить пальцами по столу, по-прежнему не спуская с меня инквизиторского взгляда. – Мэддокса еще никто не смог уличить в ошибке, потому что он всегда прав. Раз Мэддокс утверждает, что Делани убит, значит, так оно и есть. Моя задача как защитника миссис Делани добиться оправдательного приговора, неважно, виновна она или нет. Она наняла меня в качестве защитника, и я буду предан ей душой и телом до того момента, пока она не выйдет из зала суда свободной или же не отправится в газовую камеру.
Я вам рассказал все это лишь потому, что если я и могу надеяться победить Мэддокса, то только зная все подробности дела. Все, что вы расскажете мне, останется сугубо между нами. Так что решайтесь, ведь это ваши деньги будут истрачены, – он ткнул в мою сторону пальцем. – Даже если я буду располагать всеми подробностями этого дела, нет гарантии того, что можно будет добиться оправдания миссис Делани. Я уже три раза покинул суд побежденным и очень хочу, чтобы наконец наступила очередь Мэддокса проиграть. Это дело, как мне кажется, предоставит мне такую возможность. Мне совершенно наплевать, убила ли она своего мужа или нет. Главная моя цель – ранить самолюбие Мэддокса. Если я хотя бы раз докажу, что он может ошибаться, моя цель будет достигнута. В дальнейшем судьи уже не будут так доверчиво относиться к его заявлениям, как они делали это до настоящего времени. Таким образом, в будущем, когда мне придется заниматься защитой людей, обвиненных Мэддоксом, моя задача будет значительно упрощена. – Хант замолчал и некоторое время молча смотрел на меня. – Так что, если у вас есть что мне сказать, теперь самое время.
Я колебался не больше трех секунд, а затем начал рассказывать. Я рассказал все, начиная с того дня, как познакомился с Хильдой, и до того рокового дня, когда подготовил смертельную ловушку для ее мужа. Я не упустил ни единой подробности. Я почувствовал огромное облегчение, рассказав это.
Хант внимательно слушал меня, устремив взгляд на собственные руки. Когда я закончил, он поднялся и начал нервно расхаживать взад и вперед по кабинету, засунув руки в карманы. Лицо его осунулось и выглядело очень усталым.
– У него действительно удивительный нюх на убийство, – воскликнул он. – Фантастика!
– Но она не убивала его! Он покончил с собой!
Хант глянул на меня.
– Это ваше счастье. Но все говорит о том, что это убийство. Мэддокс вряд ли ошибается. Дело может осложниться еще и тем, что горничная миссис Делани заявила, что Делани пил с утра до ночи. Это дает
