ветхого кисета.
На столе Гринголла зазвонил телефон. Из-за своего стола поднялся Филдс, подошел к телефону и поднял трубку. Через минуту он зажал микрофон рукой и произнес:
– Это Эффи Томпсон, секретарша Калагэна. Она говорит, что он хотел бы встретиться с вами где- нибудь около трех. Говорит, что продолжает заниматься делом о похищении драгоценностей Вендейнов.
Гринголл кивнул.
– Скажи ей, что я охотно с ним встречусь.
Филдс сделал, что его просили, и повесил трубку. Гринголл вернулся к столу, сел и начал рисовать что-то на промокашке. Он нарисовал помидор, банан и, склонив голову набок, стал разглядывать свое произведение.
– Позвоните и узнайте, кто занимается этим делом, – сказал он. – И спросите, что они выяснили, если они вообще что-нибудь выяснили.
Филдс кивнул.
– Дело поручено Валпертону, – сказал он, – и, насколько я знаю, ничего не произошло.
– Теперь произойдет, – сказал Гринголл.
Филдс улыбнулся начальнику.
– Вы имеете в виду Калагэна? – спросил он.
Гринголл улыбнулся. – Да, Филдс, я имею в виду Калагэна, – и принялся рисовать ананас.
Калагэн проснулся в двенадцать часов, положил руки под затылок и уставился в потолок. Пролежав так минут пять, он неожиданно сделал резкое движение, сбросил простыню и выпрыгнул из постели. На нем была надета нараспашку фиолетовая шелковая пижама. Он подошел к окну и выглянул на улицу. С минуту, зевая, он стоял у окна, затем прошел в кабинет и позвонил к себе в офис.
– Доброе утро, Эффи, – поздоровался он. – Ты связалась с Гринголлом?
– Да, встреча назначена на три часа.
– Позвони в Парвелл и Ко. Это консультанты страховых компаний, – сказал Калагэн. – Узнай у них, если возможно, в какой компании находится иск по делу о краже бриллиантов Вендейна. И спроси, от чего они были застрахованы: я имею в виду от пожара и похищения или только от похищения.
– Хорошо, – ответила она. – Между прочим, звонил мистер Вентура из клуба Вентура. Он спрашивал, можно ли поговорить с тобой. Он сказал, что заглянет к нам, если тебя это устроит.
– Очень хорошо, – произнес Калагэн. – Скажи ему, чтобы он зашел в два тридцать. Я к этому времени подойду.
– Еще минуточку, мистер Калагэн, – продолжала Эффи Томпсон. – Тут есть кое-какая почта. Есть письмо от одной адвокатской фирмы. Они спрашивают, не возьметесь ли вы за дело о шантаже. Их клиент очень напуган и, очевидно, не хочет обращаться в полицию. Также есть запрос от одной цементной компании. Они хотят знать, не возьметесь ли вы за дело об утечке информации из их компании.
– Нет, – ответил Калагэн. – Не возьмусь. И скажи этим юристам, чтобы их клиент обратился в полицию. Они, черт их побери, прекрасно знают, что все дела о шантаже так или иначе заканчиваются в Скотланд Ярде. Скажи им, что частные детективы только продлят агонию. Есть еще что-нибудь?
– Да, – сказала Эффи. – Поступил чек на двести пятьдесят фунтов от юристов Вендейна. В нем написано, что это задаток на расходы, и говорится, что ты не можешь получить по нему больше трехсот сорока фунтов.
– Какого черта… – пробормотал Калагэн. – Хорошо, зарегистрируй чек и проведи его через банк.
– Я уже это сделала, – ответила она.
– Ты просто чудо, – похвалил он ее и повесил трубку.
Калагэн появился в офисе четверть третьего. На нем был отутюженный темно-синий костюм, голубая шелковая рубашка с мягким воротником и черный галстук. Когда он проходил через приемную, Эффи отметила, что костюм был новый, и стала размышлять о мисс Вендейн.
Он сел за стол и закурил сигарету, медленно втягивая дым и выпуская его через одну ноздрю. В кабинет зашла Эффи Томпсон с блокнотом в руках.
– Я дозвонилась Парвеллзам, – сказала она. – Бриллианты Вендейнов застрахованы в страховой компании Сфиа энд Интернэшнл. Эта фирма страховала их в течение последних двухсот семидесяти лет. Они считают риск оправданным, и, во всяком случае, цена страховки занижена. Бриллианты страховались от похищения и на случай пожара.
– Спасибо, Эффи, – поблагодарил Калагэн.
В приемной звякнул колокольчик открываемой двери. Эффи вышла и через мгновение вернулась, доложив:
– Мистер Вентура.
Габби выглядел как первый весенний росток. На нем был светло-зеленый костюм, так великолепно скроенный, что уменьшал живот хозяина почти на три дюйма; кремовая шелковая рубашка, крепдешиновый галстук очень приятного темно-зеленого цвета с сердоликовой заколкой, украшенной бриллиантами. В полной руке он держал серую, в тон костюму, шляпу.
– Ну, что гложет тебя, Габби? – спросил он. – Садись. – Он посмотрел на живот Вентуры. – Тебе тяжело стоять на ногах из-за веса.
Вентура плюхнулся в большое кожаное кресло. Он достал шелковый платок и с трудом запихнул его за тугой шелковый воротник на шее.
– По-моему, пора мне переходить на диету или придумать еще что-нибудь в этом роде.
Калагэн кивнул.
– Ты пришел сюда сказать мне это? – задал он вопрос.
Вентура немного поерзал в кресле и произнес:
– Послушай, Слим. Я знаю тебя, а ты знаешь меня, и я полагаю, что могу зайти так далеко, что заявить: мы почти друзья.
Калагэн закурил еще одну сигарету.
– Почти, – усмехнулся он. – Вопрос заключается только в том, поверит ли кто-нибудь этому.
– Не язви, Слим, – сказал Вентура. – Я думаю, ты все еще вспоминаешь о деле Рэндалла?
Калагэн продолжал сидеть с очаровательной улыбкой.
– О нем и еще о паре случаев, – произнес он. – Есть множество вещей, связанных с клубами, которыми ты в свое время управлял, и которые мне не нравятся, Габби.
Вентура медленно сказал:
– Послушай, Слим. Я должен зарабатывать себе на жизнь, и сейчас в моих клубах все в порядке. Посмотри, как я управляюсь в Вентура клубе.
– Я знаю, – ответил Калагэн. – А как насчет твоих остальных притонов? Например, такое маленькое местечко, как 'Позолоченная лилия'? В последний раз, когда я там был, там так воняло марихуаной, что мне почти потребовался противогаз. И все же…
Он изучающе взглянул на Вентуру.
– С тобой тяжело, Слим, – произнес Габби. – И ты не хочешь облегчить мне жизнь. Я пришел к тебе, чтобы попросить тебя об одолжении.
– Я так и думал, – откликнулся Калагэн. – О каком же?
– Так, пустяки, – ответил Габби. – Послушай, Слим. Дело заключается в следующем. Я хочу, чтобы ты просто сказал кое-что и не задавал мне никаких вопросов. Понимаешь, это очень личное. Ну, дело такое…
Он пододвинул свое кресло чуть ближе к столу Калагэна.
– Ты знаешь меня, Слим. Я жесткий, но бывают моменты, когда я размягчаюсь.
