– Артемьева дисквалифицирована за порчу костюма другой участницы.
Инна стиснула зубы. Тренер схватилась за голову. Айша, услышавшая слово «порча», заревела, как на похоронах. А Вера поняла, что Большакова обманула ее, как маленького ребенка.
Стоит ли описывать дальнейшее? Крики Натальи Ивановны, вывешивание исправленного списка участниц, оживленное обсуждение случившегося, поочередная беготня в туалет – посмотреть, действительно ли мусорные ведра и унитазы до краев набиты рубинами и бриллиантами с костюма Синенепупенко (молва описывала все именно так). Айшу, у которой началась истерика, отправили в медпункт, а оттуда – домой. Инна уходить не хотела. Она сидела в раздевалке мрачная, гордая, как партизанка на расстреле, бледная (еще бледнее, чем обычно) и шарила вокруг себя злыми глазами.
За час до начала, когда Вера была уже полностью переодета и накрашена, она неожиданно услышала у себя за спиной голос Артемьевой:
– Это ты, Созонова. Это ведь ты донесла, да? Сволочь!
Вера замерла. Вместе с ней замерла вся раздевалка – что теперь случится, уж не набросятся ли девчонки друг на друга?
– Хочешь занять призовое место, да? Думаешь, я не догадаюсь, да? Умная самая? – Инна говорила громко, но спокойно, и от этого еще более угрожающе.
– Это не я… – пролепетала Вера.
– Это не она! – Аня неожиданно поднялась с места.
При виде ее самодельной ситцевой юбки, едва достающей до голени, дешевых блесток на дешевом бюстгальтере и «счастливых» носков, танцовщицы захихикали.
– Это Маргарита Большакова, – продолжала Аня твердо. – Я сама видела, как она бегала в оргкомитет!
Пышная рыжая королева в изумрудном платье и длинных перчатках захлопнула пудреницу, подняла глаза, окинула взглядом гримерную.
– Только не говори, что тебя зря оклеветали, Инна! – презрительно произнесла она.
– Свинья! – кратко ответила Артемьева, пронзив холодным взглядом Большакову.
– Ой-ой-ой, какие мы суровые! – Рита довольно хихикнула и с независимым видом продолжила краситься.
«Теперь она, наверно, победит, да?» – тихо спросила у Веры какая-то незнакомая девчонка. «Похоже на то», – ответила Созонова.
Все ожидали, что Инна вот-вот накинется на Большакову, начнет выцарапывать ей глаза, рвать костюм, выдергивать волосы… Но та продолжала неподвижно сидеть в углу, уставившись в одну точку. Смирилась, подумали девчонки. Через десять минут все забыли об Инне и Рите.
Наконец подошло время начала конкурса. Первые танцовщицы уже вышли на сцену, остальные толклись за кулисами. Артемьева куда-то умотала: все решили, что домой. В раздевалке остались лишь несколько конкурсанток из числа тех, кому по жребию вышло идти в последней четверке. Вера с Маргаритой были среди них. Уже начавшие утомляться, они ждали своей очереди, маялись от скуки.
– Ну что, Созонова? – ехидно поинтересовалась фаворитка соревнования. – Все еще думаешь, что не надо было доносить на Инну в оргкомитет? Или уже смирилась с мыслью поехать в Москву? А, чистюля?
– Я не «чистюля», – ответила Вера.
– Ну ты же вся такая честная, ага?
– Нет. Я обычная.
– То есть в глубине души ты все же благодарна мне за вовремя принятые меры? Уже предвкушаешь бронзу, да? Или даже серебро?
– Мне было бы интереснее выиграть их, если бы все вели себя по-спортивному.
– Ох, наивная! – и Рита усмехнулась. – Послушай-ка, что я тебе скажу…
– Большакова, а Большакова! – прервал ее чей-то голос.
Рыжая обернулась.
В ту же секунду ей в лицо выплеснули полное ведро помоев.
– Это тебе за стукачество! – крикнула Инна. – А тебе, Созонова, за то, что не держишь язык за зубами…
По-видиму, Артемьева хотела кинуться на Веру и избить ее. Но она не до конца все просчитала. Не дав мстительной коллеге договорить, мокрая, грязная Большакова сбила ее с ног, повалила на пол и принялась драть за волосы. Инна с визгом вцепилась в лицо обидчицы нарощенными к конкурсу ногтями. Та, недолго думая, укусила Инну за руку. В ответ последовала попытка разорвать конкурсное платье… Только тут Вера пришла в себя и вместе с другими свидетельницами драки побежала звать на помощь.
Когда девчонок растащили, всем стало ясно, что Рита не примет участия в чемпионате. Инна специально рассчитала напасть в последний момент, чтобы та не успела привести себя в порядок. Кинувшись в драку, Большакова еще больше ухудшила свое положение. Теперь она стояла мокрая, грязная, растрепанная, с растекшейся по исцарапанному лицу косметикой.
– Девчонки! Что же вы наделали?! – вбежавшая на шум Наталья Ивановна чуть не плакала. – Вы же не только друг другу навредили, вы же мне больно сделали! Я же коллег привела, чтобы вас им показать! А теперь что?! Школа опозорена!
Рита и Инна молчали. Преподавательница грустно посмотрела на пол, засыпанный стразами, клочьями волос, искусственными ресницами, нарощенными ногтями и бисером, бисером, бисером… Потом перевела взгляд на Созонову:
– Хоть ты не подведи, Вера.
Как и в тот раз, зрителей Созонова не видела: ни в первый – отборочный – выход на сцену, ни во второй – сольный. Она страшно боялась перепутать движения, растеряться, забыть свою постановку. Но тут заиграла музыка… Это была та самая музыка, под которую Вера тренировалась, ожидая с дачи любящего ее Михаила. Та музыка, которая играла в доме, когда они, не видевшиеся целых два дня, бросились друг другу на шею. Та музыка, которую Вера без конца гоняла в те дни, когда Миша зажигал на слете с другой девушкой. Та, которая так и не пригодилась в их последнюю, самую ужасную встречу…
Вера услышала музыку – и слилась с ней. Тело само подсказывало движения. А перед глазами стояли картины ее прошлого.
Были или нет аплодисменты? Этого Созонова не помнила. Уставшая, измученная, она поспешила уйти со сцены, примоститься в самом темном углу за кулисами – без сил, без мыслей. Дальше все происходило не с Верой. Общий выход на сцену, объявление результатов, вручение диплома за первое место… Скучный и глупый фильм, увиденный со стороны. Никаких эмоций.
– Ну ты же выиграла конкус! – восклицала Наталья Ивановна час спустя. – Откуда вдруг слезы!?
Они с Верой сидели, обнявшись, в пустой раздевалке.
– Не знаю! – Вера всхлипывала.
– Расстраиваешься, что победила за счет того, что девчонки сошли с дистанции? – догадалась тренер. – Ничего, они сами себя наказали. А тебе это, конечно, большой аванс.
– Угу… – Созонова не прекращала рыдания.
– Ты, наверное, очень устала, поэтому плачешь? – спросила Наталья Ивановна.
– Ага… – из Вериного глаза выкатилась крупная слеза.
– Да что же это такое! Что за страдания?! – не выдержала преподавательница. – Может, все-таки объяснишь, что у тебя случилось?
Созонова вытерла нос и проговорила:
– Понимаете… Я когда-то поставила себе цель – стать чемпионкой по беллидэнсу. И вот она достигнута. А что дальше? К чему мне еще стремиться? Что впереди? Не знаю… Мне казалось, что, когда я выиграю конкурс, мир как-то изменится, все станет лучше, счастливее! Но ведь ничего не меняется!
– Ах вот как! – Наталья Ивановна покачала головой. – Но ты же поедешь на чемпионат в Москву, дорогая! Вот что у тебя впереди! И будь уверена, что там все не будет так просто! В десятку войти не сумеешь, это сто процентов! В двадцатку – если повезет. Так что, к чему стремиться, у тебя осталось.
Вера кивнула.
