– В общем, сегодняшний тренинг ты провалила, – неожиданно услышала она.
– Это еще почему?
– Как почему? Прошло уже пять часов, а я как был несоблазненный тобой, так и остаюсь. И кстати. Зачем ты так поспешно сказала продавщице штанишек, что я – не твой парень?
– Затем, что так и есть.
– Ей-то какая разница? Пусть бы думала, что твой.
– Но ты же тоже…
– Мало ли что я! Тренинг нынче у вас, сударыня! А вы не проявляете никакой активности!
Глумливо-старомодный тон явно говорил о том, что посещение кафе придало «тренеру» сил.
– Ну подожди! – оправдывалась Вера. – Я еще не начинала! Вот сейчас доем и… У тебя осталась газировка?
– Никакой газировки! Хватит прохлаждаться! – Миша ловко схватил свой стакан и спрятал за спину. – Сначала – учеба! Начинай меня клеить! Ну?
– Хватит, Миш… Дай попить!
– Сначала тренинг! Очаровывай меня.
– Больной ты…
– Работаем, барышня!
– Точно псих…
– Тренируемся или навечно остаемся нецелованной?
Получив ответ в виде долгого недовольного взгляда, Михаил рассмеялся.
– Так тренируемся, что ли? – повторил он, ужасно довольный смущением девушки. – Ну? Или ты опять не знаешь, с чего начинать? Ладно, хорошо. Объяснись мне в любви для начала.
Несколько секунд Вера молчала.
– Ты мне очень нравишься, Миша, – произнесла она наконец. – Кажется, я даже влюблена в тебя.
– Неплохо! А подробнее?
– Я думаю о тебе… каждый день.
– Дальше!
– Ты самый красивый, самый умный, самый яркий, самый необычный…
– Угу. Так.
– Мой дневник – практически весь про тебя…
– Хорошо. Правдоподобно.
– Я хочу, чтобы мой первый поцелуй был с тобой.
– Молодец.
– А ты, Миша? Я тебе нравлюсь? Хоть капельку?
– Вот тут ошибка. Слишком быстро начинаешь давить на кавалера. Можешь его спугнуть.
– Так ты меня поцелуешь?
– Говорю же, спугнешь, не дави! Не готов он пока…
– А когда приготовится?
– Когда надо будет. Давай комплименты еще.
– Миш… Ну… Это… Хватит изводить меня. Ты же все понял. Это не шутка. Не нравлюсь – так и скажи, что не нравлюсь. Ну? Кончай выпендриваться, говори как есть, иначе я ухожу.
– А вот это серьезная ошибочка! Шантаж в любовных отношениях неприемлем. Предлагаю переиграть эту сцену заново. Уверен, что со второго раза получится намного удачнее! Во всяком случае, у моей девушки…
Вера посмотрела на часы.
– Боюсь, что второго раза не будет. Мне сегодня еще надо успеть на занятие по танцам. Так что спасибо за компанию и всего доброго.
– Верка! Шикарные шмотки! – сказала сестра. – А сама что такая? Обидел, что ль, кто по дороге?
– Нет, никто не обидел… – Вера, не снимая одежды, легла на кровать и уставилась в потолок. – Просто… мысли лезут всякие… печальные…
– А мерить-то будешь?
– Намерилась там… в магазине…
– Ох, Верка… Ну ты, блин, даешь! – Кира покачала головой. – Я-то думала, обрадую тебя, когда вернешься. Счатьем, типа, поделюсь. Новость расскажу интересную.
– Валяй. Рассказывай, – уныло пробурчала младшая сестра.
Старшая подсела к ней на кровать.
– Сегодня я впервые в жизни дозвонилась на радио, Верка! Представляешь! Первый раз в жизни! Раза с сотого – но все-таки дозвонилась! Понимаешь? Я была в эфире! Я беседовала со своим любимым ведущим! Такое событие! Выдающееся событие! А ты тут киснешь! Эх…
– И что ты говорила?
– О! Вот это правильный вопрос! – заявила Кира торжественно. – Вот это тот самый вопрос, который ты должна была задать! Сейчас ты вытрешь сопли и будешь радоваться вместе со мной, Верка! Потому что можешь считать себя знаменитой! Я говорила… про тебя.
– Что? Про меня?
– Да.
– Что еще за чушь?
– Сама ты чушь! Они там обсуждали вопрос, возможна ли дружба между мужчиной и женщиной, и просили позвонить тех, кому есть что сказать по этому поводу. Ну все, конечно, давай говорить, что, дескать, дружбы нет, что из двоих один обязательно влюблен… А я взяла и сказала: есть дружба. И привела пример. Вас с Мишей. Настоящая человеческая дружба безо всяких любовных подтекстов. Безо всяких! Ведь правда же? Ой… Ты что, плачешь?
Вера отвернулась к стенке и зарыдала.
На другой день, возвращаясь из школы, она встретила Михаила возле дома. Он возник перед Верой неожиданно серьезный, настоящий, честный, без намека на свое обычное кривляние. И разговор начал непривычно просто:
– Привет, – сказал Миша.
– Привет.
– Как дела?
Вера перехватила сумку с учебниками в другую руку.
– Да нормально дела. Идут себе и идут. Ничего такого особенного не наблюдается.
– А как по истории? Сумку давай подержу. Да давай, не стесняйся. Тяжелая, вижу же.
– По истории – так себе. Последняя оценка – четыре с минусом.
– М-да…
– М-да. Плакала медалька.
– Ничему я тебя так и не смог научить, – грустно сказал Миша. – Ни истории… Ни флирту.
– Это точно. Эх ты!
– Да. Эх я. Надо было не рассказывать, а заставлять тебя саму читать учебник. И еще – надо было научить тебя целоваться.
– В каком смысле? – Вера подняла глаза на парня.
– А в таком!
И Миша притянул ее к себе. Погладил по спине, прижался к щеке носом… Вновь отстранился.
– Здесь слишком много людей! – с этими словами он схватил девушку за руку и потащил в подъезд.
Вера послушно следовала за Михаилом – оцепеневшая, бледная, как будто во сне. Молча позволила обнять себя в подъзде. И опять оттолкнуть.
– Могут увидеть… – пробормотал раскрасневшийся «учитель». – Пойдем в лифт.
Завел Веру в кабину. Нажал кнопку.
Лифт ехал медленно-медленно и быстро-быстро одновременно.
Через минуту они вышли на двадцать пятом этаже. Оба – в розовой помаде, размазанной вокруг губ.
